Держись от меня подальше!

– Пойдем, – идея пригласить ее вместе ужинать сейчас казалась смешной, а посмотреть шоу – абсурдной.

– Куда мы идем? – она занервничала.

– Созерцать действительность, – посмотрел на нее с усмешкой.

Он вел ее к морю. Почему-то именно это место сейчас казалось ему правильным. К самой кромке воды подходить не стали, остановились на холме, глядя на воду и опускающееся к ней солнце. Диск медленно сползал все ниже, пока не скрылся за острыми скалами вдалеке, но оставшиеся его лучи причудливо подкрашивали облака, раскрашивая их всеми оттенками от нежно-розового до бордового.

– Ставлю сто к одному, что море не обожжется, – иронично проговорил Рыжий.

– Они просто из разных миров, – парировала Мира.

Оба замолчали. Небо очень быстро темнело, становясь сначала багряным, потом фиолетовым, потом почему-то зеленым.

– На небе только и разговоров, что о море и о закате, – тихо проговорила она.

– Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах, – подхватил цитату Илья, повернулся к ней, увидел восторженный взгляд. – «Достучаться до небес», – улыбнулся. – Культовое кино.

– Грустное, – тепло улыбнулась Мира.

– Почему? Эти двое сделали то, что хотели, – повел плечом. – Разве надо обязательно дожить до глубокой старости? Есть те, кто живет по сто лет, не выезжая из своей деревни, а есть те, кто успевает объехать полмира за пять лет. Кто из них живет правильно? – обернулся к Мире Рыжий.

– Наверное, – задумчиво ответила она, – тот, кто счастлив.

– Кто счастлив? – переспросил он с досадой, снова отвернулся к морю. – Наверное.

Разговор не клеился, с воды повеяло прохладой. Мира поежилась. Илья снял куртку, молча накинул Мире на плечи. Она замерла, будто не ожидала. Илья внимательно на нее смотрел, не приближаясь, не касаясь.

– Скажи, – нахмурилась Мира, – это будет банальный и пошлый курортный роман?

– Банальный и пошлый? – хмыкнул Илья, отвел взгляд. – На роман рассчитывал, – посмотрел ей в глаза, – но банальностей и пошлостей хотел бы избежать, – невесело усмехнулся.

Мира напряженно молчала. Илья замер, рассматривая ее. Наблюдал, как ветер треплет волосы, как хмурятся брови, как сжимаются в упрямую линию губы, а пальцы судорожно цепляются за край его куртки. Да черт с ним, с этим спором! Пусть и проиграл!

– Пойдем в отель, – негромко позвал он. – Уже холодно, – повернулся к морю спиной.

– Илья, – неожиданно звонко позвала она.

Обернулся. Мира была взволнована, неровно дышала, будто набиралась смелости что-то сказать, ее грудь высоко вздымалась.

– Я не против романа, – наконец выпалила она. – Пожалуй, – нахмурилась, отвела взгляд, но все же решилась, – пожалуй, это именно то, что мне сейчас нужно.

Илья замер. Ему дали карт-бланш. Он только что решился проиграть, но все же выиграл? Или то, что происходит, совсем не игра?

Медленно подошел к ней, нежно коснулся пальцами щеки, провел по скуле к ушку, коснулся мочки, опустился на шею. Мира вздрагивала от его прикосновений, а он не спускал с нее взгляда. В тот момент, когда она чуть выгнулась, подавшись ему навстречу, наклонился и чуть-чуть, еле ощутимо сжал ее губы своими губами. Мира ахнула, обмякла.

– Пойдем в отель, – повторил он, только уже совсем другим тоном. Его пальцы поднимались по ее шее и путались в волосах, его губы практически касались ее лица, тепло от его дыхания растекалось по ее щеке, ключице.

У нее не было сил отвечать, она только кивнула, а Илья опустил руку, обнял ее за талию, притянул к себе. Запоздалые лучики солнца путались в ее волосах, делая их похожими на огненные всполохи. Ну уж нет. Он знает что делает. Он точно не обожжется.

***

Где-то внизу гремела приветственная музыка, шумели люди, по всему холлу разносился запах жареного мяса, но им сейчас было не до того. Рыжий втащил Миру в свой полутемный номер, прижал к стене, впился в нее губами, свет не включал. Он заключил ее в кольцо своих рук ,будто боялся, что она сейчас вырвется, убежит. Хотя почему «будто». Илья действительно боялся, что она передумает. Не из-за спора боялся. «Ты говоришь о банальностях, Мира?»

Он осыпал поцелуями ее лицо, скользил кончиками пальцев по телу, едва скрытому тонкой тканью платья. Прекрасный климат! Одежда – одно название. Положил ладонь на ее грудь, большим пальцем провел по соску, втиснул колено ей между ног. Прикинул, сколько она весит. Да, для него нисколько! Будет удобно. Уже подхватил ее под бедра, когда она оторвалась от его очередного поцелуя:

– Пошли на кровать, – прошептала хрипло.

– Как скажешь, – кровать так кровать. Вообще без проблем.

Сделал шаг назад, рывком стянул с себя футболку. Ее глаза, уже привыкшие к полумраку, легко различали рисунок мышц на его теле, широкие сильные плечи, узкий торс, кубики пресса. Мира провела ладонью по его груди. Не так, как ласкал ее он. Не страстно. Медленно, восхищенно. Рыжий расстегнул пуговицу на поясе, приглашая ее ладонь скользнуть чуть ниже. Нет. Дернулась, испугалась, руку убрала. «Да черт возьми, я все равно его в тебя сейчас засуну!»

Шагнул к кровати, потянул ее. На Мире было платье с глубоким вырезом и длинными рукавами. Красивая, стройная, очень женственная, такой благородный профиль, острая ключица. Если честно, Илье не хотелось спешить. Хотелось рассмотреть ее, хотелось дотронуться до каждого участка ее кожи, хотелось медленно стягивать платье, целуя плечи. Но это будет потом. Черт! Это обязательно будет. Потом.

Присел перед ней, завел руки под подол, взявшись за щиколотки. Медленно заскользил вверх по ее ногам, поднимая ткань. Мира вздрогнула, вся напряглась, особенно, когда он дошел до бедер. Рыжему дико хотелось дать волю рукам и впиться пальцами в эту округлую, мягкую попку, но блин! Что ж ты так психуешь? Будем играть в целомудренность?

Скинул платье, расстегнул бюстгальтер, оставив ее в одних трусиках. Встал перед ней, очень близко. Слегка касаясь грудью ее сосков, взялся за тонкое кружево у нее на бедрах и вопросительно замер. Ждал ее решения. Мира судорожно вздохнула, положила ладони поверх его рук и надавила вниз. Отлично, кошечка моя! Дело сделано. Чуть толкнул ее, чтобы она легла на кровать.

С себя джинсы стянул одним комком с трусами и носками, вытащил из заднего кармана презерватив, одежду швырнул на пол. Лег сверху, оперевшись на локти. Мира чуть подвинулась, пытаясь улечься под него. «Да щаз! – хмыкнул про себя Рыжий. – Пять минут в миссионерской позе и разошлись?!» Подхватил ее ноги, будто брал на руки, завел их чуть глубже на кровать, сам улегся сбоку и чуть позади Миры. Притянул ее спину к своей груди, откинул волосы, впился губами в шею, заскользил руками по ее животу, прижимаясь, вдавливаясь в нее, давая ей почувствовать его возбуждение, давая ей привыкнуть к его телу. Поймал ложбинку между ее бедер, чуть двинулся членом вверх, потом вниз. Она вздрагивала от его прикосновений, а он не знал, что ему нравится больше, вот это красивое женское тело – где надо тонкое, изящное, упругое, где надо мягкое, нежное, податливое, – или же ее неискушенность, ее неловкость. Не знал, чего ему больше хотелось, то ли самому прорваться сквозь эту стену стеснения, то ли довести ее до того состояния, когда она будет рваться к нему и требовать ее взять.

Его пальцы блуждали по ее большой груди, гладили ее живот. Она снова попыталась развернуться и обхватить его ногами, а Илья опустил руку ниже, аккуратно тронув ее промежность. «Сухая, черт возьми! Как та пустыня! И какого ты пытаешься лечь под меня? Что ты себе в голове напридумывала? Ненавижу, когда женщина в постели думает!»

Дал ей повернуться на спину, накрыл ее сверху, легонько тронул ее губы своими, и тут же спустился: шея, ключица, ушко, грудь. Мира выгнулась, еле слышно застонала. «Прекращай думать, кошечка!» Втянул ртом крупный сосок, как если бы мог оттуда добыть молока, стиснул пальцами второй. Еще один стон. «Отлично, моя хорошая!» Опустился рукой к ней между ног, положил ладонь на закрытую щелочку, погладил. Дал ее телу привыкнуть. Другой рукой снова сжал сосок, губами нашел ее губы, втянул их в себя резко, властно, по-хозяйски работая языком у нее во рту. В какой-то момент она выгнулась, а он нырнул пальчиками ей в промежность. Почувствовала, хотела отстраниться. Не дал. Притянул к себе, еще один поцелуй, еще раз его язык в ее рту, еще раз его пальцы в ее влагалище.