Демонология по Волкову. Дилогия

– Можно и так сказать. Я разбился ночью, один, достаточно далеко от города, чтобы меня нашли лишь через несколько часов. Мобильный телефон у меня тогда уже был, но от удара он вылетел из кармана. Я не мог до него дотянуться. По ощущениям, пролежал не меньше часа прежде, чем потерял сознание. И вот я лежал там, посреди поля, под единственным деревом, которое там растет и мимо которого я не смог пролететь, смотрел на звездное небо и думал, что это конец. Что это очень-очень глупый конец. И что я готов на все, только бы выжить.

– И именно после аварии получили свой дар?

– Даром я бы это не назвал, – хмыкнул Леон, – но да, после нее.

– И сразу начали им пользоваться?

– О нет, далеко не сразу. Сначала я несколько месяцев провалялся в больнице, потом еще несколько лет пытался разобраться, кем я стал и что теперь с этим делать. Привыкать к новому себе было непросто. А когда наконец разобрался, помог одному очень влиятельному человеку. Он и заплатил много, и, главное, порекомендовал меня другим. Тем, благодаря кому я смог построить Волчье логово, кто дает мне работу и по сей день. Не все из них живы, некоторые не умеют вовремя остановиться, но на их место всегда приходят новые.

Алиса поежилась. Она теперь прекрасно понимала, что он имеет в виду, и это было страшно.

– Сразу с крупного зашли, – пробормотала она.

– В моем деле нет места маленьким желаниям, – немного резче, чем следовало, ответил Леон. – Плата будет одинаковой что за кресло мэра, что за свежую клубнику на завтрак в феврале. И для клиента, и для меня. И если на клиентов мне, откровенно говоря, плевать, то себе я дорог.

– Честно, спасибо, – хмыкнула Алиса, наконец вспоминая, что перед ней стоит чашка с кофе.

Леон тоже сделал глоток, поморщился. Да уж, небось привык пить натуральный кофе из модной кофемашины, а то и вовсе сваренный в турке. Алисе было все равно, главное, чтоб бодрило. Леон поставил чашку на стол и вдруг наклонился к мониторам, вглядываясь в один. Алиса замерла, даже дышать перестала, тоже рассматривая изображение, но почти целую минуту ничего не видела. И лишь к концу этой минуты заметила, как легонько шелохнулась штора в той комнате, где лежала мать Анны, а вскоре стало понятно, что штора не просто шевелится: ее лижет снизу пока еще несмелый язычок пламени. В то же время зашевелилось и одеяло, которым укрывалась Анна. Будто кто-то тянул его невидимой рукой. Сначала медленно, а затем, когда оно сползло до половины, дернул резко. Анна подпрыгнула, просыпаясь. Вскочила с дивана, огляделась. То ли что-то услышала, то ли догадалась, но сразу бросилась вон из гостиной. Сначала забежала в детскую, убедилась, что дети спят, а потом направилась к матери. Увидев горящие шторы, она метнулась на кухню, схватила кувшин с водой, плеснула ее на огонь, и тот тут же послушно погас.

Проснулась Людмила, медленно подняла руку. И в ту же секунду закачалось зеркало на стене, а потом рухнуло на пол, рассыпавшись на мелкие осколки. Камеры записывали без звука, но и без него было понятно, что женщины закричали. От их крика проснулась старшая девочка, встала с кровати и направилась к двери, но та резко захлопнулась перед ее носом.

– Нам не нужно им помочь? – осторожно спросила Алиса, во все глаза глядя на экраны.

Леон едва заметно качнул головой.

– Немного подождем. Мы уже увидели, как все начинается, теперь надо посмотреть, как заканчивается.

Но заканчиваться в квартире Алексиных ничего не собиралось. Услышав крик дочери, Анна побежала к ней, дернула дверь, но та не поддалась. Анна дергала ручку, пыталась выбить дверь плечом, но у нее ничего не выходило. Что было странно, ведь двери в квартире были хлипкими. Даже старухе с первого этажа однажды поддались. Тем временем пришли в движение вещи в детской комнате. Из-под кровати мальчика выехала машинка с мигалками, начали падать с полки книги. Егор тоже проснулся, наверное, заплакал, потому что Анна стала биться в дверь сильнее. Катя отошла от двери, залезла на кровать к брату, обняла его. Шторы на окне взмыли вверх, дернулись, обрывая карниз, а потом взлетели к самому потолку. Падая, они словно наткнулись на кого-то невидимого, облепили его, и теперь посреди комнаты будто стояла человеческая фигура в балахоне. Анна не могла этого видеть, но наверняка слышала крик детей. Оставив дверь, она подбежала к камере и, заливаясь слезами, принялась что-то говорить в нее. Скорее всего, просить о помощи. Может быть, Леон подождал бы еще, но штора в детской, перестав обволакивать что-то невидимое, налетела на детей и смотала их в плотный кокон.

Не говоря больше ни слова, Леон вскочил со стула и бросился к двери. Алиса последовала за ним. Вдвоем они скатились с лестницы, перепрыгивая сразу через три ступеньки, выбежали на улицу и взлетели по другой лестнице. То ли у Леона был ключ от квартиры Алексиных, то ли те не запирали дверь, но Леон распахнул ее уже тогда, когда Алиса преодолевала последние ступеньки.

Анна сразу же бросилась к ним, рыдая и крича одновременно.

– Помогите, пожалуйста, помогите! Дети!.. Катя!..

Леон оттолкнул ее, поскольку Анна уже почти повисла на его руке, подбежал к двери в детскую и изо всех сил ударил в нее. Ему дверь поддалась, распахнулась, с силой стукнувшись о стену. Дети бились на кровати, пытаясь справиться со шторой, но та сжималась вокруг них все плотнее и плотнее. Леон и Алиса вместе с трудом распутали ее, освободив детей, и те сразу бросились в объятия матери. Алиса не успела выдохнуть, как Леон вдруг толкнул ее в плечо. Не ожидая подобного, она упала на пол, в то же мгновение над ее головой что-то пронеслось, и в стену вонзился острый циркуль.

– Уведите детей! – крикнул Леон Анне, но та то ли не услышала, то ли не поняла. Продолжала сжимать обоих в объятиях и рыдать.

Алиса увидела дернувшийся стул первой. Подскочила с пола, прыгнула в сторону Анны и успела закрыть ее и детей. Стул ударил ее в грудь, выбивая из легких воздух. Алиса вскрикнула, снова упала на пол, пытаясь прийти в себя. Леон почти грубо схватил Анну за плечо, пытаясь вывести ее из комнаты. Катя оторвалась от матери, взглянула куда-то за плечо Алисы и крикнула:

– Смотрите, смотрите!

Алиса оглянулась. На стене чуть выше того места, в которое вонзился циркуль, постепенно проступали буквы, складываясь в слово: «Сука». Кто и чем его писал, было непонятно, но буквы читались хорошо.

И это будто привело Анну в чувство. Она наконец поднялась, схватила детей за руки и потащила их из комнаты.

– На лестницу! Быстрее! – командовал Леон.

А когда они скрылись за дверью, подошел к Алисе, присел возле нее на корточки.

– Ты как?

– Нормально, – заверила она, хотя в груди разливалась тупая боль, усиливающаяся от каждого движения.

В квартире все стихло. Полтергейст то ли потратил весь свой запал, то ли без Анны и детей в квартире не видел смысла продолжать.

– Все закончилось? – спросила Алиса, глядя то на распахнутую неподвижную дверь, то на скабрезную надпись на стене.

– Временно.

Леон помог ей подняться, внимательно осмотрел, а потом коснулся большим пальцем ее подбородка. Прикосновение было заботливое, почти… нежное? Но Алисе некогда было думать об этом. Увидев кровь на его коже, Алиса почувствовала, как саднит подбородок. Похоже, стул проехался и по нему, но из-за удара в солнечное сплетение она даже не почувствовала.

– У Софи есть аптечка, – коротко проинформировал Леон, отходя от нее и поворачиваясь к стене. – Как ты это сделал? – пробормотал он, касаясь пальцами больших черных букв, а затем снова повернулся к Алисе. – Нужно убедиться, что с Алексиными все в порядке, и попробовать уложить их спать. Не думаю, что до утра явление повторится, но завтра нам придется что-то придумать.

Алиса молча кивнула, показывая, что поняла план действий, и медленно вышла из комнаты, собираясь найти Анну с детьми. В груди все еще болело, глубоко дышать было тяжело, но времени жалеть себя не было.