День «Икс»

— Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь. Я попрошу ваш чемоданчик...

Лиза как-то механически, не трогаясь с места и не раскрывая рта, отдала ему чемодан. Видя, что она все еще не решается переступить порог, Вилли бросил щетку на полочку, вежливо, но настойчиво взял женщину под локоть и ввел в квартиру. Все так же не говоря ни слова, Лиза вдруг положила голову на плечо Гетлина и зарыдала.

Гетлин растерялся — он не любил женских слез. Он вообще не уважал женщин. У него никогда не было жены, и он, сходясь сегодня с одной, а завтра с другой, не видел ни в одной из них друга. Да перестанет ли она, наконец, хныкать? Еще не хватало, чтобы ее вопли услыхал кто-либо из соседей!

Выпустив чемоданчик, он решительно поднял Лизу на руки, быстро внес ее в столовую и опустил в кресло.

— Дайте воды. Только похолоднее, — прошептала она.

Когда она выпила и чуть успокоилась, он спросил:

— Они арестовали Макса?

Лиза молчала, только из глаз ее побежали слезы.

— Когда?! — зло крикнул Гетлин, окончательно потеряв терпение. Экая плаксивая дура! Дрянь! Нашла из-за кого горевать. Старый барбос — много ли он понимал в любви?

— Вчера ночью, — наконец ответила Лиза. — Пришли к нам и...

— Еще кого взяли?

— Послушайте, это жестоко. Разве я знаю, кого еще вы втянули в ваши аферы? Меня никто не касается, кроме мужа, — понимаете, никто! Никто! Никто! — С ней опять начался нервный припадок...

...Вечерело... Гетлин метался по комнате, изредка поглядывая на задремавшую в кресле Лизу. Сколько же времени она спит? Жалко, что не заметил по часам. Сейчас уже пятый — верно, часа три. Что же случилось в Шварценфельзе? Случаен ли арест Хойзера или провалилась вся резидентура? Ах, конечно, все провалено — старый барбос выдаст всех, кого знает, на первом же допросе. А долг? Он мне должен порядком — и все лопнуло! Проклятье! Что скажет Боб? Впрочем — следующая встреча только через неделю. Спокойно, спокойно... А что, если воспользоваться этой плаксой? Пусть-ка съездит и узнает. Зачем же говорить Бобу? А фигура у нее... Черт, при чем тут фигура? Потом, потом, сначала дело...

Но мысль всплыла откуда-то из темного уголка мозга, и заглушить ее Гетлин не мог.

Он вплотную подошел к креслу, сел на подлокотник.

— Лизхен, проснись, — позвал он и с этими словами привлек к себе. Лиза вздрогнула, открыла глаза. Первое мгновение не могла понять, что происходит, потом отодвинулась от Вилли и обернулась. Взгляды их встретились. Это продолжалось долго — целую вечность — и никто не отводил глаз. И оба молчали — как тогда, при первой встрече в магазине. Наконец Вилли положил руки на плечи Лизы и попытался снова привлечь ее к себе, но она резко сбросила его руки со своих плеч.

«Что же, значит, не время» — подумал Вилли. Встав с кресла, он прошелся по комнате. Потом сказал:

— Побудь здесь одна и никуда не выходи. Это опасно, — фопосы могли устроить слежку. Я вернусь часа через два.

С этими словами Гетлин ушел.

Что же будет дальше? Кто знает, что случится через месяц, через неделю — даже сегодня ночью? Разве думала она еще в прошлое воскресенье, что сегодня ей придется искать убежища в Западном Берлине, у Вилли Гетлина? А Макс? Бедный, — разве не говорила она, не умоляла его бога ради бросить это опасное занятие, все эти табачные махинации и продажу сигар из-под прилавка? Так нет, — не послушался. Ведь он был на шестнадцать лет старше ее — как же мог он послушать совета своей жены? Вот теперь и попал в руки к этим фопосам, и они его, наверное, мучают, как об этом пишут в «Телеграфе». У Лизы при мысли о всех этих ужасах мурашки побежали по спине. Она зябко повела плечами и забилась в угол кресла. И Гетлин — почему его так долго нет? Уже совсем темно. Света Лиза не зажигала, — так было спокойнее.

Да, вот Гетлин... Она почему-то не могла сейчас сообразить, по какому поводу Макс назвал ей адрес этого человека — и она как-то сразу запомнила его.

Ей сразу понравился сильный, энергичный поставщик сигар — настоящий мужчина! Но ведь это он довел бедного Макса до тюрьмы. Вне себя после ареста Макса она бежала из Шварценфельза и решила высказать ему все, посоветоваться. Но... что же теперь делать? Сиди вот в чужой квартире, у человека, которого толком и не знаешь. А ночевать? Куда идти? В гостиницу? А вдруг на улице, и, правда, следят? Ведь пишут в «Телеграфе», что красные агенты хватают людей в Западном Берлине и на машинах увозят в Карлсхорст. Нет, уж лучше ночевать здесь, в кресле...

И, утомленная вконец событиями этих суток, — к тому же она в поезде провела бессонную ночь — Лиза снова уснула. Да так крепко, что не слыхала, как наконец вернулся Вилли Гетлин, как он включил свет, приготовил еду, навел порядок на столе.

Потом, когда он разбудил ее, она улыбнулась виноватой, усталой улыбкой, лениво пожевала что-то и попросила:

— Отпустите меня спать, пожалуйста.

Вилли был великодушен, — он предложил ей свою спальню, а сам решил устроиться в столовой на сдвинутых креслах. Лиза благодарно глянула в глаза Гетлина и кивнула на прощанье:

— Спокойной ночи.

Засыпая, она вспомнила, что дверь осталась незапертой, встала, повернула ключ и, подумав, оставила его в двери, доверять Гетлину не следовало, вдруг у него есть второй ключ. Где же ей было знать, что на такой случай у Гетлина есть уистити [12] !

Разбудили ее чьи-то грубые объятия, из которых невозможно было вырваться.

III

Гетлин, сидя на подоконнике, смотрел на спину Лизы,— она, стоя у зеркала, заканчивала свой туалет.

12

Уистити — специальный инструмент для открытия двери, если изнутри скважины оставлен ключ.

— Послушай, это невыносимо. Почему ты все время молчишь?

Лиза с возмущением обернулась:

— Подлец! Если бы только у меня было другое пристанище! Боже мой, куда мне деваться?

— Поезжай домой, в Шварценфельз.

— Да, это естественно — теперь вы посылаете меня в руки этих палачей. Как это на вас похоже!

— Послушай, но ведь они могли арестовать тебя вместе с Максом. Если они этого не сделали — значит, ты им не нужна. По-моему, тут все ясно. — Гетлин, не желая поступиться пережитым, упорно называл ее «ты».

Лиза задумалась над этой простой истиной. Да, конечно, Гетлин прав. Ах, как гадко все, что случилось! И только из-за собственной трусости. Зачем она приехала сюда, к Гетлину? Зачем послушалась Макса?

— Только, попрошу об одной услуге. Ты знаешь, где Тауенциенплац?

— И что же?

— Там рядом марочный магазин Кульмана. Надо будет проверить, арестован Кульман или нет. Пройдешь мимо и увидишь: если все опечатано, значит — арестован. Тогда дашь мне телеграмму: «Папа умер». И все. Если же Кульман не арестован, то передашь ему мою записку. Больше я тебя ни о чем не прошу.

— Почему я должна вам помогать? Я не желаю участвовать в ваших табачных аферах, во всей этой спекуляции.

Гетлин сообразил, что Макс все же не посвятил жену в их тайную деятельность. Конечно, это было хорошо. Но теперь ее следовало припугнуть, иначе она не сделает, что нужно.

— Дело не в сигаретах и не в спекуляции. За твоим обожаемым Максом водятся грешки и пострашнее. — Глядя прямо в широко раскрытые от ужаса глаза Лизы, жестко добавил: — Он мне кое-что сообщил. О русских. И Кульман об этом знает. Так что, если фопосы схватили Кульмана, и он даст показания — Максу не сдобровать. В твоих интересах, чтобы Кульман не попался. — В конце концов, говоря об этом, Гетлин ничем не рисковал. Уж если полиция взялась за Хойзера, то конечно не из-за сигар и спекуляции. Конечно, они знают, что Макс — шпион. Да и барбос все им выложит.