Дерзкий дебютант

Анджон чуть наклонил голову, а после пристально посмотрел на Инсона.

— Мне уйти? — немного ехидно спросил тот.

— Было бы неплохо, — невозмутимо ответил Анджон.

Инсон, не задавая других вопросов, встал с софы и пошел к остальным мемберам, которые сидели на стульях и болтали с девчонками из Rebellious и еще несколькими айдолами из тех, кто пообщительнее. Сценка между Анджоном и Инсоном в США показалась бы верхом неприличия и неуважения… но не в Корее. Это было чем-то вроде того, что Хэвон всегда бегает за водой и чаще других отвечает за стирку или чистую посуду. Младшие должны слушаться старших, перечить им без важного повода не принято. И даже дерзкий Инсон не стал нарушать этот заведенный порядок и просто ушел, потому что старший коллега так сказал.

Дан не помнит точно, сколько Анджону лет. Он, кажется, девяносто пятого года, или что-то вроде. В любом случае — старше. И дебютировали они раньше. Ну и вишенкой на торте — они все же популярнее, поэтому вдобавок к возрасту и времени дебюта добавляется еще и статус. Инсону было бы просто неприлично ослушаться Анджона.

Так как они уже здоровались, Дан лишь выжидающе уставился на Анджона. Говорят, он в группе самый спокойный и рассудительный. Когда в своем прошлом Дан перешел в Ssag, он с парнями из PDS мало общался. Ходили сплетни, что у группы с Китэ серьезные разногласия, которые со временем становились только сильнее. А Дан попал в агентство в статусе нового «золотого мальчика». Несмотря на то, что его заваливали комплиментами, из-за которых первое время Дан и был в восторге от перехода в это агентство, его держали немного на расстоянии от остальных артистов агентства, аргументируя тем, что он будет продвигаться преимущественно на англоязычную публику. Так что сейчас Дан не мог сказать, что он знал Анджона в прошлом. Знакомы, не более.

— Как дебютное продвижение? — прищурился Анджон.

— Неплохо, — осторожно ответил Дан.

— Как скромно назвать попадание в десятку Billboard — «неплохо», — хмыкнул Анджон.

— Нам помогали, — качнул головой Дан.

Они не скрывали, что Columbia Records продвигают группы Person в США, просто не говорили, как именно они помогают в продвижении.

— Мне даже интересно, ты правда такой, или это все же приросшая маска?

Дан даже опешил на секунду от подобного вопроса, а после осторожно спросил:

— В чем именно ты меня обвиняешь?

— Ни в чем, просто, — легкомысленно ответил Анджон. — Сейчас кажешься милым и почти невинным, но в отношении наших мелких действовал жестко.

Дан выдавил смущенную улыбку:

— Насчет мило и невинно — это внешность виновата, под ангела я никогда не косил.

— Делаешь вид, будто не знаешь, что вся музыкальная индустрия называет тебя гением и вундеркиндом, вежливо общаешься со всеми, не перечишь и с улыбкой отвечаешь на большинство неприятных вопросов. Как мои сейчас, — продолжил Анджон. — Мне правда интересно: это — маска?

Дан вздохнул. Кажется, на него все же наезжают. Понять бы еще — за что. Лично Анджону он вроде ничего не сделал. Они конкуренты, но прямых ссор еще не было.

— Я не считаю себя гением, — ответил он. — У меня были хорошие учителя. А еще меня хорошо воспитали, поэтому я вежлив с людьми. И считаю, что хорошим людям в жизни чаще помогают. А что касается неприятных ситуаций… я просто делаю выводы в отношении этих людей.

— И какие выводы ты сделал обо мне?

— Что ты почему-то очень хочешь со мной поссориться и я не понимаю — почему, — честно ответил Дан.

Они говорили тихо, в помещении был гул других разговоров, да и звук на телевизоре работал достаточно громко, но, кажется, слово «поссориться» неудачно попало в относительно тихое время и Дан уловил беспокойный взгляды Джинхо и Минсока. Он отрицательно качнул головой: кажется, его официальные старшие хёны хотели бежать ему на помощь.

— Я не хочу ссорится, просто хочу понять тебя, — усмехнулся Анджон. — Потому что сейчас передо мной сидит вполне вежливый парень, а по рассказам Роуна и нашего начальника ты просто дьявол во плоти.

— Ваш начальник знает меня лично? — удивился Дан.

В этом времени он не был знаком с Китэ, тот принципиально не подходил к ним во время единственной вечеринки, где они вообще вместе присутствовали — когда праздновали завершение шоу «Fame».

— Нет, но у него есть причины считать тебя… как минимум очень мстительным парнем, — с улыбкой ответил Анджон.

Улыбка у него была нечитаемая. Вроде без издевки, но ни грамма настоящего веселья.

— Мстительным? — удивился Дан. — Из-за случая с Роуном и Монкутом? Это не месть, а, скорее, самозащита… немного переборщил, не скрою, я такой реакции не ожидал. Но оставить все, как есть, просто не мог — ваши мелкие… шакалята бы меня в покое не оставили.

Анджон сощурился, внимательно рассматривая его, а после уточнил:

— То есть на наши рекламные контракты ты никак не влиял?

Дан нахмурился: рекламные контракты?

Пока он недоумевал, Анджон недовольно фыркнул:

— Как же тяжело общаться с айдолами: никогда не знаешь, он искренен, или просто очень хороший актер?

Дан тяжело вздохнул:

— Не буду врать, актер я неплохой, но сейчас правда не понимаю, о чем ты. На какие рекламные контракты я мог повлиять? У вас были какие-то планы на Columbia Records? Вы же вроде контракт с Universal заключали…

Анджон хмыкнул:

— Кажется, действительно не знаешь. У нас в июне сорвался крупный рекламный контракт с люксовым брендом…

Дан от удивления приоткрыл рот: у него в голове за секунду пронеслась цепочка ассоциаций, которые привели к воспоминанию о разговоре с представителем LVMH на той вечеринке. Ю Ёнгук тогда спросил о конфликте с Ssag и Дан посчитал вопрос очень странным…

— Вижу в глазах какое-то осознание. Неужели причастен?

— Только если косвенно, — ответил Дан, удивленно качая головой. — Я все еще не знаю, о каком контракте и бренде ты говоришь, но на вечеринке в честь окончания шоу представитель LVMH задавал мне провокационный вопрос о том, что у меня был конфликт с кем-то. Когда я ответил уклончиво, он пожурил меня, заметив, что мог бы ему и прямо сказать.

Он не видел смысла скрывать это. Поверит ли ему Анджон — неважно. Ведь, получается, Дан и правда причастен, просто косвенно. И дело тут не в том, что он настолько шикарен, что ради него крупные конгломераты будут пересматривать планы. Скорее, крупный конгломерат достаточно осторожен, там давно работают с Даном, знают его, можно сказать, с детства, у них много совместных контрактов… они могли посчитать рекламное сотрудничество с Ssag неудобным, порождающим конфликты. А еще — крупные компании часто не работают с теми, кто поссорился с их близкими друзьями. Не всегда, конечно, но это не редкость. Они могли отменить контракт просто потому, что из-за конфликта они потеряли уверенность в надежности нового партнера, так как старому верят больше. Сделал ли Дан что-то для этого? Ну, два года был лицом их главного люксового бренда. Но интриг не создавал, жалоб не писал, ультиматумов не ставил. Но все равно стал причиной расторжения контракта.

— Значит, замешан лишь косвенно, — кивнул Анджон. — Собственно, я так и думал. Но это так, намек… если вдруг ты не мог понять, с чего это наше начальство на вас так взъелось. Контракт был ориентировочно на десять миллионов долларов за год.

Он криво улыбнулся, а после встал с дивана и направился к своим. Его парни тут же собрались вокруг него, что-то спрашивали. К Дану уже тоже спешил Минсок со стаканом воды в руке — оказывать как минимум психологическую поддержку.

Краем сознания Дан уловил забавное сходство: и он, и Анджон официально лидерами группы не являлись. Но при этом про обоих говорили фразы в духе «кардинал» или «истинный лидер», потому что их мнение являлось важным для определения мнения всей группы.