День Диссонанса

– Вот так-то лучше, – с явным удовлетворением произнес дикобраз и отдал инструмент. Джон-Томовы пальцы благодарно легли на привычную деревянную поверхность и легонько провели по двойному набору струн.

Надзиратель расположился на стуле и крепко сжал в кулаке конец веревки.

– Ну вот, если вздумаешь шутки шутить, мне даже к решетке бежать не придется. Достаточно будет дернуть за веревочку. – Он слегка потянул на пробу, и Джон-Том едва не выпустил дуару из рук.

– Эй, дай чуток слабины! – взмолился он. – А то я не смогу играть.

– Ладно. – Тюремщик опустил лапу. – Но если мне покажется, что ты пытаешься меня провести, сразу отберу эту штуковину и разобью об пол.

– Не волнуйся, я ничего такого не сделаю. Правда, Мадж?

– Конечно, кореш. Ты ж обещался этому благородному созданию. – Выдр уселся, приняв насмешливо-скептический вид. – Сбацай-ка нам колыбельную, Джон-Том. Что-нибудь легонькое, успокаивающее. Чтоб мы, бедолаги, позабыли и свои, и мировые проблемы.

– Ага, – присоединился к его просьбе дикобраз, – сыграй что-нибудь в этом роде.

Джон-Том терялся в сомнениях. Наверное, для начала лучше всего исполнить одну-две безобидные песенки, чтобы усыпить опасения этого педика. Но вся беда была в том, что он, увлекаясь главным образом хард-роком, выучил не больше легких мелодий, чем оперных арий. Вряд ли стоило лезть в репертуар Оззи Осборна, да и «Кисс» тут мало чем мог помочь. Подумав о песне «Грязные дела дешевле пареной репы» группы «Эй-Си Ди-Си», он сразу сообразил, что один куплет будет стоить ему окончательного прощания с инструментом.

Он решил попытать счастья с чем-нибудь вроде «классики рока». Может, сгодятся песенки Роя Орбисона? Горло едва ли вытянет, но попробовать можно.

Казалось, это подействовало. Дикобраз лениво развалился на стуле и внимал с откровенным наслаждением, но веревку из лапы не выпускал.

Джон-Том сэгуировал в куплет, где пелось о дне, «когда ушла ты от меня», и надзиратель не пошевелился. Однако и стены темницы не раздались по сторонам, чтобы выпустить узников. Тогда обескураженный юноша заиграл «Америку» Нейла Даймонда. В камере судорожно померцало несколько призраков статуи Свободы и острова Эллиса, но их появление не вызвало у Джон-Тома ощущения безопасности.

Затем он обратил внимание на Маджа. Сидя в густой тени, выдр медленно показывал, будто подтягивает что-то к себе, а затем бросает за решетку. Джон-Том несколько секунд непонимающе смотрел на него, а затем, посреди строфы «Больше нас не проведешь», сообразил, к чему клонит его приятель.

Бечева! Бечева, которую дикобраз привязал к дуаре, чтобы в случае опасности выдернуть ее из рук Джон-Тома. Если им с Маджем удастся завладеть ею, то они смогут соорудить короткое лассо и набросить его на какое-нибудь оружие, а то и на большую связку ключей, лежащую на столе.

Но прежде необходимо каким-то образом обездвижить тюремщика. Поскольку он выглядел засыпающим, Джон-Том, насколько мог, понизил голос и спел наисладостнейшую из известных ему баллад, а следом за нею – «Звуки тишины» Саймона и Гарфункеля. Эта подборка оказалась вполне удачной и вызвала дикобразий храп. Для страховки Джон-Том добавил расслабляющую версию «Ярмарки в Скарборо».

Наконец он легонько дернул бечеву. Полусмеженные веки надзирателя тут же распахнулись, бечева натянулась.

– Не надо больше так делать, – прорычал он. В тот миг Джон-Том не сомневался, что теперь его разлучат с дуарой, а заодно и с единственной надеждой на спасение.

– Я ничего такого не хотел! – в отчаянии вскричал он. – Просто от игры в одной позе руки заболели. Поверьте!

– Ладно уж… – Надзиратель грузно опустился на сиденье. – Смотри, не балуй. Спой-ка еще песенку. Ничего подобного до сих пор не слышал. Мне нравится.

Упав духом, Джон-Том заиграл первое, что пришло на ум, – тему из фильмов «Рокки». Возможно, свою роль сыграло разочарование, а может, накатившее безразличие… Как бы то ни было, он вдруг ощутил бегущую по телу энергию. Постарался сосредоточиться на ней и решил допеть бесполезную песню до конца – вдруг она натолкнет на что-нибудь годное.

В смрад темницы просочился слабый запах озона. Под потолком затрещало. Мадж на всякий случай отполз в дальний угол. Джон-Том подскочил – его ударило по запястьям электрическим током. Он тоже хотел удрать в глубину камеры, но кожаные наручники и цепь по ту сторону решетки сразу напомнили о себе.

«О, черт! – выругался он про себя. – Опять я перестарался и натворил что-то не то!»

Однако, что бы он ни натворил на этот раз, убежать было невозможно. Выронив дуару, он безуспешно рвал с себя «браслеты».

Инструмент брякнулся об пол и засиял, подскакивая, словно иглодержатель над диском.

Медлительный дикобраз поднялся на задние лапы и смотрел во все глаза. Бечеву он выронил, предпочтя развернуться к стойке с оружием и выбрать длинное копье, которое было незамедлительно нацелено в камеру.

И Джон-Тому стало крайне неуютно при мысли о том, что тюремщик может без труда прикончить его на месте.

– Чаропевец! Ты чего это?! А ну, перестань!

– Я ничего! – истерично выкрикнул Джон-Том, молясь в душе, чтобы его страх – вполне настоящий – не показался дикобразу фальшивым. – Развяжи мне руки!

Тюремщик не отозвался на просьбу, ошалело глядя, как по камере медленно кружат жгутики флюоресцирующего газа и сгущаются в подобие столба.

– Не ври! Это волшебство! Волшебство!

– Болван, я сам знаю, что волшебство. Освободи меня! – кричал Джон-Том, безрезультатно дергаясь у решетки.

Тюремщик сохранял безопасную дистанцию.

– Чаропевец, меня предупреждали насчет тебя! А ну, прекрати сейчас же! – Он прижался колючей спиной к стене и пополз вдоль нее к решетке. Откуда мог дотянуться до узника копьем, чей наконечник выглядел исключительно острым.

– Не могу я прекратить. Не знаю, что тут происходит. Не понимаю!

– Не верю! – Надзиратель сорвался на визг и с самыми серьезными намерениями ткнул копьем.

Внезапно в газовом облаке раздалось звонкое «баммм!». Светящийся столб рассеялся, на его месте, в центре тюремной камеры, стояло здоровенное, по меньшей мере семи футов ростом, существо. Оно сутулилось, чтобы не упираться макушкой в потолок.

Мадж трусливо отскочил к стене. Джон-Том торопливо вспоминал последнюю песню, спетую без души, но эффектом превзошедшую всех своих эмоционально насыщенных предшественниц. Тему из фильма «Рокки». Как же она называется?