День ботаника

В список «всего необходимого», кроме одежды и обуви, входили: армейский котелок, фляга, сапёрная лопатка, кожаный ремень с латунной пряжкой украшенной звездой, брезентовый рюкзак со шнуровкой по бокам и офицерская плащ-палатка. Напоследок из-под барьера появился кожаный планшет на тонком ремешке.

– Тримай, студент, вид сердца видтриваю! Карандаши визьмеш у девчат у канцелярии. Компаса нет, у Лесу вин каже ни направления, а погоду на запрошлый год. И ось ще…

Егор недоумённо повертел в руках прямоугольник из желтоватого прозрачного пластика, испещрённого фигурными отверстиями, со шкалами по краям. Чёрные буквы сообщали: «Офицерская линейка».

– А я думал, в Лесу полистирол разлагается…

– Селюк ты хлопчик, а ниякий не студент! Це не полистирол, а целлулоид – против его Лес ничого не мае. Ось и на планшете карманчик прозрачный, бачишь? Вин тоже с целлулоида. А полистирол, полиэтилен та иньший пропилен – плесень их за пять хвалын зжирае, озирнутися не поспеешь!

– А почему всё такое старое? Нет, я понимаю, в современном снаряжении сплошь полимеры, но неужели не нашлось чего-нибудь поновее? Этому хламу лет сто!

– Не хлам, а армейское имущество со спецсхранения! – от возмущения завскладом даже забыл о ридной мове. – Склады – здесь, под Главным зданием. Никакой синтетики, натурпродукт!

– Может, там и оружие есть?

– Может, и есть. Тильки тебе воно не положено. Якщо зроблять тоби рейдером – тоди иньша справа, тоди выдадут. Только спочатку зачёт треба буде сдать. А пока – ось, тримай!

Он перескакивал с суржика на русский, сам того не замечая. Видимо, этого требовали некие соображения высшего порядка, недоступные ничтожествам, вроде нового лаборанта.

В очередном предмете «армейского имущества» Егор узнал штык-нож от АК-47 старого образца – в вытертых до белизны металлических ножнах, с рыжими бакелитовыми щёчками.

– Ох, лышенько, трохи не забув…

Вислогуз покопался в шкафу и извлёк матерчатую сумку зелёного цвета с лямкой через плечо. Егор отстегнул клапан, украшенный расплывшимся фиолетовым штампом, и удивлённо присвистнул.

– Противогаз-то зачем?

Такие он видел только в музее: резиновая серо-зелёная полумаска с круглыми стеклянными глазницами, лямками на затылке и ребристым хоботом, соединённым с жестяным бочонком фильтра.

– В Лесу дюже богато ядовитых спор и пыльцы. Ты же не хочешь надышаться який-нибудь гидотой?

Егор пожал плечами – действительно, перспектива удручающая.

– За штык распишись в иньший ведомости, тому що порядок. Ось тут, добре… Претензий, значить, немае?

– Немае. Спасибо вам, товарищ пра… э-э-э, заведующий.

Егор сложил «имущество» в рюкзак и затянул брезентовые ремешки.

– Так я пойду?

– Йди, хлопець, йди.

V

Их нагнали на Большой Ордынке. Завеса крон образовала здесь разрыв – пятидесятиметровые лесные великаны возвышались только на правой стороне улицы; на левой же пространство между домами захватили высоченные, вровень с пятыми этажами, кусты акации и буйно разросшаяся сирень. Удивительная это была сирень – в аномальном климате Леса она цвела раз в три-четыре месяца, независимо от сезона. И всё это время окрестные улицы затоплял одуряющий аромат.

Заметив мелькнувших в глубине Иверского переулка шипомордников, Сергей кинулся к церкви на правой стороне улицы. Их преследовали три стаи, полтора десятка шипомордников, агрессивных, злых, охочих до человеческой плоти, а ниши между колоннами обещали какую-никакую защиту – твари хотя бы не бросятся с разных сторон.

Когда стаи охотятся вперегонки, никаких «танцев с волками» и поочерёдных нападений не бывает. Накинутся все разом, стремясь вырвать добычу из когтей конкурентов. И их придётся встречать – свинцом и острой сталью.

Петюня спиной затолкал мелко трясущегося Мойшу в нишу между колоннами, откинул штык и звонким щелчком зафиксировал его. Руки у челнока дрожали, и Сергей подумал, что толку от такого союзника будет немного.

– Нам бы только сбить первый напор. – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Положим двух-трёх, остальные кинутся их рвать, а мы тем временем отойдём на пару кварталов. До Добрынинки недалеко, туда не сунутся. – Может, укроемся в подъезде? – Петюня кивнул на противоположную сторону улицы, где под покосившейся вывеской чернел дверной проём. – Поднимемся повыше, завалим лестницу, отсидимся…

– И сколько ты собрался отсиживаться? – поинтересовался Сергей. – Они ведь не отстанут, клык на холодец! Застрянем – через час здесь будет половина шипомордников Чернолеса. И надолго нам хватит патронов?

– У меня четыре снаряженные обоймы. Ещё в рюкзаке пачка, двадцать штук – и всё.

– А у меня и того меньше. Такой боезапас мигом сожжём, а потом – штыком отбиваться?

– Да я что, я ничего. – уныло отозвался Петюня. – Ты егерь, тебе виднее…

Первую тварь Сергей снял в прыжке, из правого ствола. Выстрелом из левого, в упор, разворотил загривок второй, попытавшейся проскользнуть низом, и едва в этом не преуспевшей – ещё мгновение, и шипы пропороли бы егерю бедро. Следующие отпрянули от тычка рогатиной и попятились, подарив драгоценные секунды на перезарядку.

Слева часто захлопал карабин. Силы удара пуль промежуточного патрона 7,62 миллиметра не хватало, чтобы гарантированно свалить шипомордника – подстреленные заполошно чирикали, свистели, вертелись на месте, пытаясь дотянуться до ран.

Затвор СКС клацнул и встал на задержку. Петюня воткнул новую обойму, загнал в магазин патроны, но выстрелить не успел – особенно крупный шипомордник, перемахнув через сородичей, обрушился на него сверху.

У челнока было не больше мгновения, чтобы спасти свою жизнь. И он не подкачал: припал на колено и принял трёхпудовую тушу на штык. Гадина извернулась, силясь достать жертву скорпионьим хвостом, но тут штык сломался и тварь отлетела в сторону, шмякнувшись о колонну. На смену ей пришли две другие – низко припали на передние лапы и поджали хвосты для прыжка «колобком». Петюня, вконец потерявший от страха голову, перехватил карабин за ствол и замахнулся, как бейсбольной битой – словно собирался отправить в аут эти смертельно опасные мячики.

По ушам ударил шипящий свист. Первая тварь опрокинулась на бок – из лопатки у неё торчал хвостовик арбалетного болта. Вторая сиганула в сторону и исчезла в завесе проволочного вьюна.

– Эй, сюда ходи, прикроем, да?!

Новый залп – на этот раз к арбалетам присоединились помповые ружья. Хлёстко, как пастуший кнут, ударила винтовка. Пятеро стрелков растянулись в цепь поперёк улицы. Командовал тот, что стоял в середине – здоровенный, широкоплечий, в выцветшем пиксельном камуфляже и оранжевом, лихо заломленном на ухо берете. За поясом кинжал-кама в чеканных ножнах, у ног захлёбывается утробным рыком кавказская овчарка.

– Воккха стаг, могушалла муха ю хьян [4] , Ваха! – Сергей помахал владельцу берета. – Сказать не могу, как я тебе рад!

Чечен в приветственном жесте поднял над головой СВД.

– Спецназ своих не бросает, Бич! Услышал стрельбу – ну, думаю, хорошие люди в беду попали, помогать надо. Молчать, Абрек!

Огромный пёс недовольно заворчал. На Сергея он не смотрел – провожал недобрым взглядом жёлтых глаз удирающих по Большой Ордынке шипомордников. Под густой шерстью дрожали натянутые мускулы: стоит хозяину подать знак, и сорвётся с места – рвать, давить.

4

Чеченское приветствие, обращённое к старшему. Буквально – «как дела, большой человек?»