Демонолога вызывали? Том 1

Она хмыкнула. Толчок. Мир смазался цветом неразборчивых красок. Свою четкость он приобрел также быстро.

Я сидел в полуразрушенном здании, прислонившись спиной к кирпичной кладке. Разрушенный корпус железнодорожной станции. В воздухе все еще висел запах чего-то горького и горелого.

Аида сунула клинок в ножны, безразлично наблюдая за происходящей по ту сторону бойней. Гремели винтовки. Люди вскрикивали. Мотокарета Донни завелась, чихнула и, взвизгнув, рванула прямо напролом через остановившиеся мобили незваных гостей.

— Он бронированный, что ли? — озвучил я догадку, глядя как Донован Кесслер, управляя своей машиной, ретировался с поля битвы, бросив собственных людей и как пули со звоном отскакивали от металлического корпуса мотокареты.

— А-га, — все также безразлично отвечала рогатая.

— Кто такие?

— Банда пустошей. Донни у них землю отнял, где они жили, и там завод построил. Народ на окраине был мирным и милым, но… — она недоговорила. Фраза просто повисла в воздухе.

Я умостился поудобнее и взглянул на часы. Восемнадцать тридцать пять. В архив я сегодня не успею точно.

Глава 10

Еще больше проблем

— X —

— Не знал, что в твоем мире есть слово «милый», — сказал я Аиде. За стеной раздавались звуки выстрелов, хлопки, вскрики, стоны раненых и отборная матерщина.

— Давай, сука, хочешь меня трахнуть? Иди сюда, я сам тебя трахну! — орал один из людей Кесслера, зажимая списковой курок до упора, пока его примитивный автомат не заткнулся.

Я аккуратно выглянул из-за угла, оценивая ситуацию: людей Донована было значительно меньше. Если считать с уже убитыми, ранеными и еще живыми, то суммарно их было порядка десяти человек. Против тридцати полуголых аборигенов с какими-то самопалами.

Но эти самопалы все еще стреляли. Чем-то примитивным и с близкой дистанции: стекло, куски металла, гвозди, всякая крошка. Исключением было несколько винтовок, одной из которых они и умудрились убить водителя Кесслера.

Пуля врезалась в кирпич возле меня и просвистела в другую сторону. Красно-коричневая крошка брызнула во все стороны и чудом не повредила мне глаза.

— Сколько в тебе еще энергии? — вдруг спросила Аида.

Я поднял бровь в немом вопросе.

— Ты оградил нас от пуль. На это была потрачена энергия. Не придуривайся, я все прекрасно чувствую и понимаю. Сколько?

— Чтобы убить всех разом — недостаточно, — ответил я, а затем осекся. — Зачем тебе моя энергия и помощь? Боишься, что сама не справишься?

Я увидел, как у нее дернулась венка на виске. Зацепил за живое. Почему-то меня крайне забавляли ее перепады настроения.

— Я не собираюсь их убивать, — сказала она сквозь зубы. — Но если нам придется ретироваться, то мне надо понимать на что тебя хватит.

— С твоей способностью с такими рывками — мы давно могли уже быть за три версты отсюда.

— Не могли, — отрезала она. — Ты берешься рассуждать о том, чего не знаешь. Строишь теории и предположения из воздуха с переменными, взятыми с потолка.

Стрельба за стеной утихла. Я слышал, как люди пустошей ходили и добивали раненых одиночными выстрелами, трясли их карманы и переговаривались о добыче. Аида не стала продолжать свою пламенную речь. Просто повернулась ко мне и приложила указательный палец к губам.

— Чево вы там шушукаетесь и прячетесь, а? — раздался зычный голос. — Выходите, не стесняйтесь.

— Ойайебалл… — простонал бесенок. — Марк, а может… не… не может. Сам разбирайся, у меня идеи кончились, — сказал он и юркнул в карман.

— Тоже мне, помощничек.

— Да что б ты без меня делал, — пробухтел он из кармана.

Я вздохнул.

— Ну?! Долго вас ждать? Или взрывпакет бросить?

— Не вмешивайся, я сам разберусь, — сказал я Аиде, после чего крикнул: — Выхожу.

Встал с места, отряхнулся и, подняв руки, неспешно вышел из-за стены. По ту сторону кирпичной кладки меня ждала свора людей. Их внешний вид меня слегка удивил: намеренно рваная одежда, самодельные элементы доспехов, типа «наплечников» с заклепками и шипами, куски металлических пластин, прикрывающие грудной отдел, такие же облегающие пластины на бедрах. И если пластины на груди и бедрах я еще мог принять, как броню, то вот наплечники скорее были как элемент устрашения или атрибут декора.

— Вышел, — сказал я спокойно.

— А подруга твоя где синеволосая? — спросил мужчина с голым торсом и кучей шрамов на нем. Шрамы были длинные, словно его часто били кнутом куда придется. Лицо прикрыто шлемом с забралом, только глаза видны.

— Не понимаю о ком речь.

— Не дури мне башку, пацан. Я все видел. Она воно там сидела на камне, пока вы тут с гон-Донни базарили, — сказал он и вся его братия тут же взорвалась смехом от каламбура.

Я ничего не ответил. Не собирался оправдываться перед каким-то дикарем.

— Ну и чо? Долго молчать будешь?

— Я уже все сказал.

Он осмотрел меня с головы до ног, после чего повернулся к своим людям.

— Ван, Бо, проверьте что там за стеной.

Двое отделились от группы и пошли в сторону разрушенного вокзала.

— Я могу опустить руки? — спросил я спокойно.

— Я ваще не знаю нахера ты их поднял, — отозвался он.

Привычка из старого мира. А еще потому, что буквально вчера меня ровно в такой же ситуации заставили поднять руки и упереться в стену.

— Какие у тебя дела с Кесслером? — спросил он, постукивая своей пушкой по плечу.

— Избил его прихвостней, когда они с меня попытались дань содрать.

— Избил? — он поднял забрало, одаряя меня взглядом полным недоверия. — Ты?

— Я.

— Тут никого, Вас! — донеслось со стороны развалин.

— Посмотрите вокруг! — гаркнул он. — Не могла же она сквозь землю провалиться!

Он снова повернул голову ко мне. Суровый. Лицо рябое, видно, что в детстве переболел не то ветрянкой, не то еще какой местной дрянью. Справа снизу на челюсти был ожег в виде какого-то символа. Клеймо, что ли?