Демоны Алой розы

– И началась война?

– Можно сказать и так, – пожимает плечами рыцарь. – Хотя по мне, так сначала начался спор за корону, а потом люди посмотрели и сказали: раз им можно, значит, можно и нам.

– Может, тебя утешит, что война скоро закончится и Англия снова станет сильной?

– Тебе откуда знать?

– Да вот, знаю.

– Опять магия… И кто победит?

– Сначала Йорк. Потом Ланкастер. Потом придут Тюдоры. Кажется, так.

Барон Джон принимается хохотать. Он смеется так, что опрокидывается кубок, стоящий перед ним на столе, он стучит кулаком себе по колену, и даже в свете камина можно видеть, что лицо его сравнялось в цвете с шевелюрой.

Гоблин озадаченно смотрит на это представление, затем переводит вопросительный взгляд на сэра Томаса.

– Что я такого сказал? – осторожно осведомляется он, чем вызывает новую вспышку хохота со стороны сэра Джона.

– Это… просто…

– Просто, – объясняет успокоившийся, наконец, Джон Рэд, – я потратил уйму времени, пытаясь ВЫЧИСЛИТЬ победителя. Думал, понимаешь? Чуть голова не лопнула. Все, что можно, принял во внимание… Ты точно знаешь, про Йорка?

– Да. Если, конечно, мы остановим королеву.

– А я вот Ланкастеров выбрал…

– Ну и плюнь! – гоблин снова наполняет кубки, а барон следует его совету буквально и смачно плюет на пол.

– Вот так, сэр гоблин, мы и живем.

– Ты жив, в кубке плещется вино – чего еще желать? – пожимает плечами Акут-Аргал.

– Смерти, сэр гоблин. Смерти.

– Смерти? – поднимает брови его собеседник. – Это еще зачем? Это желание и так исполнится, даже если оно и не желание вовсе.

– Не себе. Ральфу. Норману.

– О?

– Не будем о грустном. Расскажи лучше еще. Про ваши мосты.

– Про что?

– Мосты. Всем известно, что гоблины сидят под мостами и собирают с проезжающих дань…

– Вообще-то, это делают тролли, – осторожно поправляет его сэр Томас.

– Да? – удивляется барон.

– Да? – еще сильнее удивляется Акут-Аргал. – Тролль под мостом? В засаде? Да он там заснет, что я, троллей не знаю? Или просто обо всем забудет и убредет куда-нибудь еще…

– Выпьем.

Бульканье.

– Расскажи мне про троллей.

– Ну… спрашивать, видел ли ты орангутана, конечно, смысла не имеет?

– Кого?

– Не имеет. Тогда… О! Я сейчас нарисую…

Слегка пошатываясь, Акут-Аргал подходит к единственному висящему на стене гобелену и углем из камина начинает вносить изменения в библейский сюжет. Рисует он хорошо, но еще лучше, что этой живописи не видит францисканец.

* * *

– Наливай.

Бульканье. Жидкость, предположительно НЕ вода, покидает бурдюк (кувшин уже давно пуст), переливаясь в кубок.

– Неплохо. В вине п-по крайней мере здесь знают толк.

– А в чем не знают?

– Да вот, хоть… в… ги-ги-ги…

– Нечего тут хихикать!

– Я не хихикаю. Эт-то слово такое. В ги… сейчас…– В ги… Да чтоб его! В гигиене. Вот.

– В гиене?

– Нет. В мытье.

– Мыться – грех.

– Ну да. Зато не так воняет.

– Заткни нос и пей.

Бульканье.

– Вообще, здесь хорошо. У вас, я имею в виду. Вино. Еда. И никаких орков.

– Не любишь ты орков.

– Любить орков… А что? М-можно. Да, я их люблю… разными способами…

Смех. Джон Рэд отдыхает, Акут-Аргал отдыхает, весь замок отдыхает, и только монах-францисканец… скучный он человек, молится во спасение их заблудших душ.

– Серые плащи.

– О, да! За-ну-ды!

Бульканье.

– Ты мне вот что скажи. Все-таки, гоблины ведь не люди?

– Еще не хватало! Мы, между прочим, высшая раса… И вообще, что это за фигня у тебя на гобелене нарисована? Вон, рядом с обезьяной?

– Это львы… они там это… рвут на части первых христиан.

– О как! Знаешь, ты не обижайся только… Христиане вот, они похожи.

– Н-на что?

– Что – на что?

– Н-на что похожи христиане?

– Ну… на христиан.

– Выпьем.

– П-погоди, я не договорил. Не сбивай меня с мысли. Вот эти львы… Этот художник этих львов никогда в жизни…

– Короче. Надо г-рить коротко. Как меч.

– Ну.

– Говори.

– Меч. Нет. Не то. Христиане. Нет. Львы. О! Почему на этом гобелене львы похожи на свиней с зубами?

– Не знаю. Никогда льва не видел. Выпьем.

– Не старайся. Гоблина тебе не перепить. Устройство печени. Повелитель объяснял. Алкоголь перерабатывается в мито… мито… хондриях, вот. А у тебя в си-то-плаз-ме. Вот. А ты льва видел?

– Не видел.

– А я видел. Эта тварь на коврике – не лев. Лев, он красивый. Он – царь зверей.

– И торов?

– Ну… не придирайся. У торов нет царя. У них королева. И ко-ко-король. Но она его потом съедает, и остается вдова. А лев, он наоборот… У него, между прочим, гарем…

– Выпьем за это.

Бульканье.

– У вас тут хорошо. Жалко, гоблинов тут не любят.

– Вы зеленые, потому что. То есть серые. Серовато… зеленовато…

– Сам ты… Хотя, нет.

Бульканье. Падение тела на пол.

– Эй, кто-нибудь!

Тишина.

– Слабак. Хотя держался дольше прочих.

Шаги. Сдавленные проклятья.

– Это невозможно.

– Угу. Потащили.

– Нет, ты не понял. Человек не может перепить гоблина.

– А это нам, значит, снится? Дожили, уже во сне тяжести таскать приходится.

– Да вроде нет, судя по весу. Не сон.

– Я и говорю – потащили.

– Ик! А я говорю – слабак!

– Люди полны сюрпризов.

– Тренировался, небось… Зараза, тяжелый…

Шорох, словно по полу тащат что-то массивное, в сапогах.

Тишина. Одинокий храп Джона Рэда.

Глава 6

После хорошей попойки и хорошего ужина важен хороший сон. И вовсе ни к чему будить рыцаря, тряся его за плечо, – можно запросто схлопотать в ухо…

Хрясть! – слышен треск ломающейся… кости? Барон Джон пробуждается, с недоумением глядя на свой кулак. Точнее, на то место в окружающей темноте, где он, предположительно, находится.