День из чужой жизни

– Друг мой, а не пора ли нам домой? – спросила я у Дрейкуси.

Мой умница в ответ сам отыскал и принес мне свой мячик, и мы с ним пошли. Привязывать я его не стала: во-первых, народу на улице уже не наблюдалось, а во-вторых, надо ли привязывать собаку, которая слова понимает гораздо лучше иных людей? Лишь у лавочек, почти уже на границе парка, я на всякий случай взяла Дрейка за ошейник: мало ли, молодежь там нетрезвой компанией собралась? Кто-то маячил неясными силуэтами, точнее было не разобрать. Я, собственно, и не собиралась разглядывать, намереваясь как можно быстрее прошествовать мимо. Прошла. Вслед мне кто-то тренькнул гитарой, пробуя струны, и ворчливо пожаловался:

– Темно!

– Нормально, – возразили ему. – Сумерки как сумерки. Зато скамейка целая.

Ага, понятно! Лавочку, стоящую в кустах возле дома, отчего-то одинаково любили как оседлать на всю ночь, так и разворотить на отдельные составляющие. Не знаю, чем уж и перед кем она умудрялась провиниться, но происходило это с завидной регулярностью. Будь она современная, пластиковая, для нее с первого же раза все было бы кончено. Но лавочка была старенькой, деревянной. Поэтому каждый раз находился кто-то, кто сколачивал ее заново, чтобы опять повторился этот лавочный круговорот. Вот и сегодня для гуляк оказался не сезон, лавочка снова была разломана. Ну, мне оно было даже лучше. Тише и спокойнее мимо нее, пустующей, проходить. Я снова отпустила Дрейка: пусть разомнется напоследок, ведь шавок поблизости тоже уже не наблюдалось. Нет, вы только не подумайте, что я не люблю всех маленьких собак! Есть у меня в друзьях чуда чудные, очень удачно сочетающие в себе как маленькие размеры, так и благородство души. Хотя Дрейкусю я люблю все равно больше. Но это не из-за размера. Он же просто вырос у меня на глазах. Я еще помню, как он, маленький, путался в своих непропорционально огромных лапах. И как, пытаясь что-то понять, забавно морщил лоб, а недавно вставшие уши сходились при этом над макушкой «домиком». Потом были первые выставки, на которых тетя Люда волновалась, наверное, даже больше мамы Любы. Напрасно. Дрейкуся у нас оказался чемпионом, и я давно уже запуталась в его громких званиях. Куда хуже экстерьера оказалось с дрессировкой. Общий курс Дрейк усвоил на раз, с ним почти не пришлось заниматься. А вот когда дошло до задержания преступников, тут возникли проблемы: то ли Дрейкуся оказался слишком добрым, то ли, как подозревает тетя Ира, слишком умным для того, чтобы не отличить подлинного злодея от кривляющегося ассистента. Он рассматривал этих ассистентов, склоняя голову то на один, то на другой бок, он по приказу брал их рукав себе в рот и смотрел при этом на маму Любу с немым вопросом: «Ну и когда мне можно будет это выплюнуть?» И все.

– Вот она. А ну, замри! – возле той самой разломанной деревянной лавочки вывел меня из задумчивости тихий и зловещий голос. Я вздрогнула, огляделась. Поздно. Передо мной, в сумерках под разбитым фонарем, маячила смутно знакомая фигура, чуть в стороне и немного сзади угадывались еще две. Весь комплект в сборе! Снова подкарауливший меня, теперь практически возле подъезда, по темным окнам сообразив, что я еще не вернулась домой.

– Дрейк, стоять! – крикнула я, увидев, как он появляется из кустов. Пес послушно замер, пытаясь оценить ситуацию. А вот бандитам, судя по сорвавшемуся у них восклицанию, она с первого же взгляда не понравилась. Что-то щелкнуло, и у того из них, который стоял впереди, сверкнул в руке нож. Наверное, тот самый, которым он тыкал мне в бок при первой попытке похищения.

– А-а-а!!! – Мне так и не суждено было узнать, насколько хорошо ходит на рукав мой Дрейкуся в случае реальной угрозы. Потому что, как выяснилось, я хожу на рукав гораздо, гораздо лучше, чем даже самые признанные чемпионы по задержанию. Едва только осознав, что моему умнице угрожает опасность, я кинулась вперед взбесившимся танком, поднырнула бандюге под свободную руку и, не имея при себе другого оружия, со всей своей дури вцепилась зубами в ту его руку, в которой был нож. Дури у меня, как выяснилось, хватало с избытком. Бандит заорал, как будто его не разоружили, а зарезали тем самым выпавшим ножом. Схватился за руку, заплясал на месте. Оставшиеся два бандита ненадолго замешкались: то ли так ошалели от увиденного, то ли подействовало, что Дрейк сделал шаг вперед и зарычал. Серьезно так, убедительно. Я впервые слышала, чтобы он рычал, не отнимая мячик в игре, а делая кому-то внушение.

– Стоять, Дрейк! – тем не менее снова крикнула я. Почти одновременно с этим схватила с земли доску, запчасть от разломанной лавочки, и от всей души огрела покусанного мною и все еще не разогнувшегося бандита по так удобно подставленному затылку. После этого, по всем канонам жанра, бандиту полагалось закатить глаза и картинно рухнуть на травку без чувств. Однако конкретно этого бандита мой удар, напротив, почему-то очень даже взбодрил: он заорал еще громче прежнего и заплясал еще веселее, держась теперь уже обеими руками за голову. Что не так?! Я мельком взглянула на доску, и тут мне самой стало больно. Мама дорогая! Из конца доски, оказывается, торчали сразу два гвоздя! И не маленькие! Может, и не «сотки», но «пятидесятки» – это уж точно! Я, в ужасе от содеянного, взвизгнула и отбросила от себя эту доску прочь. Так получилось, что прямо под ноги двоим другим моим недругам, как раз решившим, что пора наконец вмешаться. Их короткий рывок вперед закончился двукратным отборным матом, доска на земле шевельнулась, а сами они почти синхронно бухнулись на землю. Доска с ними. Тут я поняла, что случилось, и почувствовала себя совсем уж законченным садистом. Оказывается, гвозди торчали не из одного конца доски, а из обоих. И каждый из двух бандитов, с лету наступив на брошенную под ноги доску, умудрился нанизаться подошвой на «свой» комплект. Ну а хорошему гвоздю, как известно, подошва башмака – не препятствие. Тем более что это были, кажется, все-таки «сотки».

– Ну извините! – громко сказала я, глядя на эту стонущую и корчащуюся компанию. – Сами виноваты. Да, и передайте тому, кто вас послал: я ничего не знаю! И нет у меня ничего! Так что он идет по ложному следу.

Ответили мне, разумеется, матом, но я уже схватила Дрейка за ошейник и поспешно покинула поле брани, торопясь укрыться в родном подъезде, пока эта компания не очухалась.

До квартиры я добралась героем, а вот как только заперла за собой дверь, тут меня и накрыло: я сползла, привалившись к двери спиной и чувствуя, как дрожат все поджилки. Дрейкуся непонимающе уставился мне в лицо: «Ты чего, теть Люда, мы же их разогнали! Так что давай уже мне лапы вытирать, вместо того чтобы в неположенном месте отсиживаться!»

– А если бы с тобой что-то случилось? – выдохнула я, обнимая эту лохматину за шею. О себе на этом фоне как-то уже и не думалось. Да Дрейкуся долго думать и не дал. Не успела я руки разжать, как он оттащил меня от двери и застыл передо мной, то преданно глядя мне в лицо, то с намеком себе на лапы. Пришлось собирать все свои поджилки в кучу и заниматься тем, чем меня просили. А потом еще и кормить эту песью морду, даже не подумавшую терять аппетит. Мне же самой даже думать о еде не хотелось, все равно кусок бы в горле застрял. Зато я подумала, что если так и дальше пойдет, то я скоро похудею до стандартов модели. Если раньше инфаркт меня не прихватит.

Следователю Парову я позвонила после того, как выставила Дрейка из кухни. До этого как-то и мысль об этом мне в голову не пришла, да и способность нормально говорить не сразу вернулась. Кстати, и номер я набирала все еще дрожащими пальчиками.

– Да, Людмила Ивановна? – отозвался он почти сразу.

– У меня тут событие произошло, – сообщила я, не продумав заранее, что скажу.

– С вами что-то случилось? Вы целы? – встревожился он.

– Да… Кажется… Если моральные травмы не в счет. Так что если вам для протокола нужно, то я смогу преподнести рассказ на пару страничек.

– Давайте не по телефону. Вы где сейчас? Дома? Можно я к вам заеду?

– Да не вопрос. Только есть у меня, как обычно, нечего. И в магазин я сейчас ни за что не выйду, хоть что со мной делайте.

– Значит, заеду не один, а с котлетами. – Кажется, он улыбнулся, прежде чем отключиться.

Я стала ждать. Переоделась. Решив отсрочить его знакомство с Дрейком, закрыла пока мою умницу в комнате, сама же хоть чайник поставила, так как все равно ничего другого не оставалось. Приехал он где-то через полчаса. С пакетом, который сразу отнес на кухню и начал потрошить, выкладывая содержимое на стол.

– Рада вас видеть! – вырвалось у меня. – Только не подумайте, не из корыстных побуждений.

Оторвавшись от своего занятия, он взглянул на меня. Заметил мою царапину. Разогнулся, шагнул ко мне и осторожно провел по лицу рукой:

– Это что?

– О, это уже старые раны, – отмахнулась я. – С тех пор у меня еще накопилось, что рассказать.

Конец ознакомительного фрагмента.