Шрифт:
Annotation
Булочко Надежда
Булочко Надежда
Демоны внутри. Тёмный трон. Глава 3. Тот, кто приносит рассвет
"Не все ли равно, о чем спрашивать,
если ответа все равно не получишь, правда?"
Льюис Кэрролл, "Алиса в Стране чудес".
За
Велиал дожидался нас во внутреннем дворе, стоя рядом с Заганом, которого осматривал кто-то из ассасинов. Марбас продолжал метаться по площадке, ища своего помощника, то и дело вспоминая о раненых, которых тут же оттаскивали его подчинённые от лежащих рядом гвардейцев. За всё время нашего знакомства я ни разу не видела его в таком состоянии, даже когда мы оказались в лесу против целого отряда Силов. Даже тогда он не терял уверенности в себе. Сейчас же со стороны казалось, что у него вот-вот начнется истерика.
Стоит отдать Братству должное - они практически мгновенно перераспределили обязанности между выжившими, отчего не было ощущения, что их "обезглавили". Даже то, что Марбас сейчас, судя по всему, не в состоянии руководить, не сказывалось на общей работоспособности.
Я, проигнорировав все правила приличия и то, что на нас смотрят, подошла к Велиалу и обняла его, чуть не расплакавшись от радости и облегчения. Он смог: вернул корону и остался в живых. Велиал крепко обнял меня, прижимая к себе. Я не поздравляла его, не висла на шее и не боготворила, потому что это было лишним.
– Всё закончилось?
– как можно тише спросила я, когда он склонился ко мне, словно я боялась, что кто-то может нас услышать.
Велиал ответить не успел, потому что рядом с нами появился кто-то из ассасинов, запачканный пылью, отчего ещё больше походил на привидение, разве что не хватало пары цепей, чтобы ими греметь и по ночам мешать спать обитателям дворца.
– Ваше величество, - его искажённый голос резанул по ушам так, что я невольно поморщилась. Заметив это, он дотронулся до платка в области горла и, видимо, что-то подправил в заклятии.
– Я временно вместо Марбаса, - продолжил он уже куда более приемлемым, хотя и дрожащим то и дело басом.
– Пандемониум практически полностью под нашим контролем, восемь королей остались нейтральны в вопросе верховной короны.
– Взять всех ангелов смерти. Если будут сопротивляться, то уничтожить, - прохрипел Велиал. Он едва мог нормально говорить, только сейчас я начала понимать, что на деле его потрепало не меньше Загана.
Брат короля смотрел на меня правым глазом, зажимая левую сторону лица окровавленной ладонью, и морщился от боли.
– Как вы?
– спросила у него я, зачем-то протягивая руку и прося показать рану, но Заган перехватил её, не давая дотронуться до себя.
– Жить, скорее всего, буду, - хмуро отозвался он, выпуская меня и делая шаг назад, намекая, что
лучше сохранять дистанцию. Я не сразу поняла причину подобного поведения, учитывая, что часом ранее он был ко мне куда ближе и это его вроде бы не смущало.– Самаэль и его прихвостни не те, кто любит долгие прелюдии перед смертью. Но я не до конца уверен, что их проклятия безопасны для окружающих.
– Проклятия?
– я растерянно обернулась на Роберта, ища объяснения словам второго из королей.
– Магия - вещь интересная, но порой смертельно опасная, - начал было тот, но Заган громко фыркнул, снова болезненно поморщившись.
– До смерти интересная, ага, - пробурчал король, отворачиваясь к кому-то из Братства, взявшемуся помочь с лечением. С такого угла я не могла увидеть, что там произошло.
– Спасибо хоть череп не раскроили. Интересно, конечно, каков я внутри, но не настолько, чтобы ради этого умирать.
Велиал осторожно похлопал брата по плечу. Ассасин, который на данный момент был представителем Братства, всё ещё отчитывался перед новым правителем Геенны. Его лица не было видно, и это напрягало. Теперь я понимала, почему Марбас был вынужден отказаться от инкогнито: тому, чьего лица не видно, тяжело доверять.
Короли остались нейтральны, их охрана без сопротивления пропустила в города и поселения Тени, чтобы те забрали всех, кто был приближен к Тёмному трону во времена правления Самаэля.
– Седит!!!
– услышала я надрывный едва ли не вой Марбаса и вздрогнула. Не ожидала, что он может быть в таком состоянии, потеряв кого-то. Видимо, отсутствие страха перед смертью не распространялось на страх смерти лучших друзей.
Братство словно не замечало его метаний, зализывая свои раны и продолжая растаскивать пленных и раненых в разные стороны.
К горлу подступил ком. Я знала Седита слишком мало, чтобы убиваться так же, как это делает сейчас Марбас. Но осознание того, что кто-то, кого ты знал, пусть и не близко, но кто относился к тебе хоть сколько-то положительно, во всяком случае, не желал смерти... И почти сразу меня едва не пробрал нервный смешок: уже радуюсь, когда меня не хотят убить. Не хочет убить - значит, друг. Откуда такой бред в голове и почему кажется, что это нормально? Почему такое положение дел и критериев выбора друзей вообще вдруг стали нормой? И всё же подобная гибель бьёт по нервам. Падшие тоже смертны. И понимание этого приходит в такие минуты. Может быть, они превосходные маги, воины, и живут миллионы лет, но они смертны, как всякое живое существо. Люди скорбят, когда умирает кто-то, проживший какую-то сотню лет, а тут погиб некто, кто жил с момента зарождения мира, и в этом было что-то гораздо страшнее. Страшнее, потому что я понимала: это забвение.
Для них нет ни Рая, ни Ада. Какой Ад? Мы уже в Аду. Теперь Пандемониум хотя бы чуть-чуть походил на него: я стояла едва ли не по щиколотку в крови, среди гор пепла, который раньше был кем-то живым, среди руин и битого стекла.
Мне хотелось было идти к Марбасу, попробовать образумить его, утешить хоть как-то. Глупо. Как это глупо. Погиб не один Седит, погибла сотня ассасинов, погибла сотня гвардейцев. И аристократы, и слуги обратились в одинаковый пепел. Так и не скажешь, кто какой пост занимал при жизни: одинаково серый пепел и тлеющие угли - вот всё, что остаётся от могущественного существа, что одним лишь взмахом пальца может уничтожить человека. Пепел. И больше ничего.