День Астарты
Шрифт:
— А мне кажется, — ответил Хуглейк, — что вы, герр Грютсон попали в очень плохую компанию. Сначала второй человек в вашей фракции, а теперь ваш консультант…
— Я могу обойтись и без консультантов, — резко перебил Йохан, — Я умею читать, и посмотрел, что пишет авторитетная пресса по вопросу о лабысле и всем подобным авантюрам, за последствия которых никто не может поручиться… Раст, поставь, пожалуйста, запись доклада с Конференции ООН по устойчивому развитию. Я там пометил фрагмент на несколько минут, который нас касается.
— Никаких проблем, — сказал Раст Кялво и поднял руки над головой — Привет, страна! Привет всем, кто нас смотрит! Сейчас мы увидим, что думают про нас в ООН!
Конференции ООН по устойчивому развитию.
Доклад доктора Заурмана, эксперта UNEP
(United Nations Environment Program). Фрагмент.
…Наука, ее величество наука, это огромная сила. Но любая сила должна применяться разумно. Мы не должны уподобляться первобытным людям, которые, едва придумав подсечно-огневое земледелие, пустили его в ход везде, где можно. Они сжигали леса, сеяли злаки, а через три года бросали истощившуюся
Я уже упомянул термин НТР. Научно-техническая революция. Это предельно меткое выражение, которое заставляет нас увидеть аналогию с социальными революциями. В начале — много прекрасных лозунгов о свободе, и о новом счастливом мире, который можно, будто бы построить, если сначала снести до основания старый, обветшавший, негодный мир. Революция начинается с бури разрушения. Уничтожается жизненный уклад, создававшийся веками. Уничтожается религия, мораль, семейные ценности, и структура общества, построенная на стабильных имущественных и управленческих отношениях. Далее, на волне энтузиазма, несколько лет наблюдается впечатляющий прогресс, но потом общество погружается в хаос и нищету. Здесь мы видим четкую аналогию с подсечно-огневым земледелием, только применительно к обществу.
Научно-техническая революция сулит нам неисчислимые блага, но она ставит нам условие: снесите до основания те общечеловеческие ценности, которые сложились в практике Объединенных наций. Откажитесь от тех принципов защиты природных экосистем, защиты генома человека, защиты культурной самобытности человеческих сообществ, защиты семьи, и защиты прав личности. Откажитесь от гуманистических принципов культуры, от милосердия, от помощи бедствующим, от толерантности к инакомыслящим. Откажитесь от равноправия наций, от миролюбия, от ограничения военной силы. Откажитесь от всего этого, и тогда НТР вознаградит вас несметными богатствами. Тогда и только тогда. Только на этих условиях.
Сюжет, как у Гете в Фаусте, не правда ли? Дьявол говорит: откажись от этой ерунды, называемой «душой», и распишись вот здесь каплей крови. Это мелочь! Ты даже не почувствуешь боли. И получишь молодость, здоровье, несметные богатства и такие возможности, которые сейчас не можешь даже вообразить. Ну, смелее, подписывай! Дьявол не сообщает настоящую цену. Фауст узнает ее, когда будет слишком поздно! Точно так же действует и НТР. Просто поразительно точная аналогия!
Полвека мы боремся с искушениями НТР и, вроде бы, добились серьезных успехов в области контроля над опасными технологиями. Но дьявол изобретателен. Он делает рекламный трюк. Он говорит: «Вот новейшие научные достижения. Вы можете, как выражаются в автосалонах, провести на них тест-драйв, и убедиться: я действительно предлагаю вам прекрасные вещи, а после тест-драйва, мы поговорим о сделке!». Эта дьявольская уловка состоит в том, что наука, на современном этапе, все чаще и чаще делает открытия, которые сразу же могут превращаться в технологию. Век назад, от научного открытия до внедрения в производство проходило немало лет, и эти годы требовали значительных средств. Это было по силам только развитым странам, где существуют цивилизованные ограничения. Слаборазвитые страны получали только технологии, допустимость которых была подтверждена цивилизованной проверкой.
Сейчас, как я уже сказал, стоит некоторым открытиям появиться в форме научных публикаций, и через несколько месяцев, мы видим, что страны — аутло, называемые «четвертым миром», несмотря на свой низкий уровень развития, уже применяют технологии, которые следуют из опубликованных данных. Для перехода от этих научных данных к практическому применению оказывается теперь достаточно того малого научного потенциала, который страны — аутло получают воровством мозгов, заманивая и подкупая ученых с незрелыми или слабыми моральными принципами.
Таким образом, мы уже не имеем права считать, что научные знания сами по себе безвредны, и что контролировать надо только их применение. Отсюда следует новая стратегия устойчивого развития, которая состоит, прежде всего, в том, что центры и лаборатории естественных и точных наук должны быть обеспечены экспертами из гуманитарно-этической сферы, функция которых: определять допустимо ли развитие системы фундаментальных знаний о природе, человеке и обществе в том или ином направлении. Сегодня нами, под эгидой ООН, создан прототип Научно-Этического Совета. В текущем году, мы намерены, при поддержке Совета безопасности ООН и Комиссии Евросоюза по правам человека, построить механизмы контроля, которые охватывали бы главные научные центры Западной Европы. Письма НЭС носят пока рекомендательный характер, но мы надеемся найти понимание у правительств стран, входящих в Евросоюз или ассоциированных с Евросоюзом в той или иной мере.
Скалди успел за время показа фрагмента, выкурить одну сигарету и, без перерыва, закурил вторую. Затем хлебнул минеральной воды из бутылки и сообщил:
— Тут четверть часа назад вспоминали Гитлера. Так вот, Гитлер, все же, был лучше.
— Что вы такое говорите, доктор Турсен! — с негодованием воскликнул Грютсон.
— Гитлер был лучше, — повторил Скалди, выпуская струйку дыма под потолок, — Он, конечно, был психопатом и расистом, он поддерживал явно параноидные оккультные учения, и заимствовал у англичан практику лагерей смерти…
— Я думала, что у большевиков, — заметила Хелги.
— Нет, большевики тоже эпигоны. Лагеря смерти придумал фельдмаршал Робертс в Африке в 1900 году, во время второй и последней англо-бурской войны.
— Хрен с ним, с фельдмаршалом, — проворчал тингман Хуглейк, — давай ближе к делу.
— Так вот, — продолжал Скалди, — Гитлер поддерживал ряд параноидных оккультных учений, но он никогда не отрицал роль объективной науки. Случаи, когда Гитлер по оккультным мотивам тормозил объективные
исследования, единичны. Он никогда не призывал поставить науку под систематический контроль оккультизма. А этот доктор Заурман протолкнул через ООН оккультный совет по контролю над наукой.— При чем тут оккультизм? — возразил Грютсон.
Скалди выпустил под потолок еще одну струйку дыма.
— Оккультизм здесь главное. Заурман говорит о явно оккультных общечеловеческих ценностях, которым должна быть передана инквизиторская власть, и которые будут сражаться против дьявольских, вредоносных естественных наук.
— Вы передергиваете! — воскликнул Грютсон, — Это не оккультные ценности.
— Нет, они именно оккультные, потому что они записаны в бумагах ООН без всяких объективных оснований, и не как чье-то личное мнение, а как священные догматы с папируса из пирамиды, где лежат мумии Будды, Моисея, Христа и Магомета.
Зал взорвался хохотом. Скалди успел сделать еще затяжку и продолжил.
— Все священные бумажки такого рода устроены одинаково. Несколько банальностей, вроде того, что нехорошо воровать и давать ложные показания в суде, а вокруг море бреда. Про экосистемы, про дьявола и душу Фауста, про толерантность к исламскому джихаду и братство удавов с кроликами. Я воздержусь от анализа всей этой чуши, и рассмотрю только первый пункт. Экосистемы. Вот вам факт: на одном квадратном километре экосистемы умеренного пояса могут прокормиться два человека. Если мы имеем более ста человек на квадратный километр, как в Евросоюзе, то, надо выбирать. Или важнее экосистема, и тогда 98 процентов жителей организованно отправляются в крематорий. Или важнее жители, и тогда в крематорий отправляется экосистема, а на освободившейся площади возникает агросистема. Внутри нее мы можем создавать экологические парки того или иного размера, просто потому, что нам это нравится. Экопарк — это продукт агротехнологии, построенный для отдыха людей. К исходной экосистеме он имеет мало отношения. Какая экосистема в Монреале с плотностью населения 5000 на квадратный километр? А вот экопарк возможен даже в micro-flat в студенческом кампусе. Поставьте на полку аквариум с рыбками. Чем не экопарк?
Публика, среди которой хватало молодежи, хорошо представляющей себе размеры бесплатных квартирок в кампусе, жизнерадостно заржала. Скалди улыбнулся.
— Я рад, что у меня получилось быстро объяснить суть дела. Работа эколога не в том, чтобы бегать и кричать: «не трогайте этот камешек, там гнездится птичка», а совсем в другом. В том, как создать вокруг, а желательно — и внутри человеческих поселений биологическую среду, в которой люди комфортно себя чувствуют. При правильном экологическом подходе, можно организовать мегаполис с монреальской плотностью населения, и при этом совершенно экологичный. Как лес. Я не шучу. В Австралии уже существуют несколько поселков такого типа. В них уютно, если вы готовы спокойно отнестись к тому, что какая-нибудь сумчатая белка может устроить гнездо в ветках над вашим кабинетом и внезапно насрать вам на клавиатуру компьютера.
— А крыши там что, нет вообще? — поинтересовалась Кари Лейв.
— Крыша есть, но прозрачная, а ветки деревьев прорастают сквозь дом, и у тебя под потолком легко может оказаться сплетение этих веток, привлекательное для белки.
— Обалдеть! — Кари хлопнула в ладоши, — Вот это настоящая экология!
Скалди снова улыбнулся и утвердительно кивнул.
— Настоящая экология это прикладная наука о построении комфортабельной среды обитания людей. Именно людей, а на черт знает кого! Конечно, экология должна учитывать не только локальные эффекты но и глобальные процессы, определяющие климат и состояние биосферы. Здесь надо четко понимать: глобальное равновесие в природе, о котором обществу прожужжали все уши, это безграмотное вранье. Нет и никогда не было никакого долговременного равновесия в масштабах биосферы. Все крупные экосистемы сложились в последние 10 тысяч лет, причем каждые несколько веков они сильно меняются из-за «малых ледниковых периодов». Тысячу лет назад в Гренландии был мягкий умеренный климат, а слегка южнее, на Лабрадоре, даже рос виноград. 600 лет назад почти все покрыли льды. Сто лет назад началось очередное потепление, на котором наживается толпа жуликов… Парниковые газы, Киотский протокол, миллиарды разворованных баксов, но я, в общем, говорю о другом. Самое интересное: НТР, которую этот мошенник Заурман объявляет источником угрозы, наоборот, снижает нагрузку на биосферу. Сто лет назад любое крупное предприятие загрязняло окружающую среду огромным количеством отходов. Столбы дыма над трубами тепловых электростанций, металлургических цехов, а также пароходов и паровозов, казались символами технологии. А сейчас, это можно увидеть только на старых фотографиях, или где-нибудь в совсем недоразвитых странах 3-го мира.
— А тепловое загрязнение? — спросил Грютсон.
— Да, — Скалди кивнул, — В локальных окрестностях мощных АЭС это проблема, но в глобальных масштабах биосферы это мелочь, в пределах естественных колебаний теплового потока от природных процессов. В любом случае, тепловое загрязнение является следствием несовершенства технологий, а не их развития. Совершенная технология выбрасывает в окружающую среду минимум паразитного тепла…
Йохан Грютсон нервно постучал пальцами по столу.
— Этак, у вас выходит, что науку вообще не надо контролировать. Пусть творит, что угодно, мол, все будет на пользу. Что-то мне не верится.
— Науку неплохо бы контролировать, — с легкой иронией ответил Скалди, — Но сразу возникает три вопроса: кто, как, и с какой целью.
— Последний вопрос проще сушеной трески, — проворчал тингман Хуглейк, — с целью, чтобы от науки была польза. Чтобы не палить общинные деньги зря. Это раз. И чтобы наука не делала вредных вещей, вроде военных бактерий и ядовитых газов. Это два.
— Нормально, — согласился Скалди, — а как это сделать?
— Как? — тингман почесал в затылке, — Ну, есть же люди, которые разбираются в науке. Например, ты. Или док Винсмарт. Или британец, который придумал те триффиды, про которые здесь болтала Кари. Любое дело должен контролировать тот, кто в этом деле разбирается. А как контролировать, я думаю, зависит от того, какая именно наука.
— Поставили медведей сторожить мясо, — скептически заметил Грютсон, — Они вас, герр Хуглейк, обведут вокруг пальца за наши общинные деньги, вот и все.