Демоны ледяных гор-Тайны рода. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Тогда позови их, — сказал я, поняв, что добиваться у Матрёны что же произошло, бесполезно.
А в том, что что-то произошло, я не сомневался.
— Не получится позвать, — со вздохом ответила Матрёна.
Я отложил ложку и отодвинул тарелку — есть я больше не мог.
— Почему не получится?
Объяснять взялся Мо Сянь.
— На следующий день после праздника, молодой господин, за вашими друзьями приехали их родители и забрали Глеба и Данилу по домам.
Я было выдохнул — с парнями всё в порядке, они в безопасности, всё хорошо. Но Мо Сянь продолжил:
— Парни хотели
Глава 24
Пока парни были тут, я про них постоянно забывал. Но вот их забрали, и я сразу же почувствовал какую-то пустоту. Как будто меня, пока я был в отключке, лишили чего-то очень ценного.
Сразу начали прокручиваться в голове наши разговоры. Пришла досада, что мы с Глебом так и не сочинили письмо императору…
Но расстроился я даже не из-за письма. Я расстроился из-за того, что успел понять: хозяина тела с этими парнишками действительно связывала дружба. Настоящая мужская дружба!
Никто в этом мире так ко мне не относился, как они. Матрёна и остальные домашние — они слуги. Деревенские — они от меня зависят. Даже китайца связывало со мной слово, данное моему отцу. Точнее, отцу настоящего Владимира. Так что, все они не в счёт.
Все остальные люди из внешнего мира, с которыми я до сих пор встречался, были настроены по отношению ко мне враждебно, а по-простому — желали мне смерти.
И такого тепла мне больше не дарил никто.
Если перевести на армию, то с Глебом и Данилой я спокойно отправился бы на любую спецоперацию и точно знал бы: моя спина будет прикрыта.
Закончил еду я в полной тишине. Ни Матрёна, ни Мо Сянь не прерывали меня. Видимо чувствовали моё состояние или попросту сочувствовали мне.
Доев суп, я вернулся на кровать. Как ни странно, после еды захотелось спать. Ну или просто полежать.
— Это правильно, — сказал Мо Сянь. — Организм восстанавливает силы. Так что сейчас сон — лучшее лекарство. Ну и еда, конечно.
Когда я лёг, Матрёна принялась поправлять мне одеяло, демонстрируя свои прелести.
Она так заботливо и так долго подтыкала края, что у меня не осталось сомнений: моя служанка напрашивается на хорошую порку.
Вот только у меня совсем не было ни сил, ни желания, и я сказал:
— Можете идти. Если будет нужно, позову.
Я видел, что Матрёна не хочет уходить. Но мне на её желания сейчас было пофиг.
Когда за ней и за Мо Сянем закрылась дверь, я выдохнул и уставился в потолок.
У меня в голове всё перемешалось. И лесничество с охотучастком, и горячие точки, где я исполнял долг воина-интернационалиста, защищал, так сказать, интересы родины в других странах. Вертушки, бомбардировки, двухсотые… И тут же волколаки, лютые мертвецы, чёрные колдуны, волковские прихвостни, чужаки, обладающие магией.
Два таких разных мира были до невозможного похожи! Настолько похожи, что меня тошнило.
И тут под окном раздался шорох — как будто камушек об камушек ударил… Тихо так, едва слышно. Но мне этого хватило — мои рефлексы, вбитые в меня
войной, тут же сработали.Сердце неистово заколотилось. Я даже дышать перестал, вслушиваясь в тишину.
Но больше звуков не было.
Я попытался расслабиться. Даже напомнил себе про Кузьму, про то, как я его едва не грохнул! Но не фига! Настороженность не отпускала.
Причём, я прислушивался к звукам не только за окном, но и в коридоре.
Было тихо. Подозрительно тихо.
Я поднялся и на цыпочках подошёл к стене, на которой висела сабля.
После моей драки с чёрным колдуном саблю не унесли обратно в родительскую спальню, а повесили на стену в моей комнате. Хотя меч и ножи остались там, где висели — на своих местах. А вот саблю повесили у меня.
Не знаю, с чем это связано. Возможно, с тем, что, когда напал чёрный колдун, я схватил именно саблю.
Стараясь не производить лишних звуков, я снял со стены оружие и вытащил клинок из ножен.
В коридоре послышались осторожные шаги.
Я подошёл к двери и встал сбоку. Чтобы вошедший не сразу увидел меня, зато у меня было бы преимущество.
Конечно, была бы ночь, у меня больше шансов было бы остаться незамеченным, но ярко светило солнце и всё было хорошо видно.
Я глянул на свою кровать и мысленно застонал: ну что бы мне не положить одеяло так, как будто кто-то на кровати лежит? Нет! Одеяло было откинуто так, что ни у кого не возникнет сомнений — кровать однозначно пуста.
Времени пойти и поправить постель не было — шаги остановились около моей двери.
Тот, кто пришёл, постоял под дверью, потоптался немного, а потом аккуратно взялся за ручку. Она повернулась, и дверь, слегка скрипнув, приоткрылась самую малость.
Тот, кто был с той стороны, зашипел…
У меня аж костяшки побелели от того, с какой силой я сжимал рукоятку сабли.
Тот, кто стоял под дверью, видеть в щель ни меня, ни кровать не мог. Мог только прислушиваться.
Я перестал дышать. И тоже прислушивался. Но в отличие от моего противника я хорошо видел не только ручку двери, но и щель. Правда пока не видел, кто стоит за дверью, но как только он попытается зайти…
— Владимир Дмитриевич, вы спите? — раздался шёпот сквозь щель.
Это был мой управляющий Егор Казимирович.
Мне тут же стало стыдно, что я поддался панике и чуть не зарубил своего управляющего.
А ведь я вполне мог это сделать! Не реши он подать голос прежде, чем сунуть в щель голову, не сносить бы ему головы… Причём, в самом прямом смысле.
— Нет, не сплю, входите! — ответил я и, положив саблю в ножны, пошёл к стене, где сабля висела. И спокойно повесил её на место, как будто всё в порядке и ничего не случилось.
Повесив её, я повернулся к застывшему в открытых дверях управляющему — видимо, он тоже вспомнил, как мы с ним ползли к дому… Что ж, в следующий раз не будет красться.
Дав управляющему время оклематься, я подошёл к окну и выглянул из-за шторы — вдруг там всё-таки кто-то есть.
Но под окном никого не было. Или уже ушли или это управляющий сначала потоптался под окнами, или мне просто привиделось.
Хотя, нет, не привиделось. Я точно слышал.
Выглянув в окно уже не таясь, я спросил у Егора Казимировича: