Демон

Я начала уставать, поэтому высвободила руку и положила её себе на живот. Самая большая ошибка. Я застонала от боли и отдёрнула руку. По всему животу было такое ощущение, будто кто-то вырезал их инициалы...

У меня промелькнула мысль о том, что именно это и сделали со мной Разрушители Правды своими клинками, руками и ногтями, и мой желудок скрутило от ужаса.

— Мне нужно поспать, — прохрипела я.

Элли кивнула.

— Я понимаю. Сейчас тебе не нужны посетители.

Посетители? А кто будет меня навещать? Я здесь никого не знала. Я закрыла глаза, отгоняя от себя её спокойный голос, успокаивающее прикосновение, исцеляющее присутствие. Я не хотела ничего и никого. Просто спать.

АЗАЗЕЛЬ ПОТЕРЯЛ СЧЁТ ВРЕМЕНИ. Он молча сидел у воды в темноте, зная, что ничем не может ей помочь. Он просто должен был ждать, а ожидание было пыткой.

Пытка, он глумился над собой. Он помнил пытки, помнил своё время в руках Разрушителей Правды, много веков назад. Он выжил, но едва, а сила и выносливость у него были куда больше, чем у простых смертных. И неважно кем была Рейчел, тело, в котором она жила, было человеческим и потому уязвимым.

То, что он пережил давным-давно, убило бы человека трижды. Он не знал, как Рейчел удалось выжить, но она была на волосок от гибели. Ещё пять минут, и она бы исчезла. И он не знал, как смог бы вынести это.

Он почувствовал её приближение. Источник, Элли, женщина, которая заняла место Сары. Женщина, которая была подругой Сары, пусть даже так недолго, и получила её благословение. У Сары не было ни одной сердитой, обиженной клеточки в теле. Ей было бы стыдно за него.

Он начал подниматься, впервые демонстрируя ей подобную вежливость, но Элли жестом пригласила его сесть и, сев рядом, поглядела на море. Он затаил дыхание. Она пришла сказать ему, что сделала всё возможное, но Рейчел умерла. Умерла в муках, ненавидя его.

— С ней всё будет в порядке, — тихо сказала она. — Сейчас она спит, но какое-то время была в сознании и даже смогла немного говорить.

Азазель начал подниматься со своего места, но она положила руку ему на плечо, и её нежное прикосновение остановило его.

— Она ещё не готова к приёму гостей, — сказала она. — И прежде чем ты увидишь её, нам нужно поговорить.

Его прежняя враждебность снова вспыхнула.

— О чём?

— Ты должен понять, в каком она состоянии. Что она помнит, а что нет.

Её кожа была как лёд, и, отвернувшись, он посмотрел на тёмную, бурлящую воду.

— Расскажи мне.

— Она всё помнит. Обрывками, но я не уверена, насколько ясно.

— Всё?

— Она знает, что она Лилит. Она помнит своё проклятие и то, что ей пришлось сделать, чтобы исполнить свою епитимью. В отличие от Падших, не похоже, что её проклятие вечно, и кто-то, наконец, освободил её. По крайней мере, так кажется.

— Это не мог быть Уриэль. Он всё ещё хотел уничтожить её.

— Уриэль хочет уничтожить всех, кто когда-либо грешил, и это включает в себя большую часть творений. После того, как он уничтожит людей, он, вероятно, найдёт способ обнаружить грех в животных. Его уже ничто не остановит.

— Ничто, кроме нас, — тихо сказал он. — А что ещё она помнит?

— Она помнит своё проклятие фрагментами, и такое чувство, будто это не совсем то, во что нас заставили поверить свитки. Что неудивительно, свитки были написаны кучкой женоненавистнических стариков, которые использовали любой предлог, чтобы очернить женщин, — она сделала пренебрежительный жест. — И не вздумай морочить мне голову проблемой появления людей в Шеоле и из-за того, что у меня в заднице сидит жучок насчёт прав женщин. Иудео-христианская традиция довольно паршиво относится к женщинам, и любой, у кого есть мозги, знает это.

— Ты обвиняешь меня в том, что у меня нет мозгов? — произнёс он мягким голосом. — Я в курсе этого.

— Ох, — сказала Элли, обескуражено. И в темноте Азазель обнаружил, что его это забавляет. — Я думаю, она расскажет тебе всё, что помнит, как и правду о своём проклятии. Рано или поздно.

— Рано или поздно?

— Её воспоминания о последних нескольких годах столь же расплывчаты, как и воспоминания о её древней истории. Но она помнит тебя. Она помнит, что ты следил за ней ради того, чтобы отдать Нефилимама, но по какой-то причине передумал. Она помнит, что ты занимался с ней сексом, а потом сразу же передал её тем существам, которые чуть не убили её. Но она не помнит, что в очередной раз именно ты спас её. Почему так?

— Я понятия не имею, почему она этого не помнит. Это не имеет большого значения.

— Не пытайся увильнуть. Ты отдал её этим мясникам. Почему ты спас её?

В прошлом Элли старалась держаться от него подальше, но последние несколько лет укрепили её внутреннюю силу, и она больше не боялась его. Не боялась бросить ему вызов, задавать трудные вопросы, принуждать его к чему-то, если понадобится. Всё определённо изменилось.

— Я передумал, — своим тоном он ясно давал понять, что не собирается обсуждать это дальше, и она пожала плечами.

— Тебе придётся дать ей более вескую причину, чем эта. Конечно, когда она будет готова поговорить с тобой. Сказать ей, что это ты её спас?

— Учитывая нашу недавнюю историю, я сомневаюсь, что она будет впечатлена. Я сам ей скажу, если решу, что ей нужно это знать.

Элли кивнула и погрузилась в задумчивое молчание. Как ни странно, он чувствовал себя вполне комфортно, сидя в темноте рядом с женой Разиэля и наблюдая за приливом. Он чувствовал, как последние остатки его обиды ускользают. Сара ушла, и лучший способ почтить её память и то, что у них было — это отпустить её, двигаться дальше.

Он закрыл глаза и на мгновение почти ощутил её руки на своих плечах, её губы коснулись легким поцелуем его макушки, её тяжёлая седая коса коснулась его лица. Он держал глаза закрытыми, впитывая благословение, а потом она ушла.

Он открыл глаза и обнаружил, что они мокрые и горят. Он благословил темноту, но знал, что Элли всё равно видит. Он прочистил горло.

— А разве никто не должен её проверить?

— Гретхен там. Я бы не оставила её, если бы она не стабилизировалась. Ты же знаешь это, Азазель, — в её голосе послышалось лишь лёгкое обвинение.

Он это заслужил.

— Да, — сказал он. Он должен был сказать это, но по какой-то причине это не злило его. Возможно, всё дело было в прощальном благословении Сары. — Спасибо тебе, Элли. Спасибо, что спасла её.

Он почти ожидал, что она отнесётся к этому легкомысленно, но она просто сказала:

— Пожалуйста.

— Разиэль гадает, что с ней будет.

— Её место здесь. Она как новорождённый ребёнок... это её новая жизнь, её воспоминания, старые и новые. Мы найдём способ ввести её в общество.