Держи меня, Земля!

— Иногда мне кажется, что вообще мы живём там, где наши воспоминания.

— И находимся в том месте, о котором думаем, — Кирилл подпёр голову, облокотившись на подушку.

— А мама вышла снова замуж? — Лера прижимала к себе руку, боясь расслабить мышцы и коснуться его локтем.

— Нет. У меня был старший брат, душевнобольной.

Он замолчал, задержав дыхание, Лера тоже перестала дышать.

— Знаю, как это звучит, — выдохнул он, — поэтому никогда об этом не рассказываю.

— Звучит как горе, — вдохнула она, поправив за ухо волосы. — Горе в семье, а особенно для матери.

— Мама посвятила жизнь тому, чтобы за ним ухаживать. А заодно растила меня. Он умер несколько лет назад. И она до сих пор чувствует себя потерянной. Отца нам заменил дед. Он и сейчас мне вместо отца.

— Сколько же ему лет? — удивилась Лера и, забывшись, положила свою руку рядом с рукой Кирилла.

— Под восемьдесят, — Кирилл отодвинул свою руку, уступая ей место. — Но он бодрячком. Отгрохал себе коттедж в Подмосковье, ещё когда мы на севере жили. Он там на металлургическом заводе крупной шишкой был. Начальником отдела по научной работе. Можно сказать, он нас всю жизнь и содержал. Каждый год с мамой и Игорем на море вывозил. Первое время мама работала, с Игорем бабушка занималась. Потом бабушка умерла, мама уволилась.

— Намного он был тебя старше?

— На десять лет. И он был самым светлым и чистым человеком из всех, кого я когда-либо знал. Тихий, улыбчивый, послушный, добрый, очень домашний. Мама его даже читать по складам научила, хотя ей говорили, что он безнадёжен, и предлагали отдать в интернат. Один только был у него недостаток — очень кушать любил. А мама его хоть и пыталась ограничивать, но жалела. Лишний вес его и сгубил. А может, Москва.

— Не понравилось ему в Москве?

— Совсем. Шумно, беспокойно, всё чужое. Звуки, запахи, квартира маленькая, не те хоромы с распашными дверями старой планировки, где мы жили до этого. Игорь начал нервничать, плохо спать, — Кирилл вздохнул. — В общем, что теперь гадать. Как случилось, так случилось.

— А дед живёт один?

— Нет, — покачал Кирилл головой и стал теребить пальцами ткань одеяла. — У него вторая жена после бабушки. Она его на двадцать лет младше. Секретаршей его раньше была.

— И что, официально женаты?

— А то, — усмехнулся Кирилл, — там такая профурища, палец в рот не клади, по шею откусит. Надо бы деда навестить. Что-то давно я к нему не наведывался. И вообще в последнее время видимся редко.

— Почему? — Лера восхищалась его рукой в голубоватом свете луны. И хоть видела только одну, то, что она видела, давало основание считать, что безупречны обе. Красивые мужские руки с выпирающими венами, выпуклыми костяшками. Мягкие, тёплые — это она скорее помнила. Правда, так тянуло в этом снова убедиться.

— Мой дед не выносит мою жену.

Лерины брови уползли на лоб к самым волосам, и она тут же забыла про его руку.

— Почему?

— Да кто ж его знает. Просто не понравилась. Так же бывает, — пожал Кирилл плечами.

— Бывает, — легко согласилась Лера. — Моя свекровь меня тоже терпеть не может. Но у той, правда, есть ответ, почему.

— И почему же?

— Недостойна я её «золотка». Не понимает она, что он во мне нашёл. Я мягкотелая, по её мнению, безвольная, никакая. Сама она — женщина энергичная, деятельная, пробивная.

— Ты сейчас случайно не про дедовскую профуру рассказываешь?

— Может быть, — улыбнулась Лера и закрыла глаза, когда Кирилл накрыл ладонью её пальцы. От его прикосновения даже по коже головы побежали мурашки. Лера содрогнулась, сильно надеясь, что Кирилл не заметил. — Только моя — женщина одинокая. И в вечном поиске, потому что с ней никто не уживается и надолго не задерживается.

— А где вы познакомились с мужем?

— На дне военно-воздушных сил.

— Он у тебя десантник?! — теперь, похоже, глаза Кирилла поползли на лоб, и он демонстративно поднял руку, словно не рискуя больше к Лере прикасаться.

— Угадал. Хотя ВВС и ВДВ разные рода войск. И праздники у них разные. Но к тому, как мы познакомились, это не имеет отношения.

— Чёрт! Вот что значит не служить в армии. Ведь перепутал, — расстроился он и подтянулся ещё выше, почти к изголовью, не заметив, как потянул за собой Лерины волосы. — Хотя и угадал. Ревнивый двухметровый десантник. Слушай, тебе домой не страшно приходить?

— Нет, — засмеялась Лера. — Он, когда сытый, добрый.

— Теперь, кажется, понимаю, почему ты так любишь готовить. Ну, рассказывай, мне очень интересно как же ты его укротила.

— Это было несложно, — Лера попыталась убирать волосы, которые натянулись. Кирилл спохватился, освободил пленённую им прядь, поправил. — В общем, нас с подругой пригласил её товарищ, военный лётчик, на концерт в военном городке. Он сам и его друзья сидели с нами в зале, а Артём пел под гитару со сцены, — Лера слегка повернулась. — Кстати, моего мужа зовут Артём.

— Я понял, — улыбнулся Кирилл. — Двухметровый ревнивый десантник с гитарой. Зовут Артём.

— Ты знаешь, — она села, не обращая внимания на его шутливый тон. — Это было как… наваждение? Не знаю. Озарение?

— Откровение? — он тоже сел, спустившись с подушек.

— Да. И песню он пел такую… грустную-грустную. Про фламинго.

— А слова помнишь?

— Все до одного. Сейчас, — Лера прочистила горло, закрыла глаза и запела тихонько слегка дрожащим голосом. — Пугливая птица фламинго… ты от стаи отбилась и машешь… розоватыми крыльями длинно… рукавами нарядной рубашки… И летишь ты от края до края… по маршрутам в которые веришь… может выбьют не сердце, а перья…из тебя на пути, дорогая…. Флими-и-нго, флами-и-нго… флами-и-и-нго.

Глаза невольно снова наполнились слезами.

— Не слышал? — Лера опустила голову.

— Никогда, — ответил Кирилл тихо.

— Она очень старая. И я до сих пор не могу её слушать без слёз, — Лера упала на подушку навзничь и вытерла глаза. — Артём терпеть не может мои слёзы, поэтому поёт её очень редко, — Лера вздохнула и улыбнулась. Кирилл сидел, положив подбородок на согнутое колено, и смотрел на неё, не отрываясь. — В общем, я так прониклась на том празднике и исполнением, и исполнителем, что им ничего не оставалось, как пригласить Артёма с нами. Так и познакомились. Так и остались вместе. И на все праздники до сих пор он дарит мне розовые цветы. В честь фламинго.

— Ты любишь его?

— Да, — Лера кивнула уверенно, но потом почему-то засомневалась и добавила: — Наверное.

Кирилл улыбнулся.

— Очень красивая история.

— Обычная, — отмахнулась Лера. — Артём говорит, что тоже заметил меня в зале. И пел только для меня. Но я не верю. Сейчас он гитару вообще в руки почти не берёт. Редко-редко, и то, если я сильно прошу.

Кирилл ничего не ответил. Тяжело вздохнул.

— Ты счастлива в браке? — спросил он после долгой паузы.