Денис Давыдов
Шрифт:
Глава шестая
«Я не поэт, я — партизан». 1812
Война была на носу, причем не на багратионовском, а на давыдовском.
(«…большой грузинский нос, а партизан почти и вовсе был без носу. Давыдов является к Беннигсену: „Князь Багратион, говорит, прислал меня доложить вашему высокопревосходительству, что неприятель у нас на носу…“ „На каком носу, Денис Васильевич? — отвечает генерал. — Ежели на вашем, так он уже близко, если же на носу князя Багратиона, то мы успеем еще отобедать…“» [188] , —
Быть чьим-либо адъютантом, вновь «метаться с приказаниями по линиям атак и маневров» Денису уже не хотелось. Безусловно, он понимал, что на самостоятельной роли в рядах действующей армии — именно в армейском полку, ибо отнюдь не гвардия выносит основную тяжесть войны, — можно добиться гораздо большего, нежели «состоя при ком-то». К тому же, как адъютант впавшего в немилость Багратиона, он уже был обойден наградами в двух кампаниях. Однако насколько это понимание действительно сказалось на его решении, мы не знаем и гадать не станем. В «Записках» Давыдов объяснил все так:
188
Пушкин А. С.Исторические статьи и материалы // Пушкин А. С.Собрание сочинений: В 10 т. М., 1976. Т. 7. С. 245.
«Туча бедствий налегла на Отечество, и каждый сын его обязан был платить ему наличными сведениями и способностями. Я просил у князя позволения стать в рядах Ахтырского гусарского полка. Он похвалил мое рвение и писал о том к военному министру. 8-го апреля {82} я был переименован в подполковники с назначением в Ахтырский гусарский полк, расположенный тогда близ Луцка… Семнадцатого июня началось отступление. От сего числа до назначения меня партизаном я находился при полку; командовал первым батальоном оного {83} , был в сражениях под Миром, Романовым, Дашковкой и во всех аванпостных сшибках, до самой Гжати» [189] .
189
Давыдов Д. В.Дневник партизанских действий 1812 года // Давыдов Д. В.Военные записки. С. 194.
Уже позже, чуть ли не в 1826 году, появятся стихотворные строки:
Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой, Туда, где бой кипит, где русский штык бушует, Но о тебе любовь горюет, Счастливец! о тебе — я видел сам — тоской Заныли… влажный взор стремился за тобой… А обо мне хотя б вздохнули, Хотя бы в окошечко взглянули, Как я на тройке проскакал И, позабыв покой и негу, В курьерску завалясь телегу, Гусарские усы слезами обливал [190] .190
Давыдов Д. В.Товарищу 1812 года, на пути в армию // Давыдов Д. В.Полное собрание стихотворений. Л., 1933. С. 110.
Все это — романтический образ. Но тогда, в Двенадцатом году, Давыдов, своим последующим утверждениям вопреки, был не романтик, но прагматик. Кто станет его за это осуждать? Война была стилем его жизни, участие в боевых действиях — его долгом. Военный человек старается выполнить свой долг как можно лучше. И кто вправе осудить его за то, что он искал более «выгодного» места? Реально выгодные места на войне — в тылу. А на передовой, знаете ли, убивают — в особенности тех, кто стремится отличиться, и тех, кто старается выполнить свой долг как можно лучше…
Боевые события начала Отечественной войны освещены у нас, в общем-то, слабовато — внимание историков в большей степени сосредоточено на взаимоотношениях главнокомандующих армиями, Дрисском лагере и военных планах Александра I. Поэтому, хотя всем известно про сражение — точнее, бой — под местечком Мир, но известно лишь в общих чертах. А ведь это была не только первая крупная стычка 1812 года, но и первая наша победа над неприятелем.
Историк Отечественной войны пишет:
«27-го июня (9 июля) три полка польской уланской дивизии Рожнецкого, под командою генерала Турно, попали в засаду и, потерпев совершенное поражение, были преследуемы за 15 верст от Мира. Неприятель, кроме множества убитых, потерял 248 человек пленными, в числе которых находилось 2 штаб-офицера и 4 обер-офицера. Урон казаков был незначителен, потому что, как доносил атаман: „перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротики“. Неприятели оборонялись весьма упорно и все пленные нами захваченные были переранены.
В ночь с 27-го на 28-е (с 9 на 10 июля н. ст.) главнокомандующий отрядил генерал-адъютанта Васильчикова с 16-ю эскадронами на поддержание Платова. С своей стороны, неприятель, желая отомстить за понесенное поражение, появился в больших силах на том же месте, на котором сражался накануне. Шесть кавалерийских полков повторяли атаки на Васильчикова в продолжение четырех часов; а между тем, совершенно случайно, появился во фланге у неприятеля генерал-майор
Кутейников, который тогда возвращался из экспедиции с частью летучего отряда; в то же время остальные казачьи полки обошли поляков и ударили им в тыл. Неприятель был разбит наголову, но урон его неизвестен» [191] .191
Богданович М. И.История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. СПб., 1859. С. 162–163.
Кроме казаков — иррегулярной кавалерии, в этом бою участвовали Ахтырский гусарский, Литовский уланский и Киевский драгунский полки.
А что тогда делал Денис? Неизвестно. Хотя вроде бы поначалу про его подвиги все было написано («первый ударил на неприятельские эскадроны… быв во все время сражения впереди…» [192] ), но оказалось, что это совсем не он, а другой Давыдов, также служивший в ахтырцах, но только в чине майора — Петр Львович {84} , брат столь нам известного Александра Львовича. То есть — еще один двоюродный брат Дениса, который за отличие под Миром был награжден орденом Святого Георгия IV класса. Так что опять, в очередной раз, как это затем случится со знаменитым портретом кисти Кипренского, произошла путаница с многочисленными Давыдовыми. Но то ли еще, к сожалению, будет! Самое досадное недоразумение — впереди…
192
Из рапорта шефа Ахтырского гусарского полка И. В. Васильчикова. В кн.: Бегунова Л. И.Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I. С. 336.
В общем, ничего конкретного про Дениса в бою под Миром мы сказать не можем — даже если подробно опишем действия Ахтырского полка. А все потому, что в армии есть некие «промежуточные» должности.
Из Военного энциклопедического словаря [193] можно узнать, что полк — «основная тактическая и административно-хозяйственная единица в Вооруженных силах»; рота (или эскадрон в кавалерии) — «основное тактическое подразделение». Соответственно, если они основные, то их командирам и принадлежит в бою главная роль. Батальон — тут мы возьмем сытинскую Военную энциклопедию 1911 года издания, с более ясной, нежели в современном словаре формулировкой — это «тактическое подразделение пехотного полка» (кавалерийских батальонов в начале XX столетия уже не было). В общем, понятно, — нечто промежуточное, как и тогдашняя бригада, имевшая в своем составе два или три полка.
193
Военный энциклопедический словарь. М., 2007.
Побатальонно гусары атаковали редко: либо — эскадронами россыпью, либо — всем полком, как будет при Бородине, и в атаку их водил непосредственный командир — эскадронный или полковой… Потому смысл своей должности Давыдов оценивал так: «Видя себя полезным Отечеству не более рядового гусара…» В том не было большого преувеличения — Давыдову действительно приходилось драться в полковых рядах наравне с нижними чинами. Конечно, не только ему. Вот как писал об офицерах тех лет генерал Василий Потто {85} — военный историк и боевой кавалерийский офицер: «Афоризм известного кавалерийского писателя: „Сабля офицера не тупее солдатской, конь — лучше, и честь должна указать ему место“, был, очевидно, ближе их сердцу, чем изречение писателей другой, позднейшей формации, сложившей фразу, что „офицер не мясник, и дело его не рубить, а смотреть за порядком“» [194] .
194
Потто В. А.История 44-го драгунского Нижегородского ЕИВ государя наследника цесаревича полка. СПб., 1894. Т. 3. С. 21.
Так что желание Давыдова исполнилось лишь наполовину: хотя он и оказался в боевой части, но самостоятельности не обрел…
Да, кстати, а что это за кавалерийская часть — Ахтырский гусарский полк?
Рассказывать можно долго, ибо это один из старейших полков русской армии, который уже тогда имел полуторавековую историю. Хотя официально считалось, что регулярная армия создана Петром Великим и ее первые полки — Преображенский и Семеновский, но были в ее составе и части, сформированные при государе Алексее Михайловиче — в том числе Ахтырский полк, который вел свое старшинство с 1651 года. Сначала он являлся слободским казачьим полком, охранял южные границы Московского царства, а в 1695 году, в составе армии боярина Бориса Шереметева, отправился в первый зарубежный поход — к крепости Кизы-Кермен. Затем были Северная война, Персидский и Крымский походы, Семилетняя война, где полк отличился при Гросс-Егерсдорфе, обратив вспять прославленных конников Фридриха Великого. В 1765 году полк был преобразован в гусарский, в этом качестве воевал в Польше и в Русско-турецкую войну 1768–1774 годов; в 1784 году он был переименован в Ахтырский легкоконный полк и опять воевал с поляками; в 1800 году он вновь стал гусарским. Хотя в 1805–1806 годах Ахтырский полк числился в действующей армии, но повоевать ему тогда не пришлось, и теперь, можно сказать, гусары наверстывали упущенное… Полком, входившим в состав 2-й Западной армии, командовал полковник Дмитрий Васильевич Васильчиков 2-й, а его родной брат генерал-майор Илларион Васильевич Васильчиков 1-й был шефом полка с 1803 года.