Демоверсии жизни и смерти. Житие весёлого праведника и других грешников
Шрифт:
А ну как взлететь над забором, хотя бы мыслью?! Чем выше в небеса, тем дальше горизонт, а распластанная под ногами Земля приобретёт свойственную ей округлость. Самую круглую Землю видели из космоса, на ней пять океанов, включая новопризнанный Южный. Пять бассейнов – есть, где утонуть. По мне так в Тихом тонуть увлекательнее, чем в Северном Ледовитом: тепло, живность вокруг, акулы милосердия… За прошедшие тысячелетия Тихий приласкал миллионы утопленников, он самый большой и глубокий. До дна Марианской впадины 11 километров и ещё 34 метра. В Тихом – самая высокая подводная гора Мауна-Кеа, выступает над поверхностью в районе Гавайских островов. Общая подводно-надводная вертикаль – 10205 метров, выше Эвереста и выпирает над водой аж на 4205 метров. Об Эвересте
На такой вот абсолютно круглой планете с океанами, в кругу суетливых грешников обитал Лакистрайкин Влад. Владислав Вениаминович. Весёлый почти праведник, коли б не грехи. Человек изящной мысли и словесности, заглянувший за горизонты и не слишком растерявшийся от увиденного. Может потому, что в детстве начитался страшных сказок с добрыми концами. Повзрослев, писатель сочинил правду: «Когда я был маленьким, я не был большим и состоял из чистого любопытства. А мир состоял из трёх комнат и кухни, игрушек, бабушки Полины Ивановны, мамы с папой и собственно карапуза. Мне дорог этот мальчик, храню его в себе».
Писатель регулярно записывал впечатления от жизни – на то и писатель, чтобы записывать. В день своего сорокапятилетия Влад продекламировал жене Свете:
На свет явился. Удивился. Упал, поднялся. Победил. Не раз по шее получил. Удар держал и сдачи выдал. Дружил, любил, ругался, пил. Гордыню где-то подцепил. Устал, ослаб, духовно умер, естественно, ополоумел. И, наконец, концы отдал тому, кто мир запутанный придумал, забыв инструкции нам дать… И вновь явление младенца, кричит – свои права он заявляет сразу, не зная про завершающую фазу. Круговорот души в божественной природе положен человеческой породе. Куда ж спешить, коль пред тобою вечность? В ней всё всегда имеет место быть.
Жена одобрила, но настояла на том, что о конце жизни он знает лишь понаслышке. Влад возразил, что вовсе не обязательно – да и невозможно! – участвовать во всём, о чём пишешь. На том и порешили открыть шампанского – радостно с умной женщиной рядом.
Премудрости и шутки, афоризмы и обобщения случаются хитросплетением слов и смыслов. Созрев, смыслы выскакивают из головы на свет божий, как чёртики из табакерки. Так случается изящная словесность, но гораздо чаще ничего не выскакивает из табакерки, кроме пустословия, и случается бла-бла-бла.
Смыслы знакомятся друг с другом, скрещиваются, карабкаются на вершины постижений. Над покорёнными вершинами неизменно высятся непокорённые. И смыслы карабкаются всё выше, порой срываясь в пропасти разочарований. Есть место всему в жизни смертного – низинам, вершинам, пропастям, пустыням. Петляет путь по сильно пересечённой местности. Бредёт первопроходец против встречного ветра, мечтая о попутном.
Хороший роман хорош столкновением смыслов, он кусок жизни, которой никогда не было. Но могла же быть. Вернее даже была, учитывая бесконечность вариантов Бесконечности. Была в иных воплощениях. Получается, что изящная словесность в переплёте – кусочек параллельной реальности, вырезка. Купите себе вырезку, любезно порубленную автором на стейки из глав. Приправьте всё специями чувств и поглотите с пользой для организма. One steak in a time, не переедайте, а то не усвоится.
Если признать, что писатель описывает жизнь, то получается описание неописуемого. А нехай себе перо выкаблучивает в свободном полёте впечатлений! И что удивительно: пишущие человечки на одну и ту же тему складывают из одинаковых кубиков-слов абсолютно разные «домики». На входе у всех один и тот же набор буковок, на выходе – магия текста случается, но чаще мусор из плохо склеенных слов. Да, мало магии и всё больше мусора на планете.
Что касается пера Лакистрайкина, то ему сам чёрт велел писать хорошо, и потому в литагентах у него ходила многофункциональная ведьма Франческа, а в кураторах демон высшей категории Абигор. В свои сорок пять Влад Лакистрайкин был в меру богат и не в меру ироничен, входил не только в Союз писателей – мало ли кто туда нынче входит, но и в московскую когорту героев Дьявола. Такие когорты и центурии разбросаны
по мегаполисам мира, так что адская планета героизирована не только в порошковом смысле. Для проникновения в мыслящую материю сквозь корку себялюбия Дьявол набирает помощников из талантливых себялюбцев. Их ещё можно агентами влияния назвать, а можно – каналами проникновения.Влад был на особом счету и имел в активе пять агентурных встреч с самим Люцифером, не говоря уже о плотном взаимодействии с двухметровым демоном-красавцем Абигором и многофункциональной ведьмой Франческой. Их я уже описывал в предыдущей книжке и ещё не раз вернусь к описанию неописуемого.
Итак, взаимоотношения писателя с Нечистой Силой были давними и надёжными, как могильная плита, однако прерывистыми, словно пунктирная линия. Дьявол и его свита то пропадали, в том числе из сознания, то возвращались с новыми поручениями, попутно подсказывая Владу выходы из тупиков, творческих и житейских. Из некоторых ситуаций подопечного выводили буквально за руку. Однажды зазевавшийся водитель Лакистрайкин сбил зазевавшегося пешехода. Скорость была немалой, но удар сделали скользящим, по касательной. Сбитый отделался испугом и лёгким ушибом бедра с щедрой компенсацией на месте.
И что самое замечательное: персональная ведьма Франческа купировала болезни своего протеже по мере возникновения, и потому Влад был здоров, как тысяча чертей. Нет, он мог, конечно, простудиться, но простуда на второй-третий день покидала его организм с извинениями.
Часто и надолго сверхъестественное полностью и бесследно исчезало из его сознания, предоставляя пишущего самому себе. Связь прерывалась, но сохранялись её результаты. Это касалось и материальных аспектов жития весёлого праведника и других близких ему грешников. Да, ему здорово подыгрывали, но и испытания щедро подбрасывали. Это как если бы тонущего то спасали, то подтапливали. А потом доверили большой замысел – эксперимент магического реализма…
Таким вот макаром в писательском пентхаусе на Соколе появился лайф-комп, пока для учёбной практики. Демон-программист Абигор заложил в него всё необходимое по части магии. Влад осваивал программы и пробовал творить в учебном режиме – натворил и стёр. Творить начисто – мало кому дано. Как и в обычном писательстве, овладев лайф-компом, надо ещё музу изловить. И, обломав, воспитав под себя, обручиться с капризной девицей, холить и лелеять, дать постоянную прописку в своей душе. А иначе ничего путного не сотворишь в лайф-компе.
Когда садишься за роман, то никогда не знаешь, сколько и что именно удастся, какого типа и какого качества. Получается, что и вправду человеком водят по жизни, как пером по чистому листу. Скрипит перо, кряхтит человек. Провидение!
Переполох, в умах смятенье
Ни с того, ни с сего к Крыму присоседился остров – напротив Ялты, на полпути в Турцию, площадью 8 тыс. км?, то есть чуть меньше Кипра. В ясную погоду с высокой части Ялты в мощный бинокль едва-едва различались вершины его гор.
Моментальное явление острова на свет божий свело с ума глобальный масс-медийный курятник. Учёные и не учёные принялись выдавать гипотезы, одна другой смелее и опровержимей. Кого тут слушать, кому взбудораженную голову доверить? Смятение в умах случилось, все жаждали разгадки и продолжения.
Мировые религии и духовные практики сильно оживились, принялись объяснять чудо цитатами из своих писаний. Политики всерьёз вспомнили о Боге, а ведь жили так, словно ад давно упразднили. Нет-нет, господа органайзеры, ад – на месте, он на Земле. На пути к нему огромные заторы из грешников, обочины – сплошь в рекламе земных удовольствий. А вот дорога в рай пустынна, платная она: в расчёт идут нажитые добродетели. Одиноко реют над ней растяжки с десятью заповедями. Добро давно в дефиците, люди легко управляются смартфонами – они, любимые, теперь генерируют намерения и неотступно шпионят за своими обладателями. Человек и гаджет по очереди заряжают друг друга, чтобы всё продолжалось. Здравомыслие лежит в очень удалённом доступе…