Денвер Блэк. Полиндворф разбушевался. Предательство милосердия (трилогия)

— Слушай, а ты никогда не говорил, что знаешь эльфийсский? — даже с некоторым восхищением сказал ему я. — И про взятие этого замка ничего не рассказывал.

— Вы не спрашивали — я и не говорил, — пожал плечами тот. — Самое смешное, что Неприкаянного сложно убить, и мы практически бессмертны. Однако этот дикий страж знает, как с нами сражаться. Он буквально видит наши слабые места и легко с нами расправляется. Никогда бы не подумал, что одна из этих тварей теперь охраняет эльфийское древо Вечности. И как им только удалось его приручить… ложись! — резко скомандовал он и все легли. На этот раз страж пронесся над нами даже задев меня по макушке чем-то острым. Наверное когтем. Так он — птица?

— Ни то и не другое, — ответил Корнелиус, прочитав мои мысли. — Он некая смесь сокола, быка, медведя и тигра. Так что опасная комбинация получается.

И тут дикий страж предстал перед нами во всей своей «красе»: голова у него была тигриная, тело медведя гризли, а ноги с хвостом — быка. От сокола ему, наверное, достались только массивные крылья, за спиной, благодаря которым тот парил в воздухе на месте. И несмотря на то, что мы были рядом с ним всего лишь в нескольких метров, страж не нападал. Может ему чего-то от нас нужно, прежде чем тот превратит нас в мелконарубленный салат?

— Galadh hin i taur! (деревья дети леса!) — громко прорычал страж, после чего выжидающе стал смотреть на нас.

— Sindarin, — уверенно сказала Селия. — Один из распространенных эльфийсских диалектов.

— В этой фразе страж скрыл какой-то пароль, — предположил Корнелиус.

— И назвав верный ответ, мы попадем к древу Вечности, — дополнил его мысль я.

— Только какой ответ нужно дать, чтобы нас не порвали на клочки? — задумчиво произнесла Наташа.

— Я не уверен, но все же попробую, — решился Барт. Затем встал во весь рост и гордо произнес: — Сelbin hin i uir! (эльфы дети вечности!), — после чего зажмурил глаза от страха того, что могло произойти.

Но все обошлось — страж лишь дружелюбно улыбнулся и ответил:

— Forgam (правильно), — после чего добавил уже на вполне понятном всем языке. — Можете пройти.

— Откуда ты знал, что ответ будет правильным? — восхитились мы Бартом.

— А я и не знал, — развел руками он и улыбнулся. — Просто это было первое, что пришло мне в голову.

Вдруг перед нами предстали Томас и Лена. Только застывшие на месте словно восковые статуи. Мы тут же бросились с ним.

— Ребята? Ребята, вы нас слышите? — спрашивали мы их. Но они никак не отреагировали.

— Что ты с ними сделал варвар? — сурово спросила стража Наташа.

— Их ответ был неверен, — безэмоционально ответил тот. — Пришлось прибегнуть к крайним мерам.

— Какие еще крайние меры? — возмущенно выдохнул Петр. — Ну-ка быстро давай их тут расколдовывай. Иначе хуже будет.

— Это невозможно, — все с тем же каменным лицом ответил страж.

— Как это невозможно? — не поняли мы. — Значит, обратить в статую можно, а вернуть назад человеческий облик — нет.

— Им может помочь только лишь энергия Древа Вечности, — кратко пояснил страж.

— Значит Неприкаянного с друидом ты пропустил, а наших друзей заморозил? — возмутился я. — Странно, как-то получается. Не находишь?

— Перворожденный дал правильный ответ. Пришлось пустить, — кратко ответил страж, после чего демонстративно повернулся к нам хвостом.

— Что еще за выкрутасы? А ну развернись когда с тобой разговаривают?! — возмущенно сказала Наташа дернув его за хвост. На что страж, только взмахнул крыльями и взмыл в черную небесную пустоту.

— Вот паразит, а? — возмутилась Алекса. — Даже путь к Древу не показал.

— О, кажется у нас гости, — сказал кто-то противным скрипучим голосом.

И через мгновение перед нами материализовался его владелец: он был среднего возраста, но сильно морщинистым лицом, волосы седые длинные, одет во все черное. У меня ни малейшего сомнения не возникло, что перед нами и есть тот самый Неприкаянный, он же отец Корнелиуса. Но если он здесь, то где же друид?

Внезапно вокруг нас образовалась пылающая клетка. А после чего появился и сам друид Милосердие. Причем лицо у него было сильно перекошено, словно его парализовало.

— Слушай друг, — пытался вразумить его я. — Тебе не нужно слушать этого типа. Он ничего хорошего не добивается. Он тебя использует, чтобы уничтожить мир. Ты, что — хочешь чтобы от твоих рук погибли миллиарды?

— Бесполезно — он тебя все равно не слышит, — заверил меня Корнелиус. — Им сейчас полностью управляет мой батя. Как марионеткой.

— Сынок, а ты как оказался среди этих дилетантов? — искренне удивился отец Корнелиуса. — И Вали с вами. Ребята, вы его? Вы что забыли, что мы братство Неприкаянных и то что мы должны отомстить людям, за все наши обиды и скитания из мира в мир, после нашего изгнанья из мира людей?

— Все, кончено брат, — грустно произнес Валтор. — Братства нет. Нас всего-то осталось трое, какое братство? И потом, сколько можно дуться? Ну не поняли нас люди. Ну выгнали из своего мира? Что с этого — все кругом теперь уничтожить нужно. Это не вариант. Прошли времена войн и повсеместного насилия. Настало время переговоров и дипломатии. Ведь иногда словами можно добиться больше чем насилием.

— Слова — это удел слабых. А в моем новом мире — слабые будут уничтожены, — холодно произнес он, после чего прикоснулся к древу Вечности. Отчего, то, стало пульсировать оранжевым цветом. — И чтобы не быть голословным, я докажу вам это. — После чего пустил в нашу сторону длинную черную молнию, которая прошла через прутья клетки и попала прямо… в Корнелиуса, который прикрыл Валтора и меня (так как первые молнии предназначались ему и мне) собой. После полуминутных судорог и вскриков, Корнелиус безжизненно рухнул на пол.

Лицо его отца исказила гримаса ужаса и боли.

— Нет. Нет! Нет!!! — закричал тот, подбегая к нам и беря сына на руки (клетка исчезла сама по себе, наверное, потому что зачарованный друид потихоньку стал приходить в себя). — Он не должен был так поступить. Я его воскресил. Он должен был жить. Зачем он это сделал?

— Может быть, просто не захотел придерживаться твоих взглядов, вот и все, — сказал Валтор, кладя руку ему на плечо. — Не всегда ведь дети готовы идти дорогой своих родителей. Иногда эти пути могут расходиться. Все кончено Залт. Смирись с этим.

— Как ты его сейчас назвал, Залт? — заинтересовалась Алекса. — А полное имя случайно не Залтар?

— Да именно так, — ответил тот потихоньку приходя в себя. — Но откуда ты это знаешь?

— От отца, — честно призналась Алекса. — Имя Даггерт вам, что-нибудь говорит?

— Не может быть? — выдохнул Залтар. — Так он еще жив? Но ведь по человеческим меркам ему уже должно быть около ста двадцати лет, если не более.

— Так и есть, — кивнула Алекса. — Он до сих пор жив здоров и частенько вспоминает вас, как своего лучшего учителя.