Демоны, одетые в людей

— Не нравится мне это… — прошипела Александра.

— Да, как-то резко дождь пошел, — согласилась я, — к чему бы это?

— К дерьму! — яростно ответила ведьма, сигналя подрезающему грузовику.

— Как категорично! — устало хохотнула я.

Свернув по развилке в сторону города, машина ощутимо замедлила ход и встала в небольшую пробку. Выругавшись, Александра выехала на обочину и понеслась вперед. Я откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза, вслушиваясь в пение Арбениной.

— Ксюша, прошу, спаси меня от них! — послышался голос Иоанна.

Я огляделась. Вокруг был лес, мертвый и сухой, покрытый белой паутиной. У ног стелился непроглядный туман, который сгущался все сильнее, старательно закрывая жуткий пейзаж.

— Ксюша! Помоги! — кричал Иоанн. — Спаси меня!

Поняв, что мои способности бессильны, я пошла на голос. Он становился все ближе, а окружение менялось все сильнее. Вместо паутины на деревьях появлялись белые окровавленные перья. Под ногами хрустели косточки неизвестных мне животных и людей. Пахло чем-то кислым и железным, из-за чего я прикрыла нос рукой и двинулась дальше, к большому ветхому алтарю. У него, стоя на коленях, показался Иоанн. Его голова была опущена вниз, а конечности, до мяса перетянутые железной проволокой, изогнулись назад. Я подошла ближе и увидела стоящего за его спиной Гронского. В его руках колыхались оторванные крылья, перья с которых он вырывал и небрежно отбрасывал в сторону, после чего те, виляя, прилипали к высохшим веткам.

Я сделала шаг вперед, и демон глянул на меня.

— Тут не на что смотреть, принцесса, — оскалился он.

Под ухом раздался хрип. Я посмотрела вниз и увидела две черные зияющие дыры, которые красовались на лице Иоанна вместо глаз. Пошатнувшись, я отступила назад.

— Помоги… — хрипел ангел.

Злобно рявкнув, Гронский подлетел к ангелу и схватил того за горло.

— Хочешь фокус? — ухмылялся демон, глядя на меня.

Я не могла ответить. Как бы я не пыталась, мои голосовые связки словно удалили и я, испугавшись данной картины, хотела уйти прочь, но конечности отказали, не позволяя сдвинуться с места.

Задорно хохоча, Гронский вынул нож и провел им по горлу Иоанна, который тут же замычал, пуская изо рта кровавые пузыри. Закончив с ангелом, демон направился в мою сторону, насвистывая под нос до боли знакомый мотив. Я зажмурилась и выпустила крик наружу, полностью освобождая тело от ужаса. По шее проскочило что-то ледяное и мой крик оборвался, возвращая меня в реальность.

— Ты чего орешь, дурная?! — тормошила меня ведьма. — Я чуть в стену не въехала!

Открыв глаза, я увидела перед собой двор Гронского. Машина стояла у арки, освещая фарами желтые стены.

— Мне кошмар приснился… — буркнула я, отстегивая ремень. — Самый настоящий ужас…

— Что было во сне? — поинтересовалась Александра. — Расскажешь?

— Не бери в голову, там долго и не очень-то и интересно… — я протирала глаза.

— Как знаешь! — обидчиво фыркнула ведьма. — Мы приехали, выходить то будешь? Или тебя до квартиры довезти?

— Не нужно, — улыбнулась я, открывая дверь, — спасибо, что подвезла.

— Не забудьте поставить нашей компании пять звезд! — усмехнулась Александра.

— Обязательно! — подхватила я, вылезая из автомобиля. — До встречи!

— Будь на связи, — попрощалась ведьма.

Развернувшись, она мигнула фарами и выехала на проспект, оставляя меня в полном одиночестве. Я достала из сумочки ключи от квартиры и вошла в подъезд. Поднимаясь по ступенькам, я обдумывала сон. Странный, жуткий и мерзкий кошмар оставил после себя ощутимый осадок. К чему этот сон? Быть может, нужно было рассказать его Александре? Впрочем, что сделано, то не исправить.

Зайдя в квартиру, я почувствовала запах женских духов. Один аромат был мне знаком, другие же я слышала впервые. Возле входной двери стояли туфли Гронского, а рядом с ними — четыре пары женской обуви. Подняв бровь, я прошла вглубь квартиры и поприветствовала лежащую в дверном проеме Гебу.

На бильярдном столе стояли бокалы с недопитым вином и пепельница, в которой тлели кленовые окурки.

— Внеплановая вечеринка? — задав вопрос, я поставила бокал на место.

Со второго этажа послышались женские смешки, и я пошла на звук, поднимаясь вверх по лестнице. Поднявшись, я подошла к комнате Гронского и сглотнула тяжелый ком, пытаясь отбросить от себя дурные мысли. Выдохнув, я схватилась за ручку и открыла дверь. На меня хлынул поток жаркого воздуха, вперемешку с ароматами духов и клубничной смазки. Застыв в дверном проеме, я смотрела на то, как Гронский ублажал одну из трех дам, от чего та надрывно постанывала и извивалась, хватая демона за плечи. Другие девушки, в одной из которых я узнала Кристину, резвились рядом с ними, целуя и поглаживая работающего руками любовника. Он, откинув волосы назад, плавно двигал телом и ответно целовал обнаженных барышень. Белое постельное белье было вымазано кровью и под кроватью, выкручиваясь, суетилась куча полосатых змей.

Я перевела взор влево и увидела безжизненное женское тело, что, облокотившись сидело у стены. С ее шеи, тонкой струйкой, бежал последний ручеек крови.

Заметив меня, Гронский расплылся в улыбке. Его рот был окровавлен, как пасть хищника после удачной охоты.

— Иди к нам, принцесса! — промурлыкал он, протягивая руку.

Земля ушла из-под моих ног. По спине ударили железным кнутом. На шею накинули веревку, и я не смогла сделать вдох. Захлопнув дверь дрожащими руками, я, спотыкаясь, ринулась вниз. Звуки и запахи исчезли. Я чувствовала лишь пустоту, которая с неумолимой скоростью проедала мою больную, истерзанную грудь. Окружение размылось, и я видела перед собой одни только блики, по которым и старалась идти вперед. Идти на ощупь, идти через боль, на автомате, прорываясь сквозь джунгли режущего все мое тело стекла.

Немая истерика исчезла. Вместо нее, с огромными порывами, явился плач. Душераздирающий и горький, который я была не в силах укротить. Мне хотелось исчезнуть. Мне хотелось стереть себе память и забыть все, что было связано с ним. Мне хотелось превратить боль в собственную кровь, дабы вскрыть себе вены и не чувствовать того, что так яростно расчленяло меня изнутри.

Я выскочила на дождливую улицу и побежала в сторону Невы, ловя на себе обеспокоенные взгляды прохожих. Меня не волновали люди. Меня не беспокоило чужое мнение. Я не могла закрыться защитным от глаз куполом. Не могла, потому что сила разбилась в страдание и прожигала щеки, превращаясь в поток соленых слез.

Сердце ныло и болело, не желая биться, как всегда. Дыхание было грязным и тяжелым, словно с каждым вдохом мои легкие принимали внутрь порцию мокрого песка. Я не ощущала рук и ног. Конечности жили своей жизнью, двигая меня куда-то вперед.

В один момент я стала призрачной тенью, в которой не осталось ничего живого. В один день я поняла, что сердце действительно может разбиться. Разрываясь, кровоточа, переставая качать жизнь по расколовшемуся на куски организму, оно бьется один и единственный раз, после чего его невозможно собрать по рваным, больше не способным склеится осколкам.

Ноги привели меня домой. В квартиру, где я не чувствовала себя защищенной.

Заходя в вонючий подъезд, я не переставала думать. Я не могла понять, что такого я сделала? За что мне эти хладные муки? Кому я должна? Почему он поступил со мной так, как обычно поступают с ненужными животными? Почему он наплевал на мои чувства и не задумался о том, как мне будет плохо? Он выкинул меня и вытер ноги. Оставил на шоссе, как брошенную, ненужную собаку. Он предал и разбил меня кулаком, как зеркало, в котором отражалась его бесчувственная и неверная рожа.