День счастья — завтра

— Как? — спросили мы со Снежанной одновременно.

— Вот так. — Теперь уже Данилина не переставала улыбаться. — А я-то поехала, думала, меня там с транспарантами встречать будут…

— Ну ты даешь… — похвалила Анжела.

— И обо всем договорилась? — уточнила я.

— Да. Мы продаем и Fabric Frontline, и Schlossberg. И Pratesi, конечно.

Мы приготовились к коротенькой лекции о том, что человек проводит в постели треть своей жизни и как важно…

Данилина встала.

— Рада была вас видеть. Я побежала, у меня встреча.

Мы были несколько разочарованы.

Могла бы уделить побольше внимания своим потенциальным клиентам.

У меня подушки уже старые. Я их года три назад покупала. И одеяла. Пора менять.

А если обычный человек проводит в постели треть своей жизни, то я, значит, больше.

Анжела заинтересованно смотрела в окно.

Новенькая блестящая «девятка» («Жигули») в сопровождении джипа с охраной припарковалась около «Фреско».

С ног до головы в Doice&Gabbana, из нее вышел невысокий мужчина с челкой в стиле Адольфа Гитлера.

— Что это? Сережа свою Lamborgini на «девятку» поменял? — удивилась Анжела.

— Наверное, поспорил на что-нибудь или проиграл в карты, — сказала Катя.

Оказалось, что Сережа вместе со своим товарищем, известным предпринимателем, купили себе «девятки», чтобы познакомиться «с простыми девушками». Сережа поехал за «простыми девушками» к какому-то институту.

Сережа предпринял четыре попытки.

— Ну и что? — очень заинтересованно спросил Антон.

— Луры, — вздохнул Сережа, — и все хотят денег.

— А у того что? — не терял надежды наш товарищ.

— То же самое, — махнул рукой Сережа. Он выглядел таким разочарованным, что его хотелось пожалеть.

— Может, в метро? — предложила я.

Сережа вздохнул.

— Поеду на «Веранду», — сказал он, безразлично скользнув взглядом по экрану. «Челси» по-прежнему вел счет. — Там мои друзья ужинают.

Автоматчики из джипа профессионально прикрывали его от прохожих, пока он открывал ключом свои «Жигули».

— Гол! — громко прокомментировал Денис и заказал еще одну бутылку вина. — Ты не думай, — сказал он Сереге-официанту, — мы их считаем.

— Если бы вы их еще и сами приносили, — пробормотал Серега с интонацией Кота Матроскина из мультфильма.

— Мы их сами выпьем, — обнадежил Антон.

17

…пришлось сначала съесть все конфеты

Я нашла свои сережки. Они сладко лежали в конфетной вазе. Видимо, спрятанные там моей заботливой рукой.

Для того чтобы их найти, пришлось сначала съесть все конфеты.

Я схватила свой телефон так же быстро, как гаишник хватает свою дубинку, когда кто-то нагло едет прямо на красный свет.

— Вероника? — закричала я. Мне было смешно и страшно одновременно. — Ты меня убьешь, но я нашла свои сережки!

— Слава богу, — сказала моя подруга Вероника, — а то твоя домработница не колется.

Смысл ее слов до нас двоих дошел не сразу.

Я почувствовала себя ужасно виноватой.

— Слушай, а что там с ней сделали? — спросила я почти шепотом, как спрашивают дети, когда нахулиганят: «А что нам за это будет?»

— Ну, я не знаю подробностей… — протянула Вероника, видимо уже представляя, как она рассказывает эту историю своим подружкам. Начало, наверное, будет таким: «Никита донюхалась до чертиков…»

— Подробностей не надо, — перебила я.

И мне хотелось больше никогда и нигде не слышать ни про мою домработницу, ни про то, что с ней случилось.

Если к несчастью не относиться как к несчастью, то тогда никакого несчастья нет.

К сожалению, это хорошо получается только тогда, когда речь идет о других людях.

— Может, тебе стоит позвонить ей и извиниться? — спросила Вероника, специально действуя мне на нервы. Наверное, Игорь снова не ночевал дома.

— Конечно. — Я послушно согласилась. Неудивительно, что Игорь предпочитает оставаться у других женщин.

— Может быть, тебе дать ей денег? За моральный ущерб?

Это, конечно, хорошая, идея. Тогда и совесть мучить не будет.

— А сколько, ты думаешь? — спросила я.

— Не знаю. Дай штуку.

— Да. Надо. У меня сейчас, правда, с деньгами не очень…

— Тебе что, Рома не дает?

— Да я сама зарабатываю. Еще побольше, чем он.

Я повесила трубку. Отвратительная история.

Я рассматривала сережки у себя на ладони. Бриллианты действуют на меня успокаивающе.

«Теперь все буду убирать только в сейф», — решила я.

Я заставляла себя не думать о Тамаре. Дам деньги. Штуку. Только надо придумать — как? Сама звонить не буду. Не смогу.

Ну надо же было случиться такой истории!

Я снова позвонила Веронике.

— Слушай, а нельзя Борисыча попросить передать ей деньги? — проныла я в трубку.

— С ума сошла? Он не станет. — Потом Вероника решила пожалеть меня: — Ладно, я что-нибудь придумаю. Завези деньги.

— Окей! — Я сразу повеселела. Представила себе, как обрадуется Тамара. Тысяча долларов.

Мысленно я заставляла ее обрадоваться.

Я поняла, что устала. Больше не буду об этом думать. Все равно от моих мыслей никому легче не становится.

Я положила сережки в пепельницу. Сдвинула их точно в середину. Пепельница была хрустальной, густого бордового цвета. Как божоле.

***

Итак, в моей команде было шесть человек:

Эрудит — она любила умничать;

Алекс — она прищелкивала каблуками, как белогвардейские офицеры;

Гора — знакомясь с человеком, она первым делом узнавала о его перхоти;

Мадам — фальшивые бриллианты смотрелись на ней как настоящие;

Байк — своим существованием доказывала, что «рокер» — это слово «унисекс»;

Мышка — хороша тем, что про нее даже сказать нечего.

Эрудит и Мадам работали у моего свекра. Он появлялся с ними на всех мероприятиях, фотографировался в их окружении для светской хроники, и постепенно словосочетание "девушки из охранного предприятия «Никита» становилось таким же будничным, как, например, "новая коллекция Oscar de la Renta ".