Дерево не выбирает птиц

Проще всего было встретиться с кем-либо в купальне, где перед ужином может появиться только прислуга или приехавший в замок гость. Но все прошло на удивление гладко. Во-первых, все ванны и мыльни оказались пустыми, и второе, и немаловажное, на своем пути на этот раз Черный Паук умудрился никого не укокошить, спокойно пробежав по крышам и спустившись по веревке.

— Арекусу Грюку находится в нескольких минутах езды до лагеря нашего Сиро, — с порога сообщил Симада Оно.

Айко прикрыла рот рукой, чтобы не закричать от ужаса.

— Восстание началось, Сиро убил даймё Мацухара, спалив его замок и развалив стены, но за это его и самого теперь захотят убить.

— Грюку-сан все время говорит о том, что нужно убить Амакуса Сиро, но до сих пор…

— На этот раз все серьезно. Против нашего Сиро уже выступило отборнейшее подразделение самураев Нагасаки, а совсем рядом — Арекусу. Вместе они легко зажмут христиан в клещи. — Симада Оно показал руками, как они сдавят с двух сторон воинов Амакуса Сиро, так что Айко сделалось страшно.

— Я могу что-нибудь сделать для вас, для Амакуса Сиро? — дрожа всем телом, спросила она.

— Именно ты, сестра, и никто другой. — Черный Паук помрачнел, закусывая длинный ус. — Мы хотим, чтобы ты нанесла удар Арекусу в его тылу, дабы сломить его боевой дух. Пусть узнает о смерти своей любимой супруги, детей, внуков… пусть возвращается в замок и ищет виновных. Это отвлечет его от мести.

— Жену, детей, внуков… — Айко задрожала еще сильнее. — Вы хотите сказать, даже маленького Ичиро? Даже мою доченьку? Даже детей Гендзико?

— Для начала будет достаточно, если ты отравишь Фудзико-сан. Эта женщина опасна для нас и нашего дела, — смилостивился Симада-сан.

— Отравлю? — Айко наморщила лоб. С одной стороны, ей немного полегчало от мысли, что от нее не потребуют убить мальчика, которого она любила, как своего собственного, и который после смерти матери упорно называл мамой ее.

— Вот надежный яд. Ни вкуса, ни запаха. — Черный Паук покопался в своем поясе и достал коричневую лакированную коробку вроде тех, в которых женщины держали пудру. Неприметная такая вещица, без гербов и клейма мастера.

— Щепотка в чашку чая, и Фудзико заснет вечным сном.

— Но самураи не поверят в эту смерть, они будут искать отравителя, и… самураи стражи подтвердят, что именно я приносила Фудзико-сан чай, и тогда…

— Тогда положи щепотку на чайник, что на четыре чашки, чтобы попробовали и они, и еще дополнительную щепотку в чашку Фудзико. Ее доза будет смертельной, а они просто заснут на пару часов.

— Мне тоже нужно будет выпить этого чая? — Айко замерла, ощущая себя в этот момент сверкающей каплей росы на кончике длинного листа осоки, легкое дуновение ветра, и капли нет…

— Ты нам еще понадобишься, — спокойно ответил Паук, точно речь шла не о ее, Айкиной, жизни, а о чем-то совсем повседневном, вроде заказа новых сандалий для самураев стражи, — если смерть Фудзико не остановит Арекусу, я дам тебе знать, и ты уничтожишь Гендзико, затем ее детей, затем… — Он задумался, взвешивая на своих внутренних весах, кому из семьи Грюку следует умереть в первую очередь, а кто может еще пожить.

— Но если Арекусу не поймет ваших знаков? Вы же понимаете, что он иноземец. Вдруг он посчитает смерть госпожи естественной, что коли…

— Я позабочусь о том, чтобы он узнал, что смерть Фудзико является предупреждением. И если он не отстанет от Амакуса Сиро и не уберется в свой замок, вслед за женой ему предстоит потерять и дочь.

— Но Фудзико… почему именно Фудзико? — При одном упоминании об умной и догадливой госпоже Айко сделалось дурно.

— Фудзико — уже старая женщина и не может удовлетворять господина так, как он того заслуживает. — В голосе Симада Оно чувствовался здоровый расчет. — Ему будет неприятно, что кто-то пробрался в его замок и отравил супругу, а я напишу ему, что так оно и было, что же до потери… даже учитывая, что Фудзико-сан прекрасно ведет его домашние дела, потеря старухи не является серьезным уроном для такого человека, как даймё Грюку. Возьмет себе другую жену и в следующий раз будет осмотрительнее.

— Но Фудзико не просто жена — Фудзико лучший друг господина! — запротестовала Айко. — Посмотрите сами, после смерти наложницы Тахикиро господин не брал себе больше наложниц. Ее смерть не будет обыкновенным предупреждением — вы нанесете страшный удар, который повлечет за собой ответную месть, а Грюку-сан, вы сами сказали, в нескольких минутах езды от нашего Сиро!

— Тебе проще добраться до Гендзико? — Симада Оно вдруг сделалось скучно.

— Нет. — Глаза Айко предательски наполнились влагой.

— Ты имеешь круглосуточный доступ к Фудзико, Минору и семье Минору. Кого же ты хотела бы убить тогда?

— На… наложницу Минору. Старшую наложницу, — Айко проглотила комок, — слова давались с трудом. Никогда прежде ей не предлагали решать, кому жить, а кому умирать.

— Эта смерть не заставит Арекусу повернуть к замку.

— Но вы напишете ему, что после смерти Хотару вы убьете Фудзико или Минору… Гендзико…

— Отравите Фудзико, а потом посмотрим. Все, я ухожу. — В его голосе слышался металл, которого так боялась Айко.

Что же, долг перед ондзином — святой долг. Но как же страшно оказалось отдавать этот самый святой долг. Как страшно!..

Глава 17 На войне как на войне

Снесший тысячу голов меч — невиновен!

Тода-но Хиромацу. Секреты школы Голубого тигра

Отправившись на встречу с Минору в Нагасаки, где сын должен был пребывать согласно личному приказу сегуна, Ал встретился на дороге с посланным на подавление восстания войском. Это произошло на третий день после сожжения замка, и Ал был удивлен столь стремительным развитием событий. Конечно, от Нагасаки до владений покойного Мацукура Сигехару рукой подать, но согласно историческим документам бой между восставшими и самураями сегуната должен был произойти только 27 декабря. Так что оставалось гадать, в исторические ли сведения закралась нередкая ошибка или события начали выходить из-под контроля, а это начисто выбивало почву из-под ног привыкшего, что он обладает знаниями о будущем и может предотвратить зло, Ала.

Представившись и переговорив с командиром самураев, Ал выяснил, что его сын отбыл со спешным донесением сегуну, так что получалось, что они разминулись, и теперь Ал мог уже не найти Минору. Стоит ли ожидать, что, вернувшись, сын примкнет к воинам Нагасаки или отправится напрямую с обратным письмом от сегуна, командир не знал или делал вид, что не знает. Что было вполне предсказуемо — военный человек обязан держать язык за зубами, даже если его об этом не просили.

Ал принял любезное приглашение вернуться в окрестности Симабара вместе с трехтысячным войском и был за это весьма благодарен, так как с такой охраной можно было не опасаться ночных грабителей. Биться против христиан его пока никто не принуждал, все же видели — человек в летах, даймё, причем с крошечной свитой, хотел повидать сына, а теперь возвращается не солоно хлебавши на свою землю. Святое дело — уважить старость, впрочем, и уважение самураи Нагасаки умели оказывать в меру. То есть проводить его, разумеется, проводили, по дороге не загружая маленький отряд Ала ни работами, ни ночными вахтами, но довели до места и на этом всё. Уж извини, господин хороший, приказ.