Дерзкое требование невесты

Коррина осталась безучастной к замечанию свекрови, а Петрос занервничал. Недовольство омрачило его лицо, и он огрызнулся:

– Сделать Полли комплимент – не значит подвергать тебя критике. Моей жене позволено иметь собственное мнение, и, если вы с ним не согласны, может, вообще стоит пересмотреть практику этих семейных ужинов?

– Петрос, как ты смеешь так со мной разговаривать? – потрясенно спросила его мать.

– О, мама, не принимай все так близко к сердцу, – вмешалась в разговор их младшая избалованная донельзя сестра. – Ты же знаешь, что Петрос всегда защищает любимую жену. Это фамильная черта мужчин нашей семьи. Ты ведь помнишь, каким был папа?

Как всегда, упоминание об умершем супруге вызвало слабую улыбку на ее лице, она невольно расслабилась и кивнула:

– И все же, Петрос, не забывай, что я твоя мать.

– А Коррина моя жена, – упрямо возразил он.

Ни у кого не возникло и тени сомнения, какой женщине он отдает предпочтение. Стасия зыркнула на брата и попыталась снова сгладить ситуацию, поскольку лицо матери вновь посуровело.

– Мамочка, не сердись на Петроса, ты ведь воспитывала его так, чтобы он во всем походил на папу.

– Выходит, что нет, – ответила мать.

Стасия продолжила играть роль миротворца.

– Коррина и Анна – счастливейшие из женщин, потому что замужем за мужчинами из семьи Кристалакис. Вряд ли я смогу найти себе такую же пару. Мужчины нашей семьи – самые заботливые и внимательные, не так ли, Анна?

Александрос удивился, что сестра пытается втянуть в разговор его жену. Даже после пяти лет брака сестра по-прежнему недолюбливала невестку. Но ответ жены привел его в еще большее замешательство.

– Не знаю, Стасия. Я не была знакома с вашим отцом. – Поллианна уселась в кресло таким образом, что он не мог сесть рядом. Раньше жена не позволяла себе такого. Она между тем продолжила: – Александрос никогда не относился ко мне так, как Петрос относится к Коррине.

Александрос на мгновение оцепенел. Его мозг отказывался переваривать услышанное. Неужели она сказала, что его младший брат лучший муж, чем он, Александрос? Это немыслимо. Причем в ее тоне не было ни обиды, ни злости, она лишь констатировала тот факт, что он, Александрос Теос Кристалакис, – никчемный муж.

Худшее ожидало его впереди, а именно реакция присутствующих.

Стасия выглядела одновременно и оскорбленной, и удовлетворенной. На лице матери читались оскорбление и беспокойство. Но главный удар по его самолюбию нанесла Коррина, которая смотрела на Поллианну с нескрываемой жалостью.

Петрос же вовсе не смотрел на нее. Он уставился на старшего брата сердитым и полным разочарования взглядом. Никто и никогда в семье еще не смотрел на него так.

Александроса словно током ударило. Стало быть, Петрос и Коррина считают его плохим мужем. А ровный тон жены и ее спокойная уверенность говорят о том же.

Ему пришел на ум разговор с братом, незадолго до женитьбы Петроса.

* * *

Александрос строго посмотрел на Петроса, когда они пили кофе после совещания с топ-менеджерами компании, и сурово спросил:

– Неужели это так много – просить тебя отложить медовый месяц на неделю, чтобы ты мог присутствовать на этом празднике? Ты же знаешь, как это важно для нашей матери.

– Да, знаю, – не менее решительно ответил младший брат. – Однако ты ошибаешься, если считаешь, что я в браке стану следовать твоему примеру. Я знаю, что маме было тяжело после смерти папы, но ее чувства для меня не так важны, как женщина, с которой я хочу провести всю жизнь. Желание Коррины для меня – закон.

– Но порой семья требует жертв. Мы должны принимать во внимание не только желания наших жен, но и потребности остальных членов семьи, – возразил Александрос, подумав про себя, что ему тоже нелегко наблюдать, как его мать и жена борются за место в его жизни.

Но в конечном итоге он никогда не сомневался в способности Полли постоять за себя в случае необходимости.

Петрос ухмыльнулся:

– Ты имеешь в виду, что стараешься угодить и вашим и нашим?

– Совершенно верно.

– Ну уж нет, благодарю покорно. Я бы хотел, чтобы моя жена все еще любила меня и через пять лет.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?!

– А то, что я не стану откладывать медовый месяц в угоду желаниям мамы.

* * *

Тогда Александрос не придал значения подтексту слов брата. Но теперь он вдруг подумал: а что, если Поллианна его разлюбила? Она по-прежнему была хороша в постели, но может быть, это просто похоть, а не любовь?

Он называл ее «моя любовь» по-гречески, но редко говорил, что любит, а она никогда не настаивала на подобных признаниях. Даже когда он предложил ей руку и сердце.

Он воспринял это как еще одно доказательство того, насколько хорошо они понимают друг друга.

Александрос произнес эти слова в первый раз, когда родилась их дочь и подарил ей роскошное кольцо – платиновую полоску, усыпанную бриллиантами чистейшей воды, – в знак вечной любви.

Оглядываясь назад, он вспомнил, что она тогда ответила взаимным признанием, но без присущей ей пылкости. И похоже, после этого она больше не говорила ему, что любит.

А он-то думал, что у них полное взаимопонимание и слова не нужны.

– И как у тебя язык повернулся говорить такое? – спросила свекровь полным негодования голосом.

Поллианна склонила голову набок, словно пытаясь понять вопрос.

– Разве у меня есть причины лгать? Кто-то из присутствующих питает какие-либо иллюзии относительно моего приоритетного места в жизни Александроса?

Она говорила с такой уверенностью, словно не могла понять, почему его мать обиделась, почему Александрос мог обидеться. Затем как ни в чем не бывало повернулась к Петросу и спросила:

– Вы с Корриной решили пока жить в квартире в Афинах?

Это было еще одно различие между Петросом и Александросом.

Младший брат переехал в один из двух пентхаусов Кристалакиса, когда окончил университет и получил свою первую должность в семейном бизнесе.

Они с Корриной решили остаться после свадьбы в пентхаусе, а не переезжать в более просторный фамильный дом, где жил Александрос с семьей, пока не купил загородную виллу.

Поколения их семьи жили в этой роскошной вилле вместе с тех пор, как его прадед купил ее для своей молодой жены.