Дерево не выбирает птиц

— А у этой шрам через левую ягодицу. Не хочу шрам. Не хочу эту девушку. У этой грудь слишком большая, и стопы тоже, как у крестьянок.

— Не у всех жен даймё такие стопы, как были у тебя или у меня, — возражала старухе знатная дама. — Ты на личико погляди, если тебе не подходит, я, пожалуй, себе такую служанку бы взяла.

— Бери, не жалко, — старуха махнула рукой в знак примирения. — Ты выбираешь служанку, а мне с большой ногой да шрамом на заднице жить?..

— Простите, — подала голос девушка из тех, что не прошла отбор в первый раз. Это была дочь рыбака Има. — Но если вы ищете служанку с тонкой талией, маленькой грудью и маленькой стопой, может, я на что пригожусь. — Покраснев, она поднялась со своего места и, распустив пояс, скинула с себя старенькую юкату, представ перед всеми в дивной наготе.

— Кажется, сама Канон лепила это тело! — Знатная дама захлопала в ладоши от восторга. Да и верно, тут было на что посмотреть. Маленькая, изящная головка с высоким, далеко не крестьянским лбом и ясными глазами. Ровная спина и плечи, крошечные грудки, небольшой аккуратный животик и узкие бедра, ровные сильные ноги и стопы, боже мой, знатная дама подошла к девушке и приставила свою ногу рядом с ногой Имы. На вид стопы были одного размера.

— Что скажешь? А мы и не распознали этого совершенства вначале.

— Я думала, личико у нее в пятнах, впрочем… плакала должно быть. У тебя ведь не всегда эти пятна? — придвинулась к Име старуха.

— Я плакала, госпожа, — подтвердила Има.

— Отчего же такую красотку не отдали в какой-нибудь чайный домик, или в ваших краях нет чайных домиков? — Знатная дама заставила девушку поднять руки и теперь рассматривала ее, поворачивая то вправо, то влево.

— Мама прижила меня с самураем из замка Грюку. Он и рисом нам помогал, пока его не убили. Отец согласился воспитывать меня, но чтобы отдать дочь самурая в чайный домик… мой настоящий отец, который приносил рис, разрубил бы рыбака на множество частей, а не дал такому произойти. Поэтому и не отдали. — Има смотрела прямым, честным взглядом.

— Надо же, самурай Грюку-сама.

— Гёхей. — По сигналу старухи девушка собрала свою одежду и начала одеваться. Все с завистью глазели на нее.

— Как же, знала я Гёхея, так ты, стало быть, его дитя. Славно. Что скажешь, дорогая, дочь самурая.

— Скажу, чтобы ты отошла немного. — Старуха оперлась о землю, намереваясь подняться, теперь помогать ей кинулись сразу же несколько девушек. Встав на дрожащие ноги, она потянулась рукой к Име, точно хотела погладить ту по голове, но вдруг охнула и, побледнев до синевы, повалилась назад, в этот же момент Има дернулась и рухнула точно подкошенная к ногам беседующей с ней до этого дамы.

— Что с госпожой? Госпоже плохо? Она мертва! — закричали девушки. С причитаниями они уложили старуху прямо на материю, ее глаза были застывшими, нос предательски вытянулся, морщинистые губы были полуоткрыты и напоминали покрытую трещинами после землетрясения землю.

— Все плохо, старая госпожа умерла, теперь уже никого не выберут! Теперь мы им не нужны! — шепнула Ниоко стоящей рядом с ней Орино. — Какой ужасный день. Никому не повезло…

Собравшиеся вокруг старухи девушки не сразу обратили внимание на то, как знатная дама, нимало не обращая внимание на свою спутницу, присела рядом с приходящей в сознание Имой, поглаживая ее волосы и называя нежными именами. Когда девушки и самураи бережно уложили старую женщину, пригладив ее растрепавшиеся при падении волосы, Има уже совсем пришла в себя и теперь с удивлением разглядывала свои руки, точно видела их впервые.

— Принесите мне зеркало, — властно потребовала она, и кто-то из самураев тотчас бросился исполнять ее приказание. Приказание неумытой крестьянки! Пусть даже будущей служанки.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — участливо поинтересовалась дама, все еще стоя на коленях перед Имой.

— Немного странно, но в общем неплохо.

— Не желаешь ли одеть более подобающие тебе одежды? У нас всего вдоволь.

— Может быть, после. — Има задрала руку и, обнюхав себя, сообщила, что желает сначала искупаться и что на ближайшем постоялом дворе есть баня, и ей теперь придется как следует посидеть в мыльне.

Наблюдающие за диалогом девушки были озадачены переменами, произошедшими с их односельчанкой. Ну да, Има действительно была прижита матерью с самураем из замка. Она всегда была заносчивой и не считала остальных ровней себе, но чтобы так разговаривать с дамой, дающей ей работу?.. И главное, отчего дама позволяет ей это?

— Что нам делать с этими девушками? — спросила дама, когда Има сбросила с себя дешевые плетеные сандалии и переобулась в новые, точно сшитую по ней обувку из кожи какого-то животного.

— Я так полагаю, пусть побудут пока. А то как бы не произошло, как в прошлый раз. К тому же… как, говоришь, звали того самурая, из замка Грюку, что-то я не припоминаю такого.

— Гёхей-сан. А вот как звали девушку, это я что-то запамятовала… — Она повернулась к притихшим подружкам. — Слышите, вы, как зовут. — Она покосилась на разглядывающую себя в зеркало Иму, точно не могла спросить у нее самой.

— Има, госпожа, — нашлась первой окончательно сбитая с толку Хотару.

— Има — подарок. Слышишь, дорогая. Оказывается, ты у нас теперь подарок.

— Ага, подарочек, — усмехнулась Има. — Ладно, есть хочу, что у нас сегодня на обед? И пусть приготовят мыло, хоть в озере помоюсь. Вели самураям накрыть нам в москитном домике. — С этими словами нахалка Има направилась к матерчатому домику, оставив своих подруг кормить комаров посреди леса и самурайского лагеря.

Глава 20 Как в страшной сказке

Когда одна знаменитая куртизанка решила выйти замуж, хозяйка чайного домика остановила ее такими словами: «Выйдя замуж, ты не сможешь больше есть рис других мужчин!» Этим она намекала на то, что куртизанка привыкла к сыпавшимся на нее подаркам и не сможет жить без них.

Грюку-но Фудзико. Из книги «Дела семейные»

Весь оставшийся день девушки провели в лагере, и к ним так никто и не прикоснулся. Впрочем, это уже не пугало и даже не настораживало. Господам лучше знать, для чего им понадобились неумелые крестьянки, телесные нужды справлять или для иных целей. Важно другое, госпожа явно взяла Иму, и остальных не прогнали и не отдали самураям, а значит, еще есть шанс. Может быть, призрачный, крошечный, как белая полупрозрачная рисинка, но все же это шанс.

Было немного странно находиться рядом с мертвой старухой, которую бережно положили на постель из трав и прикрыли теплым футоном и белой материей. Впрочем, старуха пугала куда больше будучи живой, девушек же теперь заботили совсем другие вещи.

— На Иму не стоит полагаться, — шепотом сообщила Ниоко. — Видите, как она нынче вознеслась, словно никогда прежде и не работала в поле, не помогала разносить рыбу в корзинах.

Има действительно была совсем не похожа на себя, вместо того чтобы пытаться как-то услужить новой госпоже, она раздавала команды, требуя от самураев то принести ей мыло, то новый гребень. Под охраной и взяв с собой девушек, она уже сходила на озеро, где заставила Ханако и Кейко оттирать ее специальными мочалками, за это время она не сказала ни одного ласкового слова подругам и даже не назвала ни одной из них по именам. Вот, что называется, вознеслась так вознеслась. Не достанешь. После купания госпожа лично надушила ее и помогла облачиться в новое шелковое кимоно, научив Ниоко, как следует правильно наматывать пояс оби, — никогда прежде не видевшие такой дорогой одежды девушки просто не знали, с какой стороны к ней подойти.