Демон ветра

– Обойдешься. На кой черт мне твои россказни? Я что, из ума выжил – непрошеным гостем к Пророку идти? – хмыкнул каратель, пристально наблюдая за собеседником. Если Оскар знает, кто его собутыльник, и ведет против него игру, намереваясь всучить дезинформацию, это был наилучший момент вывести ботаника на чистую воду. Должен всучить – всучит в любом случае.

– Э-э-э, жадный ты, добр-человек, – укоризненно покачал головой растениевод. – Что ж, ты много потерял… Грех такую историю бесплатно отдавать, так что не отдам, не надейся.

Оскар вылил себе в кружку остатки вина и снова вернулся к своей любимой теме. Минут десять Сото выслушивал драматичное повествование о том, как тяжело приживались в дворцовой оранжерее тропические папоротники, привезенные пограничниками из африканской глубинки. Оскар даже прослезился, когда рассказывал о гибели бесценных растений, которые не сумели адаптироваться к местной почве, отчего ему пришлось собственноручно вырывать их и выбрасывать – тяжелая трагедия для истинного растениевода. К истории о тайном проходе во дворец он больше не возвращался, с головой погрузившись в глухую хмельную тоску.

– Ладно, уговорил, – сжалился каратель и купил ему еще бутылку. Но прежде чем разлить по кружкам, поставил условие: – Только пока хоть что-то соображаешь, расскажи про свой дворцовый секрет.

Не сводя с бутылки умоляющего взгляда, ботаник часто-часто затряс подбородком, что следовало воспринимать как согласие. Вино незамедлительно забулькало в его кружку.

– Ага, все-таки зацепило! – разулыбался сквозь слезы Оскар и, грубо высморкавшись на пол, приложился к кружке, затем продолжил: – Многим это интересно, и я непременно продал бы свой секрет за хорошие деньги, если бы только нашел покупателя. Но пока вот приходится продавать ее таким скрягам, как ты… – Однако, посмотрев на почти полную бутылку, тут же поправился: – Прости, добр-человек, беру свои слова назад. Ты не скряга, ты – настоящий милосердный самаритянин. Побольше бы вас шлялось тут, эх…

– Ближе к делу.

– Да-да, прости… На самом деле не такой уж это и секрет. Когда я только начинал служить при оранжерее, к ней подводили новый трубопровод с горячей водой. Раньше зимний сад отапливался вместе с дворцом, но теплотехники произвели дополнительные расчеты и выяснили, что оранжерея забирает слишком много тепла, поэтому ей требуется отдельная система отопления. Дворцовая котельная расположена на этом берегу Тибра, так что трубы решили провести по мосту Санта-Катарина, что и сделали шесть лет назад. Однако возникла проблема: когда водопроводчики пробивали толстую стену дворца, они ошиблись в расчетах и прорубили слишком широкий проход. Заливать его обратно бетоном не рискнули – случись авария трубопровода, и придется тогда всю стену к чертям собачьим ломать, – и потому все свободное пространство в проломе плотно забили утеплителем.

– И все? Никаких решеток?

– Ну почему же? Есть решетки – и на внутренней стороне пролома, и на внешней. Запираются на замки. А как без них-то? Без них получается всего лишь большая дырка, забитая комками пакли. Но Оскар знает, добр-человек: тот, кто отважится пробраться во дворец, со ржавыми-то замками как-нибудь совладает, верно?

И хитро подмигнул, отчего у Мара зародились в душе новые подозрения.

– Ты хоть понял, какую глупость сейчас сморозил? – недовольно произнес каратель. – Ты собрался проползти несколько метров сквозь паклю? Небось в молодости любил кувыркался с подружкой в стоге сена и теперь думаешь, что продраться сквозь паклю так же легко, как сквозь мягкое сено? Наивный чокнутый садовод!

– Но-но! Попрошу без оскорблений! – насупился Оскар. – Я пока не закончил. Плесни-ка мне еще глоточек – разговорился с тобой, и в горле запершило… Благодарю… Фу, полегчало… На чем мы остановились? Ах, да – пакля… Сейчас, добр-человек, я расскажу тебе самое интересное: летом, когда отопление отключают, пакля на трубах отсыревает, ведь река же рядом. С приходом осени трубы снова нагреваются и утеплитель высыхает. И так происходит из года в год…

– И что из того?

– А то, что от таких перемен окружающей среды мягкая пакля постепенно скукоживается. Готов побиться об заклад – она уже не заполняет собой пространство между трубами и стеной дворца целиком. Сейчас там просто обязан существовать проход. Воспользовавшись им, ты легко попадешь в оранжерейную бойлерную. Ну, разумеется, при условии, что справишься с замками на решетках.

– Лично я не собираюсь ползать по пакле и пилить замки, – напомнил Сото и скептически осведомился: – И где же ты успел стать таким ярым специалистом по утеплителю? Я думал, твоя специальность – трава и цветочки.

– Дворцовая оранжерея – не первое место моей службы, – пояснил Оскар. – Бесспорно, лучшее местечко, но не первое и даже не второе. До нее я долго работал с тюльпанами в тепличных комплексах Брюсселя и с овощами в гидропонных садах Киевского университета. В последних я своими руками обмотал утеплителем половину отопительной системы, поэтому малость разбираюсь, что к чему. Такие вот дела, добр-человек… Налей-ка Оскару последнюю кружечку; кажется, в бутылке еще что-то плещется.

– Допивай… А ты, я погляжу, и впрямь на все руки специалист. Что ж позволил согнать себя с такой золотой жилы? Я бы на твоем месте зубами за нее держался. Глядишь, сейчас бы уже сам главным смотрителем стал. Вместо этого… Маурицио.

– А-а, долгая история, – поморщился Оскар. – Да и грустная. Все оно, проклятое, – он потряс в руке только что опорожненную бутылку. – Не вытерпел, напился однажды на службе и уснул прямо в оранжерее под пальмами. А вечером, перед вечерней прогулкой Его Наисвятейшества, Ангелы аллеи проверяли да на меня наткнулись… Дальше рассказывать или сам догадаешься?

– Спасибо, можешь не продолжать, – отмахнулся Мара и полюбопытствовал: – А что, Пророк частенько по оранжерее прогуливается?

– Каждый божий день. У него ведь болезнь такая – хроническая бессонница, поэтому он долгими прогулками на свежем воздухе с ней и борется. Бывало, когда я в бойлерной дежурил, гвардейцы меня там до утра запирали. Чтобы я, дескать, своей пропитой харей Его Наисвятейшество случайно не испугал, как эти ублюдочные Ангелы порой шутили. Но я все равно иногда украдкой из-за занавески подсматривал. Ходит, значит, Пророк по аллеям целыми ночами, грустный, притихший, задумчивый… Таким ты его больше нигде не увидишь. Ни дать ни взять: обычный человек. Скажи мне в тот момент, что это он жуткими проклятиями отступников стращает и лично кое-кого из них Очищению предает – не поверил бы. Честное слово, не поверил!..

Расставшись с ботаником Оскаром, Сото полночи проблуждал по темным улочкам района Паломников. Он тщательно пытался выявить за собой слежку, но так и не выявил. Встречающиеся на пути Защитники Веры предпочитали не забредать далеко в темноту и держались возле фонарей, редких в кварталах бедноты. Завидев патруль, каратель обходил его закоулками.

Остаток ночи и весь последующий день Мара провел в раздумьях, а вечером, дождавшись сумерек, уложил вещи и покинул свою полуразваленную инсулу. Ему предстоял выматывающий пеший бросок к возвышающемуся на севере склону Ватиканского холма. Отчаянный план, что созрел у Сото за истекшие сутки, был довольно неплох, и тянуть с его осуществлением означало понапрасну тратить душевные силы на томительное ожидание. Сегодня каратель знал все, что ему требовалось. «Завтра или никогда!» – эта мысль как удар плетью гнала его сквозь мрак, по задворкам кварталов паломников. Туда, где на фоне вечернего неба растопырила стальные руки долговязая фигура Ватиканского Колосса…

– Проклятие, дадут мне в конце концов опохмелиться или нет? – возмутился Оскар Макдуган, член Братства Защитников Веры, вот уже несколько лет находящийся в отставке и как следствие этого почти не вылезающий из запоев.

Немного поразмыслив, Карлос Гонсалес пришел к выводу, что ветерана следует уважить.

– Держите. – Карлос извлек из сейфа полупустую бутылку коньяку и поставил ее на стол перед гостем вместе со стопкой. Оскар пренебрежительно отодвинул стопку и взял стоявший возле графина с водой большой стакан. Охотник с отвращением проследил, как остатки его любимого «успокоительного» выплескиваются в неподходящую для благородных напитков емкость, а затем – сущая дикость! – выпиваются Оскаром жадными глотками, будто мерзкое грошовое пойло. Взбешенный такой бесцеремонностью, Матадор был в шаге от того, чтобы заехать отставному Защитнику по физиономии, однако гнев пришлось унять. Карлос напомнил себе, что сидящий перед ним опустившийся горький пропойца, несмотря на все свои недостатки, достоин даже не похвалы, а хорошей награды. Невероятно, но факт: отставной ветеран сделал практически невозможное – встретил в густонаселенной столице Луиса Морильо и вынудил его заглотить наживку.