Дерзкий вызов

– Не надо бояться, – сказал он преднамеренно громко, чтобы слышала Селеста. – Я не обижу вас.

Дамиан нагнулся и поцеловал жену. Он пробежал языком по ее губам, пробуя их нежные изгибы, вспоминая их вкус и подавляя захлестнувшее его желание. Погрузив язык, он начал скользящими движениями внедряться в мягкие теплые уголки. Когда он снова поцеловал ее, она ответила ему, прильнув ртом к его губам и лаская его языком, как бы говоря то, что не могла выразить словами.

Он положил руки ей на плечи и прикоснулся губами к ее шее, оставляя на ней влажные следы поцелуев.

– Верьте мне, – довольно громко повторил Дамиан, желая, чтобы женщина, сидевшая рядом с ними, услышала. Зная, чего она дожидается, он накрыл рукой грудь с подрисованным соском и нежно сжал ее. Маленькие бутоны вздулись и затвердели.

Александра издала тихий гортанный звук, похожий на мяуканье. Она взглянула на Селесту и густо покраснела.

– Вы хотите, чтобы мадам удалилась? – спросил он. Александра кивнула.

– Я скоро уйду, моя голубка, – пообещала Селеста. – Скоро он будет целиком в твоем распоряжении.

Он мысленно выругался, проклиная хозяйку заведения. Опустился на очаровательную грудь и припал к ней ртом, очищая языком от румян, стараясь не замечать возбуждающего, слегка горчащего вкуса. Хотел он того или нет, желание пробудилось само собой, и Дамиан ощущал неудобство в узких панталонах. Он поднялся, и напрягшаяся плоть расправилась внизу живота.

Дамиан развязал шелковую веревку на запястье жены и освободил ей руку. Он начал целовать ее грудь, мягко притягивая упругий сосок. Она застонала, пропустила пальцы в его волосы и выгнула спину. Он открыл рот, чтобы глубже вобрать ее нежную гладкую кожу. Ее вкус заставил его забыть о том, что они не одни и что за ними наблюдает француженка. Он протянул руку ко второй веревке и развязал узел. Александра тотчас обвила его шею. Он накрыл ее рот долгим глубоким поцелуем, утопая внутри и вкушая ее словно мед.

– Мой Бог, до чего же ты сладкая, – прошептал он, преодолевая новую волну желания.

Как он сердился на себя за неуправляемость и как его бесила женщина, поставившая их в столь унизительное положение!

Александра начала было что-то говорить, но он не дал ей это сделать, погрузив в ее рот язык. От захватывающего поцелуя и он, и она задрожали. Окружающее погрузилось в туман. В эту минуту он сознавал только одно – она жива и принадлежит ему. Дамиан безумно хотел ее. Никогда еще он не испытывал такого безудержного желания.

Фэлон блуждал руками по ее животу и плоскому участку повыше лона. Незаметно его пальцы скользнули в густые огненные завитки в том месте, где сходились бедра. Александра откликнулась в ту же секунду. Тихо застонала и прижалась к его руке. Потом сделала судорожный вдох. Веревки на лодыжках натянулись и врезались в плоть. Дамиан остановился и, сообразив, в чем дело, обругал себя дураком. Когда она посмотрела на его лицо, то увидела, что в глазах у него стоят слезы.

Пронизывающий взгляд синих глаз обратился на Селесту.

– Может быть, вы все-таки оставите нас, мадам? Или будете дальше мучить леди своими извращенными наклонностями?

Селеста с негодующим видом поднялась с кресла. Дамиан приготовился урезонить ее, прежде чем она поднимет крик. Однако та увидела слезы на глазах Александры и усовестилась.

– Вы правы, мсье. Это моя ошибка. Я не подумала о том, что девушка еще не искушена в подобных делах. Но ведь я не отняла у вас много времени, не правда ли? Может быть, как-нибудь потом мы еще…

Дамиан улыбнулся.

– Вы изощренная женщина, мадам Дюмен. Не беспокойтесь, в моих заботливых руках вашей восхитительной англичанке будет совсем неплохо.

Наградив его ответной улыбкой, Селеста направилась к двери.

– Наслаждайся, моя дорогая, – сказала она Александре. Вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

Дамиан склонился к Александре. Быстрыми уверенными движениями он освободил от веревок ее лодыжки и взял жену на руки.

– Александра… Боже милосердный, я думал, ты погибла.

– Дамиан, – сказала она и крепко обняла его.

Она плакала у него на плече, не отнимая рук, словно боясь, что он может уйти.

– Все хорошо, дорогая! Больше тебя никто не тронет.

Он помедлил еще секунду. Поцеловал ее в щеку, разгладил волосы и отошел за плащом. Вернувшись к кровати, обернул жену плащом и тщательно расправил все складочки.

– Как… как мы выберемся отсюда? У мадам на всех окнах решетки.

Дамиан подошел к окну и раздвинул тяжелые бахромчатые шторы. Узкие створки окон не открывались, но не потому, что мешала решетка, а потому, что поперек них были прибиты доски. Однако с одной стороны несколько досок висели свободно, поддерживаемые вытянутыми гвоздями. Дамиан легко справился с ними. На крошечном балконе с железным ограждением с обеспокоенным видом стоял Клод-Луи.

– Нам нужно торопиться, – сказал он. – Они могут в любой момент заметить наш экипаж.

Дамиан кивнул другу, благодарный за то, что тот сообразил, в какой комнате их искать. Повернулся к кровати, просунул руки под колени жене, поднял ее и передал через окно Клоду-Луи. Затем перелез сам и спрыгнул с балкона на улицу.

– Готово, – сказал он снизу.

Александра не успела и глазом моргнуть, как полетела с балкона. У нее замерло сердце, но через секунду она уже была в крепких руках мужа.

– Все в порядке? – с нежной улыбкой спросил Дамиан. Она кивнула, крепко обняла его за шею и опустила голову ему на плечо.

Он залез в карету, удобно устроил жену на коленях и прижал к себе. Мужчина, которого он называл Клодом, вскарабкался на место кучера, взял вожжи и пустил лошадей быстрой рысью по темной узкой улице.

– Как ты? – спросил Дамиан, с трепетной нежностью отодвигая прядки волос с ее щек. – Они не успели?.. С тобой ничего не сделали? Нет? – Когда она покачала головой, он сказал: – Слава Богу.

Он нежно приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.

В этом обжигающем поцелуе смешались вся страсть и пыл, которые не могли излиться в той убогой комнате. Там Александра была оглушена и скованна. Сейчас за ними никто не следил, и она сама могла дарить ему поцелуи. Терзая его язык, она вспоминала, как хорошо им было вдвоем прежде.

– Мне так не хватало тебя, Дамиан.

Его ответный поцелуй был нежным и страстным одновременно.

– Если бы я только мог представить… Если б у меня была хоть какая-то надежда, что ты жива…