Деньги миледи

Она направилась обратно к двери. Гардиман, естественно, не спешил следовать за ней. Когда человек очарован прелестью молодости и красоты, понятно, что он не станет спешить перенести свое внимание на больное животное в ванне. Гардиман воспользовался первым представившимся ему предлогом, чтоб удержать ее в гостиной.

– Мне кажется, что я буду в состоянии скорее помочь вам, – сказал он, – если вы прежде расскажете мне кое-что о собаке.

Даже его манера говорить несколько изменилась. Спокойный, сухой, монотонный голос, каким он говорил обыкновенно, несколько оживился под влиянием настоящего возбуждения. Что касается Изабеллы, то, будучи слишком озабочена состоянием Томми, она и не подозревала, что становится жертвой стратагемы [3] . Она отошла от двери и вернулась к Гардиману. Во взгляде ее выражалось нетерпеливое желание узнать, что он скажет.

3

Военная хитрость, действие, которое вводит в заблуждение противника.

– Что я могу рассказать вам, сэр? – наивно спросила она.

Гардиман безжалостно воспользовался представившимся ему случаем.

– Можете вы сказать мне, какой породы эта собака?

– Да.

– Сколько ей лет?

– Да.

– Как ее зовут? Какой у нее нрав? Чем она больна? Какие болезни бывали у ее матери и отца? Как…

Голова Изабеллы начинала кружиться.

– Не все сразу, сэр! – прервала она его с умоляющим жестом. – Собака спит на моей постели, и так беспокоила меня, что я дурно провела ночь, боюсь, что от этого я сегодня очень глупа. Ее зовут Томми. Нам приходится так звать ее, потому что она не откликается ни на какое другое имя, кроме того, каким ее звали, когда миледи купила ее. Но мы пишем его с i – e в конце, в отличие от обыкновенного имени на y. Мне очень жаль, сэр, что я забыла, что еще вам нужно знать. Пожалуйста, войдите и миледи все вам расскажет.

Она попыталась вернуться к дверям будуара. Гардиман наслаждаясь видом красивого подвижного личика, которое смотрело на него с таким невинным доверием к его авторитету, вернул ее от дверей единственным средством, бывшим в его распоряжении. Он возвратился к расспросам о Томми.

– Пожалуйста, подождите минутку. Скажите мне, какой породы собака?

Изабелла снова вернулась. Описывать Томми было ее любимым делом.

– Это самая красивая собака в свете! – начала девушка и глаза ее заблистали нежностью. – У нее самая прекрасная курчавая белая шерсть с двумя светло-коричневыми пятнами на спине и такие милые черные глаза! Ее называют шотландским терьером. Когда она здорова, аппетит у нее поистине изумительный, она ест решительно все, сэр, начиная с pat'e de foie gras [4] и кончая картофелем. Но вы, может быть, не поверите, что у нее есть и враги. Люди, которые не хотят простить ей, что она иногда кусается (есть же на свете такие дурные характеры!), называют ее чудовищем. Не правда ли, как стыдно! Но войдите, пожалуйста, и посмотрите на нее, сэр, миледи, вероятно, уж наскучило ждать, – за этими словами последовало новое путешествие к двери, встретившее новое препятствие.

4

Паштет из фуа-гра.

– Постойте минутку! Вы должны сказать мне, какой у нее нрав, иначе я ничего не могу сделать.

Изабелла опять вернулась, чувствуя, что на этот раз дело серьезно. Важный вид ее был еще очаровательнее ее веселости. Когда она подняла свое лицо с широко открытыми серьезными глазами, выражавшими сознание ответственности, Гардиман отдал бы любую лошадь из своих конюшен, только бы иметь право взять ее на руки и расцеловать.

– У Томми ангельский нрав с людьми, которых он любит, – сказала она. – Если он кусается, то это обыкновенно значит, что ему не нравятся чужие. Он любит миледи, любит мистера Муди, любит меня. Теперь точно все. Пожалуйте сюда, сэр, мне кажется, я слышу, что миледи зовет меня.

– Нет, – сказал Гардиман со своим непреодолимым упрямством. – Никто вас не звал. Так каков нрав у собаки? Пойдет она ко всякому чужому? Каких людей она обыкновенно кусает?

Красивый ротик Изабеллы начал складываться в улыбку. Последний неразумный вопрос Гардимана начинал открывать ей истину. Но все-таки участь Томми была в руках этого странного джентльмена, она считала своею обязанностью помнить это. Кроме того, Изабелле не каждый день случалось очаровывать знаменитого человека, к тому же красивого и прекрасно одетого. Она рискнула потерять еще минутку-другую и вернулась к воспоминаниям о Томми.

– Я должна вам признаться, сэр, что он ведет себя несколько неблагодарно, даже с теми из чужих, кто хочет ему помочь. Когда он выбегает на улицу (что случается довольно часто), он садится на тротуаре и воет, пока не соберет вокруг себя кучку сострадательных людей. Когда кто-нибудь пытается прочитать на ошейнике его имя и адрес, он бросается на них. Слуги обыкновенно находят его и приносят домой, тогда он возвращается к дверям и бросается на слуг. Но я думаю, что это он шутит. Посмотрели бы вы на него за обедом, как он сидит на своем кресле, ждет, чтоб ему подавали, положив передние лапки на край стола, – как руки джентльмена на публичном обеде, когда он говорит спич. Но теперь, – воскликнула Изабелла, прерывая себя со слезами на глазах, – я так говорю о нем, а он так ужасно болен! Одни говорят, что у него бронхит, другие – боль в печени. Вчера еще я выпустила его на улицу немножко освежиться, и он остановился на тротуаре и был сам не свой. В первый раз в жизни он не бросился ни на кого из прохожих и бедняжка не имел даже охоты пойти понюхать фонарный столб!

Едва Изабелла успела рассказать это последнее печальное обстоятельство, как воспоминания о Томми были внезапно прерваны голосом леди Лидиард, которая на этот раз действительно звала ее из-за дверей будуара.

– Изабелла! Изабелла! – кричала миледи. – Что вы там делаете?

Изабелла подбежала к дверям будуара и отворила их.

– Войдите, сэр! Пожалуйста, войдите!

– Без вас? – спросил Гардиман.

– Я приду вслед за вами, сэр. Мне надо прежде кое-что сделать для леди Лидиард.

Она продолжала держать отворенную дверь, указывая вход в будуар.

– Меня будут бранить, сэр, если вы не войдете.

Это заявление не оставляло Гардиману другого выбора.

Он без промедления вошел к леди Лидиард.

Затворив за ним дверь гостиной, Изабелла остановилась, поглощенная своими мыслями.

Теперь она вполне сознавала, какое впечатление произвела на Гардимана. Тщеславие ее, надо сознаться, было польщено его восхищением – он был так знаменит и так высок, и у него были такие красивые большие глаза. Стоя с опущенною головой и разгоревшимся лицом и улыбаясь про себя, девушка казалась красивее, чем когда-нибудь. Часы на камине, пробившие полчаса, вывели ее из задумчивости. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него и подошла к столу, за которым писала леди Лидиард.

Методичный мистер Муди, призванный помогать делать ванну Томми, не забыл об интересах своей хозяйки. Он напомнил миледи, что она оставила незапечатанным письмо с вложенным в него банковым билетом. Занятая собакой леди Лидиард отвечала:

– Изабелла ничего не делает, пусть она запечатает его. Попросите мистера Гардимана сюда, – продолжала она, обращаясь к Изабелле, – и потом запечатайте письмо, которое найдете у меня на столе.

– И когда запечатаете, – добавил заботливый мистер Муди, – положите опять на стол. Я возьму его, когда миледи меня отпустит.

Таково было поручение, удержавшее теперь Изабеллу в гостиной. Она зажгла восковую свечу, закрыла и запечатала открытый конверт, не полюбопытствовав даже взглянуть на адрес. Мистер Гардиман был главным предметом ее мыслей. Оставив запечатанное письмо на столе, она вернулась к камину и стала внимательно осматривать свое миловидное лицо в зеркале. Время проходило – Изабелла была занята своими мыслями. «Без сомнения он встречает многих красивых дам, – думала она, колебаясь между гордостью и смирением. – Удивляюсь, что он нашел во мне?»

Часы пробили час. Почти в то же мгновение дверь будуара отворилась и Роберт Муди, освободившийся, наконец, от забот о собаке, вошел в гостиную.

Глава V

– Что, – спросила Изабелла с жадным любопытством. – Что говорит мистер Гардиман? Надеется ли он, что может вылечить Томми?

– Мистер Гардиман, кажется, умеет обращаться с животными, сказал Муди. – Он приподнял веки собаки, посмотрел ей в глаза и сказал, что ванна была не нужна.