Демон

– До чего может порой дойти человеческая наивность, - хмыкнул незнакомец.
– Вы думаете, я пришел сюда без сопровождения, да еще беспомощным?

Его английский был с небольшим немецким акцентом, но каждая твердая согласная сильно резала слух. Салим аккуратно подошел и помог бывшему крестоносцу подняться.

– Итак...
– ученый завел руки за спину.
– Суммируя факты, я могу сделать вывод, что вы свалились мне на голову через пространственный портал...

Катерина хотела было спросить, как он догадался, но потом поняла, что это слишком глупый вопрос. А этот страшный человек ненавидит глупые вопросы, за один такой во время "осмотра" она уже получила хороший заряд тока.

– Но вас было четверо. Так, может, вы скажете, мне кто был вашим четвертым спутником?
– продолжал рассуждение хозяин этого места.

– Назовите свое имя, для начала...
– аккуратно потребовал солдат.

Чтобы знать, кому он раздавит череп голыми руками, только представься такая возможность...

– Да, это вы верно подметили, где мои манеры, - усмехнулся незнакомец и, пройдя чуть вперед, торжественно возвестил.
– Меня зовут Виктор Франкенштейн, ученый и творец. Думаю, вам этого хватит...

– Творец чего? Ереси? Ужаса?
– процедил бывший крестоносец.

– Я так полагаю, вы служили в рядах светлейшего ордена?
– поднял бровь Виктор, вновь поразив путешественников своей дедукции.
– Стоило догадаться по вашей выправке. Сначала я подумал, что вы служили в элитном английском отряде, но потом вспомнил, что его расформировали сразу после Крымской войны...

Женщина, тем временем, незаметно сделала шаг в сторону и оказалась рядом со столиком с инструментами. И, заведя руку назад, пыталась нащупать что-нибудь полезное.

– ...но стоило вам упомянуть про ересь, как все стало на свои места. Посмотрели бы на бревно в своем глазу, господа, а потом бы вам говорить о ереси.

Франкенштейн ничуть не смаковал чувство своего превосходство. Он держался так, словно вел необходимую для дальнейший дел, да и та была ему не слишком приятна. Чувствовалась даже некая отстраненность, словно доктор был на пару ступеней их выше.

– Что до остального... полагаю, вы не оценили моих трудов. Как и многие другие. Хоть это и на благо человека...

– На благо?!
– не сдержался орк.
– Это... не может быть... на благо!

Собеседник удостоил наемника лишь снисходительным взглядом, но потом ответил.

– Человечество всегда развивалось через боль и смерть, сколько бы вы не спорили. Часто именно война была двигателем прогресса. И как бы люди, вроде вас, со своими идеалистическими представлениями об устройстве мира не старались изменить этот порядок вещей, он всегда им остается. Может, именно для этого наш мир и был создан, кто знает....

– Проклятый безбожник...
– процедил солдат.

– Nolite judicare et non judicabimine, - декларировал на латыни Виктор.
– Впрочем, в ордене простые солдаты уже давно не изучают латынь.... думаете, я бы начал свои изыскания, не изучив досконально, что лежит в основе мира? Нет, Бог есть, кто-то должен был нас создать, мы не могли создать себя сами. Теория эволюции отлично вписывается в выработанную мной концепцию, но все с чего-то начиналось, и не могло образоваться само. Но тот, кто положил начало, знал, что получится в итоге. И раз мы до сих пор делаем то, что делаем, ему это угодно. Или это не имеет для него никакого значения.

Философия, которой не преминул поделиться этот странный человек, производила неприятное ощущение. С одной стороны это служит всего лишь оправданием его ужасной деятельности, позволяет спокойно спать по ночам и даже быть уверенным, что с помощью подобного наука двигается вперед. По другую руку поражала логичность всей теории, под которую подведено все, что было душе угодно.

Уильям же не мог при всем желании принять такую интерпретацию Его спутники же просто отнеслись с должной долей безразличия к этим ничего не значащим измышлениям. Их это не волновало, на первом месте стояло то, что будет с ними дальше...

– Таким образом, нас ограничивают лишь придуманные людьми законы морали, - продолжал лекцию Франкенштейн.
– И ради достойного результата ими можно пренебречь. Человек, эльф, орк и другие - существа несовершенные, не законченные. И я собираюсь это изменить.

– К черту эти изменения, - коротко заявила Катерина.

– О, вы узко мыслите. Впрочем, как и многие другие. Я уже об этом говорил. А ведь со временем я смогу исправить дефект речи вашего друга. Даже не знаю, что с ним сделали, и как нанесли такую поразительную травму... я пожал бы руку этому мастеру, пусть и его деяние направлено на разрушение, а не созидание.

Орк поежился, вспомнив, как пристально осматривал его голову доктор. Подключал какие-то приборы, заглядывал в уши, словно пытался что-то там увидеть. И каким-то образом понял, что сотворить такое мог только не человек.

Вместе с тем пришло воспоминание о недавней пытке, когда словно все сознание выворачивали наизнанку, как мозг под черепной коробкой словно стал самостоятельной частью и начал вращаться с огромной скоростью внутри, а потом кататься, как в центрифуге.

Тогда Виктор сказал, что Салим еще очень легко отделался. Но получить от него диагноз все равно что получить направление прямиком в адский котел.

– Но вернемся к делу. Вы пересекли запретные земли, здесь никого не должно быть, кроме меня и моих приближенных, - вернулся к главной теме разговора доктор.
– Отпустить я вас не мог, вы видели слишком много. А я собираюсь показать миру свою работу, только когда доведу ее до совершенства, и не минутой раньше.

– Что, пустишь нас на мясо? Сделаешь новых тварей?
– совершенно спокойно спросил Уильям.

Казалось, самое лучшее, что можно сделать, это не достаться врагу живым, не попасть к нему в плен и не дать собой воспользоваться. Но к некромантам, к какой бы школе они не относились, это не относится. Для них не важна душа, не важны знания, для них важно тело. А уничтожить свои останки часто не представляется возможным. Если только, конечно, не удастся добежать до литейной внизу. Тогда. может, будет шанс.

Мучительная смерть лучше посмертного рабства.

– О, нет, что вы...
– холодно улыбнулся Виктор.
– Те... "твари", которые тоже мои дети, были первыми прототипами. Несовершенными, но все равно гораздо лучше, чем то, что могут сделать эти недоучки основной ветви некромантии. Те рассыпаются через десяток лет, а мои творения могут прослужить несколько десятилетий. Наука всегда будет сильнее...

В этот момент Катерина больше всего пожалела, что у нее нет магии. Несмотря на то, сколько горя она успела принести... Хорошо бы было сейчас садануть по этому самодовольному лицу каким-нибудь мощным заклинанием.