Демоны ночи
Шрифт:
– Они… это… духов вызывали.
– Духов?! – изумился Олег Самуилович. – О, господи! Духов только нам здесь не хватало!
– Кто вы такие?! – загремели жестяные голоса милиционеров. – Документы свои предъявите!.. Как нет при себе?! Тогда следуйте за нами.
И Бурышкина вместе с Катей повезли в отделение. Никифор за свою жизнь попадал и не в такие переделки, и предстоящие объяснения его не страшили, а шаманке было все равно. По прибытии Бурышкин накинулся на дежурного лейтенанта с требованием немедленно освободить их, требовал телефон, чтобы сделать звонок кому следует, но был препровожден в «обезьянник» до выяснения
– А ведь он нам правду не сказал! – произнесла она.
– Кто? – не понял Никифор.
– Мальчишка. Не сказал, кто его надоумил.
– Почему, как думаешь?
– Не знаю. Может, эти очень сильные?
– А вот он говорил, будто те, кого он убил, расплачиваются за прошлые грехи. Такое может быть?
Катя задумалась:
– Не знаю. Говорят, может. Только много он сразу наколотил. Все, что ли, виноваты? Иной раз, бывает, вселяются…
– Кто вселяется?
– Ну, кто? Злой дух. Демон. Он заставляет…
– Думаешь, и в мальчишку вселился?
– Не поняла. Слишком мало время было. Тут эти пришли. Мне кажется, тоже неспроста. Их могли специально послать, чтобы нам мешать.
– Но ведь они сослались на заявление таксиста, который нас туда вез.
– Ничего не значит. Они любят подстраивать.
– Кто?
– Как не понимаешь?! Да эти… демоны.
Никифор в сомнении почесал затылок:
– Может, это все – выдумки!
– Думаешь, вру? Зачем?
– А если ты и есть демон?
Катя засмеялась:
– Складно. Твой башка интересно варит. Правильно соображаешь. Проверь, демон я или кто?
– А как?
Вновь смешок:
– Скажем, я научу тебя как. Значит, я кто? Демон или человек? Ага. Не знаешь ответ? Вот то-то!
– Скажи, Катя, ты как думаешь, правда, что душа проживает много жизней?
– Ты неправильно спрашиваешь. Надо спросить: в каждом ли человеке есть душа? В одном – есть, в другом – нет. Если в который есть, то, может, раньше и в другом была.
– Хочешь сказать, не каждый ее имеет?
– Типа того.
– Но ведь ты сама говорила: можешь найти любого мертвеца. Вон и брата Фиры искала, и мальчишку этого…
– О другом говоришь. Есть душа, а есть… ну, как отражение… Тень! Тень бывает у каждый. Умрет он, тень останется; как сухой лист с дерево. Душа – другое. Она… ну, как… Не знаю, с чем сравнить. Вот можно с девкой. Знаешь, есть молодой красивый девка. Она жизни радуется, резвится. И ее все любят. Парни, мужики… Каждый ее хочет. И она видит, что ее желают, всякому дает. И всякий ее имеет. Но после она начинает превращаться в б…. Ведь всякий мужик есть. Кто хороший, а кто грязный, обманывает ее, обещает – не делает. Она ребят рожает. Но ребята, прижитые с кем попало, становятся уродами, выродками… Они пустые, лишенные Света. А она, душа то есть, страдает. Она хочет назад, в Свет. Но кто ее спасет? И вот она мечется из тела в тело, ищет путь к Свету. И Спаситель может найтись, если его, конечно, искать… Но Спаситель придет к ней не снаружи, а изнутри…
– Это как же? – спросил Бурышкин.
– Он сам родится в ней.
– Так ты же только что говорила, будто она рожает только ублюдков?
– Родится не от мужика. Внутри ее самой
с самого начала заложено семя. Чем глубже падение, тем полнее она его осмыслит, тем быстрее семя прорастет. Хоть маленько понял?– Значит, чтобы прозреть, душа должна обязательно страдать?
– Получается так.
– А если кто не страдает? Живет себе тихо-мирно, семечки поплевывает.
– Страдают все. Только не все понимают причин этого. Вот и ты страдаешь. Великим хотел стать, а не далось. А почему, знаешь?
– Ну, скажи?
– Отдавать не привык.
– Мне нечего отдавать. Я не богат.
– Не деньги, глупый.
– А что же?
Катя помолчала, потом вновь улеглась на свой кафтан.
– Ты, Бурышка, уж больно прост, – насмешливо сказала она. – Прост-то прост, да хитер! На чужом горбу в рай въехать хочешь. Сам думай.
Наутро пришел начальник отделения, с изумлением посмотрел на задержанных, ознакомился с сутью и выпроводил странную парочку восвояси. Даже протокол порвал.
«Солидный человек, а такой чепухой занимаетесь», – на прощание укоризненно произнес он, глядя на Бурышкина.
Никифор и сам уяснил всю анекдотичность ситуации. Ловят среди ночи… И где? В морге, в компании с шаманкой. Пойдут теперь разговоры…
Однако Бурышкин понимал: благодаря Кате он напал на подлинную «золотую жилу». Поле было, что называется, непаханым. Работы – непочатый край, а именно это – его конек. Вот только что делать дальше, он плохо себе представлял. Катя пребывала на своем любимом месте – у окна, а Никифор ходил вокруг да около, желая спросить совета, но почему-то опасаясь. Нужно заметить, он проникался к шаманке все большим почтением.
– Послушай, Катя, – наконец решился он, – а дальше-то куда направить стопы?
– Стопы? Какой стопы? – Шаманка недоуменно вытаращилась на Никифора.
– Что теперь предпринять?
– Ага. История этот. Понимаю. Дальше рыть хочешь? Молодец! Копай, копай… На польза пойдет. Найди этого. Который в газета писал.
– Корреспондента?
– Ага. Его. Потолкуй. Может, чего нового узнаешь. Этот парень тоже интересуется, знать хочет… Станете вместе искать. Вдвоем способнее будет…
– Ну и пускай себе интересуется! Мне-то что? – ревниво спросил Бурышкин. Он уже предчувствовал в незнакомом пока журналисте Мерзлове потенциального конкурента.
– Я тебе чего говорила? – улыбаясь, спросила шаманка. – Отдавать не бойся, тогда все получится.
ГЛАВА 8
События, связанные с «кровавым мальчиком», как окрестили Вову Никулина некоторые средства массовой информации, не шли из головы у Павла. Казалось бы, материал написан и отмечен. Кусочек славы, что называется, «схаван».
Однако вопросы-то остались. Директриса проговорилась: у Вовы был конфликт с классной. Но в чем он заключался, Павел так и не понял. Конечно, проще и лучше всего расспросить кого-нибудь из Вовиных одноклассников. И журналист решил так и сделать. И вновь отправился в школу, где совсем недавно учился «кровавый мальчик».
Только сейчас, при дневном свете, Павел наметанным глазом определил: школа далеко не из престижных. Роль охранника выполнял какой-то тщедушный дедок, сидевший на входе и не только не проверивший у него документы, но даже не поинтересовавшийся, куда это молодой человек направляется.