Деревенские девчонки

– Диклэн, – позвала она из ванной своего брата.

– Глянь-ка, она во сне похожа на поросёнка, – сказала она и откинула моё одеяло, так что его взору предстало всё моё тело.

Когда она так сделала, мне стало холодно, и я поджала ноги под подол ночной сорочки.

– И сопит, совсем как свинья, – добавила Бэйба, а я уже была готова вскочить и обозвать её вруньей.

Но тут они начали драться, Диклэн сбил её с ног, и она, лёжа на полу, принялась звать Молли.

– Только повтори это ещё раз. Только повтори, – твердил Диклэн, занеся над ней один из моих башмаков.

Я наблюдала за всем этим сквозь чуть-чуть приоткрытые веки. Этим вечером Диклэн стал мне другом.

Вернувшись из ванной, Бэйба продолжала твердить:

– Она приходит. Она появляется. Она возвращается, чтобы сказать тебе – отдай мне все её украшения.

Но, несмотря на все её старания, я не шевелилась и не открывала глаз.

Сквозь окно ярко светила луна и обрисовывала серебряную дорожку на покрытом ковром полу. Спалось мне плохо, и, когда прадедовские часы пробили семь утра, я встала с кровати и, взяв одежду в охапку, прошла в ванную комнату. Но я забыла под подушкой свои деньги и вернулась, чтобы забрать их. Тёмные волосы Бэйбы резко выделялись на подушке, а когда я выходила из комнаты, она слегка зашевелилась в постели.

– Кэт, Кэт, – позвала она меня в полусне, но я не ответила.

Она, наверное, потом снова заснула, а я спустилась в кухню и оделась рядом с плитой. Впереди у меня был весь день, и он принадлежал мне одной.

Глава седьмая

Я стояла рядом с калиткой, поджидая автобус, когда мимо меня проехал автомобиль с мистером Джентльменом за рулём и стал подниматься на пригорок. Он остановился рядом с гаражом на вершине холма, заправился, а потом развернулся и поехал назад.

– Ты куда-то собралась, Кэтлин? – спросил меня мистер Джентльмен, притормозив около меня и выглянув в окно. Я сказала, что хочу съездить в Лимерик, и он предложил подвезти меня. Когда я садилась на кожаное чёрное сиденье рядом с ним, у меня замерло сердце. Потом я услышала его голос, а ещё секунду спустя наши взгляды встретились. У него были очень усталые и печальные глаза. Он курил тонкие сигары и выбрасывал окурки в окно.

– Но ведь у них, наверное, ужасный вкус? – спросила я, чтобы только не молчать.

– Попробуй сама, – сказал он, вынул изо рта сигару и протянул мне.

Думая о форме его рта и о вкусе его губ, ещё хранящихся на сигаре, я сделала короткую, неловкую затяжку. И сразу же закашлялась. Я сказала мистеру Джентльмену, что это более чем ужасно, а он только усмехнулся. Машину он вёл очень быстро.

Мы притормозили у тротуара неподалёку от центра Лимерика, я поблагодарила его и вышла из машины. Он в это время закрывал и запирал дверцы. Мне страшно не хотелось расставаться с ним. Я чувствовала в нём что-то такое, что заставляло меня тянуться к нему. Он окликнул меня:

– Может быть, пообедаем вместе, Кэтлин?

Я рассчитывала перехватить в городе чашку чаю со сдобными булочками, но не стала говорить ему об этом.

– Ну так как, встретимся попозже?

Я сказала, что с удовольствием встречусь. Его взгляд остался по-прежнему печален, но в моей душе всё пело от восторга.

– Но ты не забудешь об этом, не правда ли?

– Ни в коем случае, мистер Джентльмен, я не забуду. И я отправилась по магазинам.

Прежде всего я зашла в самый большой универмаг на главной улице. Мама всегда делала здесь основные покупки. Я спросила у уборщицы, которая тёрла пол, стоя на коленях, где я могу купить форменное гимназическое платье.

– На четвёртом этаже, милая, Ты можешь подняться на лифте.

Когда она улыбнулась мне, стало заметно, что у неё недостаёт зубов. Я протянула ей шиллинг. На автобусном билете я сэкономила три шиллинга и могла позволить себе быть щедрой.

Я вошла в кабину лифта. Им управлял подросток в курточке, застёгнутой на все пуговицы.

– Я хочу купить гимназическую форму, – сказала я.

Он не обратил на мои слова никакого внимания.

Я уселась на стул в углу кабины, потому что это была моя первая в жизни поездка на лифте, и у меня уже заранее кружилась голова. Кабина, постукивая, миновала три этажа, затем остановилась, и лифтёр открыл мне дверь. Отдел гимназической формы оказался как раз напротив лифта, я подошла к нему.

Купив форму, я взвесилась на напольных весах в туалетной комнате и обнаружила, что мне не хватает семи фунтов до моего нормального веса. Рядом с весами была укреплена табличка, на которой указывались значения нормального веса в зависимости от роста.

Вниз я спускалась по лестнице. Коврик, покрывавший её, кое-где протёрся, но мягко пружинил под ногами. В цокольном этаже я купила всем подарки. Шарф для отца, перочинный нож для Хикки, флакончик духов в виде лодочки для Бэйбы и розовый лак для ногтей для Марты. Потом я вышла на улицу и загляделась на витрину ювелирного магазина. Там было выставлено множество часов, которые мне очень понравились. На углу я зашла в большую церковь, чтобы исполнились три моих желания. Нам говорили, что если помолиться в новой для тебя церкви, то три твоих желания обязательно исполнятся. Святая вода была здесь не в купели, как в нашей церкви, но капала с узкой каменной полоски; я омочила в ней пальцы и перекрестилась. Я попросила у Бога, чтобы мама вознеслась на небеса, чтобы мой отец больше не пил и чтобы мистер Джентльмен не забыл встретиться со мной в час дня.

К гостинице я пришла за полчаса до назначенного срока, чтобы не заставлять его ждать меня, но побоялась войти в вестибюль – швейцар мог посчитать, что у меня нет права болтаться там.

За это время мистер Джентльмен успел подстричься в парикмахерской, и, когда он спускался по ступеням лестницы, его лицо показалось мне более тонким, у него стали видны верхушки ушей. До этого они скрывались под начёсом красивых седоватых волос. Он улыбнулся мне. Сердце моё снова затрепетало, и я с трудом смогла что-то пролепетать.

– Ты знаешь, мужчины предпочитают целоваться с молодыми девушками, которые не красят губы, – заметил он.

Он имел в виду две тонкие полоски розовой помады, которой я слегка подвела губы. Тюбик этой помады я купила в магазине Вулворта и прямо перед зеркалом у прилавка, увеличившим все поры моей кожи, подкрасила губы.

– Я и не думала целоваться. Я никогда ещё никого не целовала, – ответила я.

– Неужели никогда? – поддразнил он меня. Я поняла это по тому, как он улыбнулся.

– Нет. Никого. Только Хикки.

– И больше никого?

Я покачала головой, а он взял меня под руку и ввёл в ресторан гостиницы. Руки мои показались мне ужасно тонкими и белыми, и я застеснялась их.

В первый раз в жизни я вошла в ресторан, пусть даже и гостиничный. Я решила про себя, что попрошу заказать себе только самые дешёвые блюда из меню.

– Я буду есть тушёную баранину с луком, – сказала я.

– Нет, ты не будешь её есть, – сурово ответил он. Он держался со мной строго, но это была напускная строгость. Он заказал официанту для нас обоих жареных цыплят. Другой официант принёс высокую, с длинным горлышком бутылку вина. На столе между нами стояла ваза с цветами, но они не пахли.