День Жизни
Шрифт:
По соседству с автосервисом, располагалась чайхана, из открытых окон которой, на весь квартал разносился хит сезона, песня про «Учкудук — три колодца…» У входа в пыли, валялись две облезлые кошки и толпились люди. Они размахивали руками и перебивая друг друга, громко разговаривали. И хотя Коран запрещает правоверным мусульманам употреблять спиртные напитки, судя по горящим глазам посетителей чайханы, можно было твёрдо сказать, что подавали в здесь, не только зелёный чай.
В помещении автосервиса, гоняя по углам тёплый воздух, как сумасшедшие крутились свисавшие с потолка вентиляторы. Али быстро нашёл механика, тот перекрикивая вой пропеллеров, рассказал, что с автомобилем всё в порядке, его уже выгнали из бокса и он стоит на площадке, на заднем дворе. Сам же механик немного занят срочным заказом и освободится минут через 15–20, но если Али хочет, то может, что бы не терять время, сам выйти и осмотреть проделанную работу. Волга стояла в центре двора, хромированная передняя решётка, причудливо преломляла рыжие лучи, заходящего солнца. Оторвать от неё взгляд было невозможно. Али перестал дышать, в страхе спугнуть мираж. Он подходил к машине вплотную, рассматривая мелкие детали, затем отходил на несколько шагов и любовался издали обворожительной красотой её стремительных
Оперуполномоченный, старший лейтенант Керимов, обладал уникальным талантом изменять показания подозреваемых, при помощи обычной резинки и простого карандаша. Над его рабочим столом висел засиженный мухами плакат: «Милиционер — слуга народа» и подпись — Ходжа Насреддин. Он внимательно допросил Али, за ним Вали, затем выслушал потерпевшего — Рафаила Курбанова, внука того самого Рашида Зияевича, директора Муйнакского Рыбоконсервного комбината, на котором трудились родители и жена милиционера. Капитан Керимов действительно очень сочувствовал гражданину Курбанову, справка от врача районной поликлиники подтверждала, что он получил тяжелейшее сотрясение мозга и множество внутренних травм. На заплывшем жиром лице Рафика, в самом деле отражались боль и страдания, которые он перенёс в результате нападения. По его словам, в которых оперуполномоченный нисколько не сомневался (разве может говорить неправду, внук такого уважаемого человека), они с друзьями слушали музыку и тихо пили чай на заднем дворе чайханы, когда на них налетел этот головорез Алиев и стал избивать их поочерёдно. Потом он стал тянуть за руку русскую девушку Тоню, которая за их же столиком, тоже мирно уталяла жажду, это могут засвидетельствовать все посетители чайханы. Девушка, вот кстати и её данные: Синько Антонина Васильевна, 42 года, без определённых занятий и постоянного места жительства, письменно подтверждает, что драку начал этот бандит, Алиев. Синько также свидетельствует, что когда Рафик вступился за неё, этот разбойник Алиев разозлился, сорвал с неё одежду, вырвал клок волос с затылка, расшатал два передних зуба, затем отобрал андатровую шапку и кожанный кошелёк, в котором было 377 рублей 42 копейки. А вот ещё протоколы показаний остальных потерпевших, их насчитывается девять человек. Все они, как один, отверждают, что пытались успокоить Алиева, но на них, как шайтан, налетел второй хулиган, Валиев, который избил их кулаками в лицо. К делу подшита также характеристика с места работы Рафика. И фотография есть, ай красавчик, ай молодец, вылитый дедушка Рашид, только без медалей. Оказывается он работает начальником отдела экспорта и сбыта готовой продукции, на том же Рыбоконсервном комбинате, которым вот уже тридцать лет, бессменно руководит его дед, между-прочим, член партии с 1928 года, да ниспошлёт ему Аллах здоровья и долголетия. В характеристике сказано, что Рафик обладает исключительно высокой квалификацией, большим потенциалом, свою работу любит и к решениям производственных задач подходит творчески. Капитан Керимов удовлетворённо откинулся в кресле, заложил руки за голову, вытянул ноги и задумался. Дело вроде простое, хотя как говаривал персидский поэт Омар Хайям: «Восток — дело тонкое, Петруха». Потом он встал, расслабил серый, форменный галстук, налил себе стакан тёпой воды из графина и посмотрел на часы. Подходило время третьего намаза, капитан мысленно поблагодарил Пророка, да благословит его Аллах, что молитв всего пять… Так, а что у нас есть на этих Алиева и Валиева. Школа, училище, таксопарк, у Алиева дед отсидел по 58-й, в-общем шпана без роду, без племени. Позавчера их обоих выписали из больницы — гематомы на спине и груди, переломы рук и ключицы (у Валиева), глубокие порезы в области живота и шеи, выбитые зубы. Да, хулиганам досталось по заслугам, как сказал великий восточный мудрец Алишер Навои: «Аста ла виста, бейби». Теперь вот ещё суд предстоит…
До суда не дошло, хотя Али и Вали были на волосок от уголовной статьи за хулиганство и нанесение лёгких телесных повреждений. Дело «развели» по Шариату. В счёт возмещения физического вреда и морального ущерба, потерпевший Рафик Курбанова, получил отреставрированную «Волгу ГАЗ-21», а жена оперуполномоченного Керимова, в одночасье из рыбообработчицы третьего разряда, стала заведующей складом готовой продукции.
Синяки, раны и переломы у Али и Вали, вскоре зажили и их первым же призывом, отправили служить в Новороссийский Военно-Строительный Отряд.
Рабочий день подошёл к концу, солнце угрожающе зависло над непроходимыми джунглями телевизионных антен. Солдаты умылись у колонки и разлеглись на траве возле Доски Почёта, в ожидании фуры. Пока Яша Гольдберг заполнял дневную процентовку, бойцы с интересом наблюдали за тем, как рабочие бригады Жипилова, самоотверженно разгружают бетон. Послав Амиранчику воздушный поцелуй, жизнерадостно улыбаясь и легкомысленно размахивая сумочкой, мимо солдат продифилировала крановщица Людмила.
Вскоре появилась машина, пока военные строители рассаживались на скамейках поперёк бортов, водила заскочил в прорабский вагончик попить водички. Когда он вышел посадка уже закончилось. На подножке кабины, с пассажирской стороны фуры, придерживаясь рукой за зеркало, стоял Петров-Перец. Последний раз пересчивав солдат, он дал команду и грузовик бодро звякнув рессорами, двинул в сторону воинской части. Убедившись, что все разъехались, из прорабской гуськом выскочил прапорщик Шматько. Сгибаясь с тяжёлой ношей, он то и дело оглядывался, прижимя к животу ящик с гвоздями. В наступающия выходные, Шматько собирался строить забор вокруг дачного участка.
С моря дул приятный, не по-летнему прохладный, бриз. Он налетал слабыми порывами, будто хулиганя забирался под гимнасёрки, сдувал пыль макушек, щекотал загорелые лица солдат. Лейтенант Петров-Перец не попрощавшись выскочил на перекрёстке у офицерского общежития, а Яша неохотно пересел в кабину…
Когда Яша исполнилось 13 лет, австралийские родственники прислали ему в подарок видеомагнитофон — матово-чёрный Sony, с десятком кнопочек и маленьким электронным табло. В отдельной коробке лежали четыре яркие видеокассеты с американскими мультфильмами Дональд Мак, Микки Маус, Том и Джери. Через месяц Яша выучил их наизусть. Что бы понимать о чём
идёт речь, он попросил родителей купить ему англо-русский словарь. Родители пошли дальше, они наняли ему репетитора, молодящуюся женщину, миссис Ольгу Ричардовну, отработавшую 20 лет, переводчиком в «Интуристе». У Яши оказались явные способности к языку, за первый год он выучил британский диалект, за второй американский сленг. Репетитор говорила, что таких способных учеников, она не встречала даже среди своих сокурсников, на Факультете Иняза ОГУ. Родители гордились талантами сына, в 15 лет Яша свободно читал и понимал радио передачи, выловленные стареньким, ламповым «Сириусом» в эфире, над одной шестой частью суши. Он давно уже обогнал по знаниям школьную учительницу. Перечитав всю домашнюю библиотеку Ольги Ричардовны, все хранящиеся в её доме туристические проспекты и словари, Яша наткнулся на инструкцию по пользованию видеомагнитофоном, с неё всё и началось… Оказалось, кроме проигрывания видеокассет, Sony может так же записывать передачи с телевизора или с другого видеомагнитофона. Яша тут же вставил в видик кассету с Микки Маусом и записал поверх мультика, любимую передачу советских людей — «Человек и Закон».Вскоре в гости к Яшиной маме, приехала сестра из солнечного Сиднея, среди джинсов и курток, которые она везла в подарок родственникам, была видеокассета с голливудским боевиком «Rambo. First Blood». Яша с трудом дождался следующего дня. Как-только мама с тётей уехали навещать многочисленную родню, он позвонил своему школьному приятелю Славику. В течении следующих полутора часов, они не могли оторваться от экрана. Пока Яша синхронно переводил на русский язык, скупые диалоги бездомного ветерана Вьетнамской Компании Джона Рэмбо и шерифа-беспридельщика Уилла Тисла, в голове у Славика созревал план… Едва фильм закончился, Славик сбегал домой и притащил серебристый, кассетный «Sharp», который его отец, стармех на сухогрузе, недавно привёз из загранрейса. Ребята установили аппаратуру и включили одновременно фильм на проигрывание, а кассету в магнитофоне на запись. На экране телевизора появилась заставка «Orion», вскоре Яша начал переводить. Записав так первые пятнадцать минут, Славик остановил запись, что бы проверить качество. Получилось не очень, потому что во-первых голоса звучали на одном уровне и заглушали друг друга, во-вторых во время записи несколько раз звонил телефон и звонки попали на плёнку, в третьих — через открытую балконную дверь доносился шум улицы, который тоже попал на кассету. Устранив все помехи, мальчики к концу дня сделали отличную работу, если включить одновременно магнитофон и видик, то можно было смотреть фильм с закадровым русским переводом. В воскеренье в гостях у Яши собрался весь класс…
И уже не следующей неделе, по дороге из школы домой, Яшу остановили двое парней. С одним из них, местным хулиганом по кличке Пистолет, Яша до седьмого класса учился в одной школе. Восьмой класс Генка-Пистолет закончил в малолетке, потом вернулся в родной город, где продолжал «трудиться» по приобретённой в колонии специальности кидалы. Работать водиночку было тяжело и стрёмно и он подался в банду рекетиров, которые крышевали напёрсточников, бильярдные салоны и ларьки кустарников. Яша немного удивился «случайной» встрече с Пистолетом, но разобравшись о чём идёт речь, согласился встретится вечером на Морвокзале, возле ларька звукозаписи.
В порту хозяйничали чайки, вальяжно рассевшись на металлических перилах ограждения, они жадно бросались на любую добычу. У рыб, случайно попавших в акваторию порта, шанса вернуться обратно живыми не было. Ларёк звукозаписи под спортивным названием «Рекорд», был обычным грузовым контейнером, с вырезанными окнами и дверью. Контейнер был покрашен в голубой цвет, над крышей светилась неоновая вывеска.
Парней у ларька не оказалось, вместо них Яшу встретил невысокий, плотный человек в рыжих усах, кепке и блестящем пиджаке. Он выплюнул жвачку и представился Наумом. Затем он открыл киоск, пропустил вперёд Яшу и плотно закрыл за собой тяжёлую дверь на крепкую, стальную задвижку. Помещение состояло из двух комнат и тесного коридора. В одной комнате было два зарешёченных окна, через которые собственно и осуществлялась торговля, вторая комната была, по словам Наума, студией. В центре стоял стол и два кресла с высокими спинками. Окон здесь не было, стены были оббиты серым ковролином, вдоль них на полках мигали цветными глазками, целые стеллажи видео и аудио аппаратуры. Наум включил свет, потом снял кепку и повесил на угол двери. Подвешенная к потолку лампа дневного света несколько раз моргнув, неохотно включилась. Наум оказался почти лысым, редкие, светлые волосы, подковой огибали его затылок, без кепки выглядел беззащитным, как тумбочка без дневального.
— Ну что ж, — улыбнулся он, — как сказал Ильич Ленин: «Важнейшим из искусств для нас является кино», и как он же добавил чуть позже: «Искусство принадлежит народу!» Здесь мы с ним полностью солидарны. Пиво будешь?
Не дождавшись ответа Наум пружинисто встал и вышел. Яша огляделся. На стелажах расположились несколько угловатых двухкассетных магнитофонов «Gold Star», мощный усилитель «Akai», солидный, графитовый тюнер «Panasonic», с ярко светящейся шкалой настройки, один на другом стояли два видеомагнитофона «Sony», в центре стоял внушительных размеров телевизор Thompson, по краям стеллажей — две добротные колонки «JVC». Вдоль соседней стены, располагалось два больших шафа, один был доверху забит пластинками, во втором хранились кассеты, провода, микрофоны, наушники, эквалайзер и ещё множество, незнакомой Яше электротехники. К стене напротив двери, были подвешанны книжные полки, кроме нескольких словарей, на них стояли вряд справочники, учебные пособия и пачка разных инструкций. Одна из полок была заставленна фотографиями в рамках. На одной из них Наум стоял сидел рядом с Высоцким, на другой, стоял в обнимку с молодым парнем, напоминающим пионервожатого. В центре был крупный, цветной снимок — Наум и четыре бандитского вида человека с гитарами.
— Песняры… — нараспев проговорил Наум, перехватив Яшин взгляд, — а вот это, — он кивнул на пионервожатого, — Аркаша Северный!
Увлёкшись разглядыванием экзотической аппаратуры и фотографий Яша и не слышал, как Наум вернулся в студию. В руках он держал два стакана и открытую бутылку Жигулёвского.
— За успех нашего предприятия! — торжественно произнёс Наум. Они чокнулись и выпили, — у тебя кассеты с собой?
Покрутив их в руках, Наум включил телевизор, ловко установил кассеты и запустил одновременно видик и магнитофон. Следующие пол часа он внимательно слушал и сосредоточенно смотрел в экран, потом решительно встал и поставил аппаратуру на паузу. На экране застыла жуткая гримаса Силвестра Сталлоне, в зубах он держал огромный тесак…