День космонавтики

Он защёлкал выключателями, погасив сначала диапроектор, а потом и газосветные лампы, подвешенные под вогнутым потолком эллинга. Вместо этого засветились проекторы, установленные на решётчатой платформе макета буксира-монтажника, а следом за ними замигали многочисленные шкалы, циферблаты и позиционные экраны на приборной панели перед пилотом. Техник, подвешенный в ложементе на ремнях в положении «стоя» шевельнул руками — в рукавах скафандра они казались составленными из толстых колец, подобно гротескно-огромным кольчатым червякам, только голубовато-белого, с металлическим отливом света. Размеры ложемента, ремни, крепления — всё было приспособлено для человека в скафандре, и если верить вожатому, то специалисты научно-производственного предприятия «Звезда» — того самого, что разрабатывало и создавало «космическую броню» для всех советских космонавтов, — сделали несколько уменьшенных образцов стандартного скафандра в расчёте на подростков. Это было нетипично — вожатый Дима объяснил, что до сих пор космические скафандры изготавливали под каждого космонавта в отдельности. Однако, новый, гораздо более масштабный этап космической программы, подразумевающий грандиозное орбитальное и лунное строительство требует уже серийной продукции, использовать которую смогут разные люди — после соответствующей индивидуальной подгонки, разумеется. Новые «Кондор-ОМ» (ОМ значило, как нам объяснили, «орбитальный монтаж») как раз и были представителями нового поколения скафандров, предназначенных для работы в том числе, и на орбитальных «крабах», тренажёр которого нам и готовились сейчас продемонстрировать.

Занятие в «тренировочном корпусе» — единственном здании в лагере, которое я не смог вспомнить, как ни старался, — проходили на следующий день после открытия смены, сразу после тихого часа. Вообще, программа предполагалась необыкновенно плотной — семинары, подготовка к защите фантпроектов, многочисленные специальные занятия, и это не считая обычных прогулок, экскурсий, ежедневных морских купаний и всего остального, что составляет прелесть летних артековских смен — так что впору было гадать, откуда взять лишние два-три часа в сутках, на прочие радости жизни, вроде игры в пионербол и обещанных по субботам танцев.

Зашипели гидравлические шланги, коленчатые лапы опор-цилиндров задвигали штоками, перекашивая платформу тренажёра вместе с «пилотом». Синхронно этим движениям задвигалось и изображение на большом вогнутом экране, смонтированном в нескольких метрах перед установкой — его создавали несколько закреплённых прямо на платформе проекторов. Один из них, самый большой, пояснял вожатый Дима, создаёт фон — картинку Земли на фоне звёздного неба. Другие управляются с пульта руководителя «полёта» — эти проецируют на тот же экран изображения элементов конструкций, с которыми космическому монтажнику приходится иметь дело. Третья группа проекторов отвечает за изображения клешней — их управление самое сложное, поскольку идёт через счётно-решающее устройство с рукоятей-манипуляторов, которыми управляет уже сам «пилот». Платформа же, подчиняясь командам, которые он даёт на маневровые двигатели, способна менять положение на гидравлических рычагах-опорах, переворачиваясь чуть ли не вверх ногами — и синхронно с этими движениями смещаются и изображения на экране, что создаёт для «пилота» требуемый эффект присутствия и позволяет освоить основные движения и маневры в космосе.

Тренажёр, наконец, раскочегарился и заработал в полную силу. Вспыхнули по углам фары-прожектора — вполнакала, проекторы и так давали достаточно света. Под восхищённые вздохи, охи и ахи пионеров человек в скафандре ловко орудовал рычагами управления и педалями, имитируя маневры «краба», а так же движения металлических клешней-манипуляторов. Он подхватывал макеты металлоконструкций, поворачивал их, перемещал перед собой — и изображения таких же громоздких деталей, проецируемые хитроумной оптикой, повторяли их движения на экранах. Под занавес, оператор состыковал две крупные детали, выдвинул из-под нижней панели панциря «краба» ещё один манипулятор, с электродом вместо клешни и понёс к будущему сварочному стыку. Замигал стробоскоп, имитирующий огонь электросварки — и демонстрация закончилась.

— Ну как, понравилось? — спросил вожатый Дима. — В ответ все загомонили в том смысле, что понравилось, и ещё как! Он выслушал восторженные комментарии, после чего спросил: есть ли желающие попробовать? Нет, не на установке, работу которой мы только что имели удовольствие наблюдать, но на устройстве попроще — без скафандра, без гидроцилиндров и шипящих шлангов, зато с проекторами и рычагами-манипуляторами, разве что, размерами поскромнее. Оно, пояснил вожатый, создано для первоначального обучения, и не показав на нём приличные результаты, нечего и надеяться получить допуск для занятий на большом тренажёре.

Последняя фраза прозвучала слегка угрожающе. Те, кто секунду назад тянули вверх руки и чуть ли не подпрыгивали от нетерпения, запереглядывались и слегка подались назад. Ясно, подумал я, боятся с первой попытки показать себя никуда не годными неумехами — вон, даже чернявый парнишка-француз по имени Шарль не торопиться вызваться первым — хотя, не даже, как вчера, хвастал, что его родной дядя участвовал в разработке «крабов» и не раз давал ему поработать на таких вот тренажёрах. Я спрятал улыбку — и тут встретился взглядом с вожатым. Дима смотрел серьёзно, только в уголках глаз таилась ирония.

— Может ты… Монахов, кажется?

… а то он не помнит! Нет, отец действительно не стал бы просить для меня протекции — но о том, что я тут окажусь, никак не мог предупредить…

— Он самый, Дмитрий… э-э-э?..

— Просто Дима. — он выпустил улыбку наружу, и она оказалась весьма даже симпатичной. — Здесь ведь так принято, по именам, верно?

Я вслед за «пани Зосей», внезапно обнаружившейся рядом со мной, кивнул. Этот порядок был заведён даже в самых младших отрядах — в общении с вожатыми никаких отчеств! Исключения делались только для старших вожатых дружин.

— Спасибо, я запомню. Так попробуешь?

Я пожал плечами — мол, куда от вас деться? — и шагнул вперёд, сопровождаемый неуверенными шепотками товарищей по отряду. Бог не выдаст, свинья не съест, как говорили наши малообразованные, но романтичные предки — и потом, что я, на симуляторах мало играл, что ли? И при том, что были они куда как навороченнее, чем это убогое скопище гидравлических шлангов, рычагов и проекторов, управляемых парой дюжин примитивных реле.

Лёшка Монахов взялся за обрезиненные изогнутые ручки, слегка из пошевелил — миниатюрные блестящие «клешни» перед экраном дрогнули, однако перекрестья координатных нитей остались неподвижны.

— Дим, это управление манипуляторами? А где двигатели ориентации?

Вожатый, как раз собиравшийся посоветовать освоиться сначала с перемещениями в пространстве самого «краба», и даже открывший для этого рот, едва не поперхнулся.

— Восемь рычажков ниже, в три ряда… постой, тебе что, случалось уже работать с таким?

— Нет, откуда? Просто на джойсти… рукояти они не отзываются, а манипуляторы, вон, дёргаются.

— Ясно. — Димка, справившись с удивлением, кивнул. — Давай, пробуй. Верхние четыре — «вправо-влево» и «вверх-вниз». Два нижних — вращение по— и против часовой. Ещё два, под ними — разгон и торможение, эти крупнее других.

— Не шибко удобно. — прокомментировал парень. — Это что же, для каждого вида движения — свой рычаг?

— Так ведь маневровые двигатели жёстко закреплены на платформе. Нажатие производит кратковременный, длительностью примерно в полсекунды, импульс, придающий «крабу» движение в определённой плоскости. Нужно сильнее — даёшь несколько импульсов подряд, больше трёх обычно не требуется. Или можно регулировать длительность импульса, тогда нажимаешь рычаг, и не отпускаешь. Двигатель в таком случае сам отключится через три с половиной секунды. Видишь справа от экрана четыре шкалы?

— Вижу.

— Это показатели скорости по основным осям и скорость осевого вращения в поперечной плоскости. Сверху вниз — «ось Икс», «ось Игрек» и круговая. В первом окошке — «плюс» или «минус», это направление. Шкалы помечены разными цветами, чтобы не перепутать.

— А ось «Зет»?

— Это дистанция до объекта, с которым работает «краб», она на другой шкале.

— Понятно… — Лёшка нажал на один рычаг, в динамиках зашипело, изображение Земли за перекрестьем поплыло влево. На средней, окрашенной в синий цвет, шкале стали быстро меняться светящиеся цифры в стеклянных цилиндриках катодных ламп.