Дэниел. Часть вторая

 - Купи его для меня, - капризно надув губы, заклянчила Элеонор.

 Дэниел заглянул в программку - Марк Киршнер, двадцать лет. Рядом с именем крошечная буковка «с».

 - Эль, он сабмиссив.

 Элеонор с прищуром посмотрела на юношу, и этот взгляд на миг придал ей крайне опасный, почти хищный вид.

 - Ах, какая жалость...
– однако в голосе её не прозвучало ни тени разочарования.

 Парня продали одному из мужчин за внушительную сумму в девяносто тысяч долларов. Страшно было даже подумать, каким приказам придётся тому подчиниться, отрабатывая эти деньги.

 Аукцион продолжался, и следующие три сабмиссива ушли с молотка по цене от ста до ста пятидесяти тысяч.

 - Ого, а тут сегодня большие транжиры!
– заметила Элеонор.
– Уже потратили больше, чем в прошлом году за весь аукцион. Надеюсь, ты готов раскошелиться.

 - Готов.

 - Но ты понимаешь, что в итоге можешь остаться ни с чем?
– в тёмно-зелёных глазах Элеонор светилось неподдельное участие.
– Вдруг Аня тебя до сих пор ненавидит?

 Он кивнул:

 - Я покупаю Аню не ради её прощения. Просто хочу, чтобы она была в безопасности.

 - Ты потрясающий Д оминант.
– Элеонор поднявшись на цыпочки, чмокнула его в щёку.
– Она дура , если не отвечает на твои чувства любовью.

 - Но ты же сама не ответила.

 - Я дура. А теперь ш-ш-ш... Началось.

 Кингсли вернулся на сцену и представил последний приз до перерыва. Когда Аня вышла и прижалась к руке Кингсли, у Дэниела болезненно встрепенулось сердце.

 - Боже...
– ахнул он. Более красивой женщины он не видел никогда в жизни. На Ане простое чисто-белое платье. Две тонкие косы уложены короной на голове и напоминают нимб, а остальное падает на спину рыже-чёрными волнами. На лице натужная улыбка, в глазах - смесь печали и страха.

 Кингсли поцеловал её в ладонь и, шепнув что-то на ушко, удалился со сцены.

 Сердце Дэниела неистово загрохотало. Сцену снова занял аукционист, и торги начались.

 - Начальная ставка пятьдесят тысяч долларов.

 - Хочешь, чтобы я вступила?
– шёпотом осведомилась Элеонор.

 - За какую цену в прошлый раз ушёл главный приз?

 - Дорого.

 Один мужчина выкрикнул пятьдесят. Другой мужчина поднял ставку до шестидесяти девяти, что присутствующие встретили волной смеха. Дэниел запомнил лицо покупателя, чтобы позднее как следует его разукрасить. Меж тем Аня ждала на сцене, всеми силами изображая статую.

 Ещё один мужчина предложил девяносто.

 По толпе прокатились удивлённые вздохи.

 Кое-кто взвинтил цену до ста тысяч. Но не просто кто-то.

 - Твою мать...
– ахнула Элеонор.
– Блонди только что поставил на Аню.

 Явно потрясённая она зажала рукой рот.

 Дэниел глянул поверх людских голов. С другого конца толпы ему опасно улыбался владелец Элеонор. Нет, не улыбался. Ухмылялся. И ухмылка явно несла в себе сообщение, сообщение, которое означало: ты взял моё, а теперь я получу твоё.

 - Чёрт, - выдохнул Дэниел. Вся публика смолкла. Элеонор верно говорила. Никто, ни одна живая душа не поставит против её владельца, самого опасно садиста в Преисподней.

 - Проклятье, - потрясённо прошептала Элеонор.
– Что будем делать, Дэниел?

 - Тебе нельзя вместо меня ставить. Только не против него. Не хочу, чтобы ты попала в неприятности.

 - Но её ты хочешь?

 Дэниел перевёл глаза с ухмыляющегося, привлекательного лица хозяина Элеонор на Аню. Она явно знала, кто на неё поставил. Её предупреждали, что её может купить какой-нибудь садист. Судя по выражению крайнего ужаса на лице, ей даже в голову не приходило, что им окажется тот самый садист.

 - Я люблю её, - сказал Дэниел и понял, что эти слова - правда.

 - Сколько ты хочешь, чтобы я поставила?

 - Если ставок больше нет...
– начал аукционист

 - Быстрее, Дэниел.

 - Твой хозяин придёт в ярость.

 - Он такой милашка , когда сердится. В прошлый раз главный приз ушёл за двести пятьдесят тысяч. Итак?..

 - Подними эту ставку, - сказал Дэниел, любя Элеонор за её бесстрашие - любя впервые как друга и ничего более.
– В десять раз.

КОНЕЦ

 Элеонор подняла руку и звонким голосом произнесла:

 - Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч.

 Собравшиеся ахнули снова.

 - Я всё правильно сделала?
– прошептала Элеонор.
– Надеюсь, правильно. А то у меня совсем дерьмово с математикой.

 - Мадам?
– повернулся к ней аукционист.
– Вы уверены?

 - Чёрт, да, - кивнув, бросила она Ане.
– Я бы с тобой зажгла.

 На противоположном конце помещения владелец Элеонор больше не ухмылялся, прожигая их яростным стальным взглядом.

 - Он тебя, наверное, убьёт?
– предположил Дэниел.

 - Очень может быть. Спроси лучше, есть ли мне до этого дело.

 На сцене аукционист объявил:

 - Раз... два... продано молодой женщине в платье, она получает возможность зажечь с главным призом.

 Элеонор побежала на сцену, и за руку притащила Аню к Дэниелу.

 - Не волнуйся, - успокоила она её по пути.
– Я не собираюсь требовать от тебя ничего такого. Разве что ты сама захочешь. Вот он, мой кошелёк. Купила тебя я, но за моей спиной стоит он. Видишь?

 Дэниел вручил Элеонор чек на два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларов.

 - Минуточку... я хочу им насладиться.
– Элеонор поцеловала чек, а затем засунула за лиф платья. Вытащила собственный пустой чек и написала: «Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларов», после чего, тяжело вздохнув, вручила его Ане.

 - Было приятно, но не долго. Поговори с Дэниелом. А мне пора на исповедь.

 Подмигнув на прощанье, Элеонор убежала к своему хозяину, который просто щёлкнул пальцами у неё перед носом. Её улыбка исчезла , и она последовала за ним.

 Аня повернулась к Дэниелу, и он умиротворяюще поднял руку.

 - Дай мне объяснить, пожалуйста, - попросил он , и Аня закрыла рот.
– Я идиот. Сказал совсем не то, что думал. Я лишь имел в виду... я хочу, чтобы ты была рядом. Хочу о тебе заботиться. О тебе и о всех твоих братьях и сестрах. О них я тоже позабочусь, как о собственных детях. Я видел, как ты держала на руках Леонарда, и хочу, чтобы однажды ты так держала нашего ребёнка. Надеюсь, он окажется не таким волосатым...

 Аня слабо улыбнулась, но он не дал себя прервать.