Держи меня

— Понимаете, у Ромочки трудная судьба. В аварии, в которой он стал инвалидом, погибла его жена и маленький сын. Он не хотел жить. Он так страдает…, - на глазах у Ольги Петровны появились слезы, мне, конечно, стало ее жаль. — А недавно я стала замечать, что он по утрам и вечерам в определённое время в коляске своей подъезжает к окну и смотрит. Он на вас смотрит, когда вы мимо идёте. Я несколько раз проверяла — точно на вас.

Что? Какой-то мужик смотрит на меня в окно каждый день, а я хожу себе и ни о чем не подозреваю! Ужас! Извращенец! Видимо, женщина догадалась о чем я думаю.

— Нет, вы не подумайте, мой Ромочка, он — нормальный… я понимаю, все понимаю… простите, наверное, мы зря пришли. Матвей меня пытался отговорить. Просто подумала, если вы вдруг ему, действительно, нравитесь. Может, у него хоть какое-то желание жить появится, стимул какой-то, если вы пообщаетесь…

В ее голосе была такая тоска, такая боль за своего ребёнка, что я невольно задумалась, а может, все-таки помочь? Да, и опять же, на работе можно и в отпуск попроситься, за 5 лет я только раз его брала. Да и деньги не лишние…

Женщина, видимо, расценила мое молчание, как окончательный отказ, потому что из ее глаз побежали слезы, и она повернулась, чтобы уйти. Я неожиданно для себя самой сказала:

— Ольга…э-э, Петровна, хорошо, я подумаю над вашим предложением.

Она вернулась, схватила меня за руку, стала благодарить. Мы договорились, что завтра вечером я позвоню и дам ответ.

Укладываясь спать я мысленно представляла себе этого Рому. Он виделся мне похожим на брата, таким же милым и симпатичным. А еще я ему нравлюсь… Эта мысль, почему-то сейчас не показалась настолько странной, как во время разговора с его матерью.

Но утром я пошла на работу другой дорогой.

5. День первый

— Мама, ну, что, ты вещи-то собирай! Завтра в семь, чтоб была готова. Она во сколько придёт?

— Ой, сыночек! Через час должна! Ой, зря, зря, мы это затеяли!

— Мама, прекрати!

— Матвей, ты уверен?

— Мама, не начинай! Ты сама сказала, что он на нее смотрит!

— Ой, не знаю… а вдруг, мне просто показалось… Может, он на разгрузку продуктов возле продуктового смотрит, кстати, туда в полвосьмого хлеб привозят…

— Дело сделано. Она согласилась. Пусть все идет так, как мы запланировали.

— Сынок, как я Ромочку оставлю? Он же без меня и в коляску не сядет… И предчувствие у меня какое-то…

— Для этого мы и наняли эту девочку — в коляску сажать. Я бы на твоём месте больше за драгоценности переживал — у нее же сестричка с муженьком, оказывается, наркоманы, вдруг влезут? А Ромка… его точно не украдут!

— Сынок, откуда ты знаешь?

— Откуда, откуда? От соседок ее. Знаешь, народную мудрость: "Хочешь узнать о человеке что-нибудь плохое — спроси соседей"?..

****

В полвосьмого, как договорились, я подходила к дому, в котором мне придется месяц работать сиделкой для мужчины-инвалида.

На работе мне дали отпуск. И отпускные выплатили! Сегодня Матвей скажет, сколько он мне заплатит. Боялась мечтать об этом, но, понимала, что сложив эти деньги, и отложенные мной и мамой, на первоначальный взнос вполне смогу наскрести. Ипотеку возьму — для своих сотрудников в банке с этим проблем не будет… Утро казалось таким прекрасным — птички поют, солнышко светит, как же хорошо!

Перед дверью, правда, стало страшновато. Но игра стоит свеч, глубоко вдохнула и нажала на кнопку звонка…

***

— Что-о? Ты уезжаешь? Вы наняли мне сиделку? А меня кто-нибудь спросил, нужна она мне? Может, я не хочу, чтобы здесь кто-то чужой мелькал? Мне почему никто ничего не говорил?

— Потому, братик, и не говорили, что у тебя реакции не адекватные! Какая тебе разница! Подумаешь, сиделка! Матери тоже, между прочим, отдыхать нужно!

— Да пусть отдыхает. Я тут причем? Я сам справлюсь…

Не успел договорить, как раздался звонок в дверь. Сиделка, блин, пришла! Только этого мне не хватало! Зачем мне нужна чужая тетка, которая будет на меня, такого, смотреть?

Мама кинулась открывать. Матвей тоже вышел. Из кухни доносились негромкие голоса, причем, голос сиделки показался мне смутно знакомым. Минут через десять возле двери раздались шаги. Я сидел в своём кресле у окна, когда дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла та самая девушка, за которой я, как помешанный, наблюдаю вот уже две недели из окна! Она — сиделка!? Как? Этого мне ещё не хватало! Ни за что! Эта девчонка будет стирать мои вещи? Засовывать меня в каталку? Еду мне готовить? Они тронулись?

Я молча смотрел на нее. Вблизи она была еще симпатичнее, чем из окна. Глаза зеленые, темно-русые волосы, прямой маленький носик — косметики практически нет, ресницы только накрашены. Такая маленькая, что мне по плечо, наверное, будет. Ну, да, по плечо, если бы я мог стоять…

Она тоже разглядывала меня, причем без всякого стеснения. Медленно обвела взглядом снизу-вверх: слегка скользнула по коляске, неподвижно стоящим на подножке ногам, почему-то остановилась на руках, а потом — подняла глаза вверх.

И было в ее глазах что-то такое… непонятное… не жалость и смущение, чего я ожидал и боялся, а удивление и…? Не понимаю.

— Мне не нужна сиделка.

— Ну, во-первых, здравствуйте! Меня зовут Аля.

— А во-вторых, еще раз повторяю: мне сиделка не нужна.

— Ваши родственники думают по-другому. Можете считать меня… домработницей, например, если уж сиделка вам не нравится.

— Девушка, вы, что, не понимаете? Я отказываюсь от ваших услуг! Мне не нужна ни сиделка, ни домработница, ни нянька, никто!

— Послушайте….Р-роман! — она так и сказала, особо подчеркнув первую букву. — меня нанял ваш брат, он платит деньги, работа меня устраивает, значит, я буду делать то, что от меня требуется.

— То есть я — ваша работа, и мое мнение вас не интересует?

— Ваш брат предупреждал, что вы примерно так и будете себя вести.

Она была абсолютно спокойна, тогда как я просто выходил из себя.

— И вы согласились, зная, что вам тут не рады?

Она не успела ответить, потому что в комнату зашел Матвей. С порога начал: