День после конца света

– Вот сделанное, – напомнил один другому, – а вот то, что остается незавершенным.

– Она такая малышка, – проговорили все в унисон.

Ответный вопль Серии Мау давал лишь отдаленное представление о силе ее тоски, отвращения к себе и сдавленной ярости. Что бы она там ни твердила им на парковочной орбите Мотеля Сплендидо, а ее мнение переменилось. Серия Мау Генлишер хотела снова стать человеком. Хотя, наблюдая за пассажирами, она зачастую сомневалась в этом желании.

* * *

Она полагала, что их четверо или пятеро. С самого начала трудно было сосчитать, поскольку одна женщина оказалась клоном другой. Они погрузили на борт добрую тонну оборудования, в основном полевые генераторы, и принялись с уверенной вальяжностью шляться по кораблю. Одежда их казалась практичной, пока не поймешь, насколько тонка ее ткань. У женщины напористая стрижка ежиком, волосы слегка покрыты муссом. У мужчин дискретные мозговые имплантаты, анимированные логотипы – дань уважения великим корпорациям прошлого. «Белая кошка», с ее аурой скрытности и явно военными функциями, быстро сбила с них мальчишеский задор. Никому из пассажиров еще не приходилось общаться с K-питаном.

– Привет, – робко сказали они, не зная, куда смотреть, когда заговорила Серия Мау. И затем – друг другу, подумав, что остались в одиночестве: – Эй, вот это да! Ничего себе поездочка!

– Пожалуйста, соблюдайте порядок в каютах, – вмешалась Серия Мау.

Она наблюдала за их поведением, уделяя особое внимание почти непрестанной сексуальной активности, через нанокамеры, установленные в углах кают, скрытые в складках одежды или дрейфующие пылинками на воздушных течениях обитаемой секции. Практически любой миг их повседневной жизни был ей доступен даже при слабом освещении: вот они едят, вот занимаются физическими упражнениями, вот испражняются. Совокупляются и подмываются, затем снова совокупляются. Серия Мау потеряла счет этим эпизодам, сочетаниям откляченных задниц и широко расставленных ног. Стоило включить звук, как то и дело кто-то шептал: «Да». Все мужчины по очереди трахнули одну из женщин; затем эта женщина под их взглядами занялась сексом со своим клоном. Последняя была по жизни сговорчива, нежна, склонна к неожиданным вспышкам гневного плача и настырным просьбам о финансовом содействии. Такая неуверенная, говорила она. Почти во всем. Они трахнули ее, поспали и попросили Серию Мау выключить искусственную гравитацию.

– Боюсь, что это невозможно, – соврала Серия Мау.

Их поведение одновременно отталкивало и привлекало ее. Картинка с нанокамер была скверного качества, и это придавало действиям пассажиров некоторое сходство с ее видениями. Есть ли тут какая-то связь?

Она стала упражняться в шепоте: «О да, вот так».

Между делом она продолжала исследовать оборудование, загруженное в трюм «Белой кошки». Похоже, к экзогеологии оно не имело никакого касательства, а скорее предназначалось для удержания небольших количеств редких изотопов в экзотических состояниях. Значит, они протекторы. Как обычно, высадились на Пляж в поисках сокровищ. Серия Мау так разгневалась, что в конце концов математичка снова уложила ее спать.

И почти тут же разбудила.

– Взгляни сюда, – сказала она.

– Куда?

– Два дня назад я выслала детекторы частиц за корму, – начала математичка, – хотя, – уточнила она услужливо, – направление за кормой не имело почти никакого смысла в рамках используемых геометрий – и приступила к подсчету значимых квантовых событий. И вот результат.

– Два дня назад?

– Стохастический резонанс требует времени.

Серия Мау скачала себе в бак данные, развернула диаграмму и принялась изучать их. Способности «Белой кошки» ужимать десятимерную информацию до четырехмерной были ограниченны, поэтому видела Серия Мау просто серое пространство, вроде как заполненное радиационными следами, и в условном центре его скучивались, заузливаясь, черви ярко-желтого света, претерпевали неустанные сдвиги, пульсировали, меняли цвет, входили в бифуркацию. На модель можно было наложить координатные сетки, отвечавшие различным режимам сканирования и методам анализа.

– Что это? – спросила она.

– Думаю, это корабль.

Серия Мау снова уставилась на картинку и запустила сравнительный анализ.

– Этот тип корабля мне неизвестен. Он что, древний? Что он там делает?

– Я не могу дать ответа.

– Почему?

– Я еще не знаю, где находится там.

– Избавь меня, – протянула Серия Мау. – Есть у тебя хоть что-то полезное сообщить?

– Он движется на одной с нами скорости.

Серия Мау вгляделась в следы.

– Это же невозможно, – сказала она. – Непохоже, чтоб это был K-рабль. А что нам делать?

– Продолжать сортировку квантов, – ответила математичка.

Серия Мау включила обзор обитаемой секции.

Мужчина развернул голографический экран и выступал перед товарищами с какой-то презентацией, пока женщина-клон сидела в уголке каюты, красила ногти, чуть язвительно улыбалась на каждую его реплику и отпускала бессмысленные замечания.

– Чего я не понимаю, – сказала она, – так это почему она этим никогда не занималась. А я должна.

Экран принял форму большого куба, наполненного дымом. В дыму прорисовались полученные во время пролетной миссии снимки Радиозаливного кластера, где среди прочих миров находились Сантори-IV и 3-альфа-Феррис-VII. Неудачливые звезды, коричневые карлики, мерцали в изменчивых вихревых облаках низкотемпературного газа, напоминая бредущих в тумане по скоростной трассе пьяниц. В поле зрения рывком влетела планета грибного оттенка с кремово-сернистыми прожилками. Появились изображения с ее поверхности: облака хаотически поливали планету дождями, хотя тут речь стоило вести не столько о погоде, сколько об атмосферной химии. Лабиринтоподобное скопление заброшенных две тысячи лет назад построек нелюдского вида. Чужаки часто оставляли после себя лабиринты.

– Мы наткнулись на что-то древнее, – заключил оратор. – Вероятно, по-настоящему древнее.

Внезапно камера перескочила на астероид, и открылся вид Тракта, блеснувшего, как ювелирное украшение на черном бархате.

– Думаю, – продолжил он, – это стоит оставить для следующей вылазки.

Засмеялись все, кроме клона, которая распростерла руки перед собой.

– Почему вы меня все так ненавидите? – спросила она, глядя на видневшегося спутника поверх ярко-красных ногтей. – Зачем поступаете так со мной, а не с ней?

Он подошел к ней и ласково поднял на ноги. Поцеловал.

– Мы предпочитаем заниматься этим с тобой, – сказал он, – потому что мы тебя любим. Мы все тебя любим.

Потом взял ее за руку и посмотрел на ногти.

– По веским историческим соображениям, – добавил он. Голограмма замерцала и расширилась, а достигнув размера четырех-пяти футов по одной стороне, внезапно продемонстрировала лицо клона в сексуальном экстазе. Рот ее широко раскрылся, глаза полезли из орбит, но от боли или наслаждения, Серия Мау не смогла определить. Что с ней вытворяют, видно не было. Все уселись и стали наблюдать за происходящим в голограмме с прежним вниманием, будто та все еще показывала изображения Радиозалива, древних инопланетных артефактов и великих тайн – всего самого вожделенного ими. А вскоре опять занялись сексом.

Серия Мау еще несколько минут наблюдала за ними с растущим подозрением. Она начинала сомневаться, что понимает истинные мотивы их присутствия на борту. Потом отключилась.

* * *

Сны продолжали ее донимать.

Ей казалось, что они превращают ее в дурно склеенное оригами, пространственный аккордеон, сжатый сильнее чем нужно или, возможно, наполненный, подобно гало, невидимой материей. Это что, так люди ощущают себя во сне? Она понятия не имела.