Дерзкая разбойница

Он подумал: а знает ли она, что он ей доверяет?

— Расскажи, какие чувства испытывает ребенок, которому предстоит занять трон?

— Я изучал академические предметы, такие как чтение, правописание и тому подобное, общественные науки, атлетику, которая доставляла мне огромное удовольствие, изящные искусства, но здесь я большого успеха не достиг. У меня нет художественного и музыкального таланта, но у меня есть вкус, и отец должен быть доволен.

— Я имела в виду, как ты к этому относился?

— Нормально.

Она скептически посмотрела на него, и рыжий локон упал ей на щеку.

— Ну, я не знаю. Мне все завидовали. Первое правило выживания, которое ты должна усвоить в своей новой жизни в качестве принцессы, Даниэла, — это осознание того, что каждая живая душа во дворце преследует свою цель, и чем больше ты для них сделаешь, тем веселее они будут смеяться над каждой твоей шуткой и тем охотнее одобрять все твои действия, но ты никогда не узнаешь, кто из них настоящий друг. Конечно, за исключением меня.

Дэни посмотрела на него с теплой улыбкой. Ее глаза были голубыми, как небо, и она была беззащитна, как ребенок. Он почувствовал себя виноватым в том, что затащил ее в опасный мир дворцовых интриг. Она, такая наивная, к этому не готова. Ему придется присматривать за ней.

Улыбаясь, он поднял стакан, и они выпили, затем молча сидели, прижавшись друг к другу, наслаждаясь вечерним бризом и любуясь солнцем, опускавшимся за горизонт.

— Я уверен, — начал он, задумчиво глядя на волны, — ты слышала разговоры о том, что родители моего отца были предательски убиты, когда они были чуть старше меня. Мой отец был тогда мальчиком и единственным, кто уцелел.

— Ужасное, позорное пятно в истории Асенсьона! — возмущенно откликнулась Дэни.

— Да, ты права. После их смерти моему отцу пришлось несладко. Детство у него было тяжелое. Жизнь ожесточила его, к теперь он считает, что таким и должен быть правитель. Вот почему он постоянно беспокоится, что моя жизнь протекает слишком безмятежно. Он все время напоминает мне о том, что придворные мечтают меня сожрать живьем. Он считает меня идиотом. Они все так считают.

— Но ты же не идиот.

— Надеюсь, что нет.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, чувствуя, что их связывают взаимопонимание и возникшая между ними нежность,

— Ты будешь великим королем, Рафаэль, — проговорила Дэни, застенчиво потупив взор. — Это все понимают. — Она нежно погладила его по плечу. Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. Ему хотелось, чтобы оно длилось бесконечно.

«Верь мне, Даниэла, — попросил он ее мысленно. Мне просто необходимо сознавать, что я кому-то нужно. Это поможет мне выжить».

— Его величество, возможно, человек с тяжелым характером, и я думаю, что тебе нелегко быть его сыном, на которого он возлагает свои надежды, но он твой отец и желает тебе только добра.

— Всю жизнь я провел в его тени. Что бы я ни делал, я никогда не мог угодить ему. Хоть бы раз он посмотрел на меня и сказал: «Хорошо сделано, Рэйф». Я не знаю, почему меня беспокоит, что он обо мне думает, и все же его мнение для меня важно. Каждый раз, когда я пытаюсь отстоять свои права, я вспоминаю о том, что случилось со мной, когда я был глупым юнцом. Я уверен, ты знаешь эту историю, как знают ее все.

Дэни обвила руками его шею.

— Каждый из нас время от времени совершает ошибки. Одна ошибка — это еще не конец света, Рафаэль. Возможно, твой отец уже давно простил тебя, и только ты сам не можешь себя простить.

— Почему я должен себя прощать? Я поступил как последний дурак. Возможно, я не заслуживаю чести стать правителем Асенсьона.

— Ты любил ее?

— Я не знаю. Тогда мне казалось, что да, но, возможно, и нет, потому что я не испытывал тех чувств, которые испытываю сейчас.

— Не говори этого. Это совсем не обязательно. Я и так стану твоей женой.

От изумления он потерял дар речи, а когда заговорил, голос его был хриплым:

— Как ты, провинциальная девчонка, смогла понять такого законченного негодяя, как я?

— У нас много общего, Рафаэль. Я хочу, чтобы ты знал главное. — Дэни погладила его по голове. — Ты рассказал мне, что такое жить при дворе среди всех этих фальшивых улыбающихся придворных, и я понимаю, почему у тебя вошло в привычку не доверять своему окружению. Если хочешь, ты можешь не доверять и мне. Я не буду тебя винить. Но ты спас мне жизнь, и я у тебя в долгу, поэтому я никогда не предам тебя. Это я тебе обещаю.

Он смотрел на нее и думал о ее преданности немощному старому деду, которая не позволила ей поместить его в королевский дом для престарелых. Та же самая преданность руководила ею, когда она спасла деревенского мальчика Джанни, хотя рисковала быть пойманной и арестованной. С такой же преданностью она относилась и к двум сотням крестьян, которые жили на ее землях и ради которых, чтобы спасти их от голода, она пошла на преступление.

Осознание того, что он верит ей и что ему не хочется удерживать ее на дистанции, пугало его, как пугал и тот факт, что впервые после Джулии он доверился женщине.

Она нежно погладила его по щеке, и все его страхи сразу исчезли. Она была такой простой, такой искренней. С ней он чувствовал себя в безопасности. Он знал это и верил ей.

Повинуясь неожиданному порыву, он обнял ее за талию и притянул к себе, спрятав лицо у нее в волосах. Его сердце сильно билось. Он решил дать этой женщине все, о чем она Могла только мечтать, но внезапно вспомнил, что всегда оплачивал любовь женщин, давая им деньги и покупая блестящие безделушки, стоившие целое состояние.

Даниэла заслуживала большего. Он заглянул в ее голубые глаза.

Золотистый свет заката окрасил ее волосы в цвет охры, а прозрачную, словно китайский фарфор, кожу — в цвет персика, но пока он смотрел на нее, ее щеки покрылись румянцем, и она отвела взгляд.

— Ты смущаешь меня, — призналась она.

— Почему? — Он взял в ладони ее лицо и повернул к себе.

— Ты говорил, что я нужна тебе, чтобы завоевать уважение своих людей, а теперь ты смотришь на меня…

— Как? Словно собираюсь поцеловать тебя? Но я действительно собираюсь это сделать.

Дэни не нашлась что ответить. Она повернулась к нему спиной и оказалась сидящей между его расставленных ног. Он обнял ее за талию и положил подбородок ей на плечо.

— Я, разумеется, не знаток хороших манер, ваше высочество, но не думаю, что это прилично, — пробурчала она, отстраняясь от него.

— Прилично? — рассмеялся он. — Они называют тебя принцессой-разбойницей, а я все еще продолжаю оставаться Рэйфом-распутником. Слово «прилично» не для нас с тобой, моя маленькая разбойница.