Десант местного значения

Эти позиции командиром 211-го полка были признаны второстепенными. За небольшой сопкой, на которой, собственно, и вырыл окопы третий взвод, удобного прохода не было. Был лишь узкий низкий перешеек, между берегами озер Большой Вилюй и Пресное. Береговой пляж впереди вроде бы был достаточно протяженный, длиннее даже, чем береговой пляж бухты Малая Саранная, не говоря о бухте Безымянной (или бухте Спасения, как ее еще называли). Но за узкой песчаной полоской пляжа сразу начиналась глубокая и широкая протока, соединяющая озера Малый и Большой Вилюй на южном участке, и озеро Пресное на северном. Так что американцам, попробуй они высадиться здесь, деваться было вроде некуда. Только лезть в лоб на крутой склон сопки, где засел третий взвод, вдобавок склон этот был признан непроходимым для техники.

Поэтому было решено, что для обороны этого, протяженного, длиной более пятисот метров участка, хватит одного взвода. Вдобавок на самом пляже накидали мин, большей частью противопехотных. Эти решения, вроде бы тактически грамотные, но не учитывающие некоторые особенности техники и тактики противника, и привели к быстрому прорыву центра обороны второго батальона 211-го полка. Американцы, благодаря известным заранее данным разведки, танков на этот пляж не высаживали.

Первая волна высадки состояла из двух рот плавающих бронетранспортеров, в количестве четырнадцати машин LVTP-5. В восьми из них находились по двадцать пять морских пехотинцев, со своим штатным вооружением, два были штабными, в четырех размещены два минометных отделения, по четыре штуки 60-миллиметровых минометов с расчетами и боекомплектом, ровно половина минометного взвода батальона плавающих бронетранспортеров. На пляж выбралось сразу шесть БТР. Один, с бульдозерным отвалом, резво поехал к центру пляжа, но сразу же подорвался на противотанковой мине. Мина, рванувшая под левой гусеницей, вынесла у БТР большой кусок гусеницы, сразу вместе с тремя катками, но БТР не загорелся. У него открылись передние двери, величиной в гаражные ворота, и оттуда, сразу залегая в песок, начали выбегать морские пехотинцы. Остальные пять машин вышли из воды, где противотанковых мин не было, только противопехотные, и сейчас они с негромкими хлопками бесполезно рвались под гусеницами БТР.

Олег поудобнее перехватил автомат, пытаясь взять в прицел морских пехотинцев, выскочивших из подбитого БТР, но сзади его за плечо ухватил сержант:

– Ты чё, городской, стрелять команды не было! И вообще, у нас, как это, отсечная позиция. Типа засады. Так что не вздумай палить, сразу нас демаскируешь!

Олег открыл рот, чтобы попытался возразить, но тут в небо у КП роты взлетела красная ракета, и батальон открыл огонь. Весь, кроме их отделения. Его взвод, вернее два отделения, сидевших на маленькой сопке в середине пляжа, тоже начали стрелять. Автоматы и три пулемета выкосили американцев, по которым хотел стрелять Олег, а потом из окопов на сопке рванулись две дымные спицы, которые уперлись в корму еще одного БТР, ехавшего как раз в сторону отделения Олега. Раздался громкий хлопок, и из развороченной кормы повалил черный дым, а потом БТР и вовсе заполыхал. Из открывшихся дверей стали выбегать морпехи, некоторые горели и, катаясь по песку, сбивали с себя пламя. Момент для отделения был очень удобный, но оно не стреляло.

– Мы так и будем прятаться? – прямо спросил Олег, глядя в упор на Битора. Олег перевел взгляд на Луту, тоже подползшего к ним.

Сержант отвел глаза, Лута тоже, и Олег вдруг понял, что они просто боятся. Но как можно надеяться отсидеться в окопе, это же война! Американцы не пощадили спящих стариков и детей, потравив их газами, неужели Битор с компанией думают, что они пожалеют их, одетых в советскую военную форму и держащих в руках оружие? Он хотел было все это высказать им в лицо, но тут американцы опомнились. С двенадцати оставшихся БТР хлестнули очереди пулеметов, совершенно затопивших маленькую сопочку фонтанчиками пуль. Из остановившихся на пляже БТР начали выбегать все новые и новые морпехи, сразу начинавшие поливать куцые советские позиции из автоматических винтовок. И вдобавок из одного БТР выскочившие солдаты стали быстро собирать маленькие минометы, прямо у воды, под прикрытием высокого и длинного корпуса БТР. Прошло еще несколько секунд, и первый миномет, подскочив, с хлопком выбросил мину, разорвавшуюся рядом с советским окопами, огонь из которых стремительно стихал. Вся эта картина была как на ладони, как в театре, перед раскрывшими рот бойцами отделения Битора. Но первым опомнился не он, а Лута.

– Битор, надо сваливать отсюда, быстро. Сначала через верх, по лесу, а потом там, под берегом, тропка есть, с пляжа не видно. Пойдем вдоль озера. И потом по ручью наверх, к Седёлке выйдем, а там, в горах затихаримся. Чё та мне такая война не нравится! Да брось эту дуру, лучше оба сидора со жратвой возьми! – прикрикнул он на Зяму, по штату считавшегося гранатометчиком отделения и пытавшегося в этот момент взвалить на себя длинную трубу РПГ-2. Все отделение, услышав речь Луты, уже собралось рядом.

– Парни, да вы что?! Бросить позиции решили? Да нельзя же так! – в отчаянии закричал Олег.

– Пацаны, берем только автоматы и жратву. Тебе нельзя, вот ты и воюй. А нам можно, мы пойдем. А ты, если хочешь, оставайся, как это, прикроешь наш отход. Вот! – неожиданно длинной тирадой разразился Битор.

Олег потрясенно наблюдал, как все шестеро, побросав амуницию, гранатомет и пулемет с боеприпасами, быстро исчезают в густом кустарнике. Потом, встряхнувшись, подхватил гранатомет и на четвереньках перебежал в окоп, занимаемый ранее Зямой. На пляже бой уже затих. Первые американцы уже забрались на центральную сопку, не спеша, переходя между разрушенных окопов и достреливая раненых. Техника же, выбравшись на пляж, укатала его полностью. За исключением куска перед позициями взвода, где были установлены противотанковые мины и торчал подбитый БТР с бульдозерным отвалом. Но вот первый БТР, сыто взрыкнув мотором, не спеша подъехал прямо к его позициям. Олег сначала вжался в окоп, но потом понял, что увидеть его американцы могут только с трудом, и то, когда он высунется из окопа для выстрела, а они задерут голову. Окопы отделения были вырыты на крутом склоне, метрах в сорока над урезом воды. А американские БТР, не спеша, съехали с пляжа в воду и снова поплыли, проламывая тонкий лед, на этот раз по протоке, направляясь в озеро Большой Вилюй. Прямо в обход основных позиций батальона, оборонявших бухту Безымянная. Олег вышел из оцепенения лишь только тогда, когда мимо него, в протоке внизу проплывал уже четвертый БТР. Закусив до крови губу, он проверил гранатомет и поднялся из окопа в полный рост, судорожно вспоминая наставление по стрельбе из РПГ-2. Но промахнуться сверху, с расстояния полсотни метров в огромный сарай, длиной девять и шириной три с половиной метра, не смог бы даже и ребенок.

Дымный след гранаты воткнулся прямо в середину БТР, плывшего шестым. Олег сразу же опустился на дно окопа, гадая, заметили его или нет. Снаружи началась беспорядочная стрельба, пока он лихорадочно перезаряжал гранатомет. Глубоко вдохнув несколько раз, Олег снова поднялся из окопа. БТР, по которому он стрелял, повернул обратно, на пляж. Люки у него наверху теперь все были открыты, из них валил сизый дым. Из одного из них, прямо на крышу, два американца вытаскивали третьего, явно находящегося без сознания. Решив, что этот БТР пока выведен из строя, он прицелился в другой, который проплывал ближе всего к нему. На этот раз он прицелился более тщательно, метя в кормовую часть. Короткий хлопок, и опять дымный росчерк гранаты упирается почти туда, куда он и метил, возле моторной решетки двигателя. На этот раз его заметили. Он еле успел нырнуть на дно окопа, как наверху засвистели пули. А потом еще и в душу проник противный холод, после свиста первых мин. Несмотря на это, он упрямо начал заряжать в РПГ-2 третий выстрел. Стрельба вокруг его окопа вроде бы начала стихать, хотя мины рвались вокруг довольно часто. Он, подавляя нервную дрожь, начал снова подниматься в окопе, когда за спиной рвануло. Спину обожгла такая боль, что из вдруг онемевших рук сразу выпал гранатомет. Он свалился в окоп, скрючившись в три погибели, но боль все усиливалась. В голове вдруг зашумело, неровная стенка окопа, по которой он бессильно царапал рукой, вдруг стала нерезкой, а потом и вовсе расплылась перед его взором. И навалилась темнота.

Подбитый вторым выстрелом Олега БТР горел, постепенно сносимый течением вдоль косы, на юг, обратно в море. Морпехи, выбираясь из верхних люков, вытаскивали убитых и раненых.

Битор с Лутой и остальной компанией пережили Олега ненадолго. Они бежали, вернее, брели по тропке, которая проходила по берегам озера Большой Вилюй. Бежать получалось плохо, ноги проламывались через тонкий лед и вязли в зыбучем песке, смешанном с илом. И в этот момент всю группу обнаружил пулеметчик первого LVTP-5, к тому моменту выплывшего из протоки. С расстояния всего двести метров, он скосил их одной длинной очередью.

Обе ноги у Битора, казалось, были в раскаленных клещах. Он поднял голову и огляделся. Рядом лежа на боку, бессмысленно разевал рот Лута, изо рта у него густо лезли красно-розовые пузыри. «Не жилец», – отстраненно подумал Битор. Остальные вообще не шевелились. Потом он, медленно, волоча неподвижные ноги, пополз, с трудом проламывая лед, к берегу. Перед глазами все плыло и путалось, поэтому он не заметил, что ползет прямо в глубокую промоину, образованную весенним паводком у самого подъема на берег. Да и проклятый лед мешал, закрывая все ровной белой коркой. Осознание, что он ползет не туда, пришло слишком поздно. Под грудью и руками, вместо илистого, но все-таки грунта, неожиданно оказалась затхлая вода, причем довольно глубокая. Битор попытался упереться руками и двинуться назад, несмотря на адскую боль из перебитых ног. Но ил под руками легко проваливался, опоры никакой не было, и он все глубже сползал в промоину. Наконец, лед оказался на уровне запрокинутой назад головы. Битор попытался закричать, но в рот уже хлынула вонючая вода вперемешку с взбаламученным илом. И он, уже захлебываясь, вспомнил отчаянные глаза Олега. «Стоило ли убегать, чтобы так позорно подохнуть?» – остатками угасающего сознания подумал сержант-дезертир.

02 ноября, местное время 10:40. Камчатка. Побережье Авачинского залива, семьсот метров к северо-западу от западного берега озера Большой Вилюй. Позиции 3-й батареи 3-го гаубичного дивизиона 157-го артиллерийского полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии

– Быстрее, быстрее! – торопил батарейцев молоденький лейтенант, в грязном мундире и с одним оторванным погоном. Вопиющее нарушение формы одежды, но сейчас его никто не замечал. Батарея меньше получаса назад, едва открыв огонь по американским высадочным средствам, была тут же атакована американскими штурмовиками. А потом ее позиции были дополнительно обстреляны из корабельных орудий. И в настоящее время во всех штабах, советских и американских, она уже считалась уничтоженной. Кое-где ее тактическую отметку уже успели перечеркнуть на карте или даже стереть ластиком. Но в реальности батарея еще жила, частично, но жила. От нее уцелела одна 122-миллиметровая гаубица М30 из шести и четырнадцать человек личного состава из шестидесяти пяти. Из офицеров уцелел только один командир третьего огневого взвода, который отчаянно подгонял батарейцев. Весь автомобильный парк батареи сейчас полыхал в распадке, позади разрушенных позиций, на которых остались одни трупы и остальные пять раскуроченных орудий. А остатки личного состава батареи сейчас на руках, по редколесью толкали и тянули тяжелую, весом почти в две с половиной тонны гаубицу, чтобы выкатить ее на прямую наводку.

Несколько минут назад передовой корректировщик сообщил о прорыве американцев прямо по воде озера Большой Вилюй в центре позиций второго батальона. С прежнего места гаубица не могла вести огонь прямой наводкой. Все-таки гаубица – это артиллерийская система, ведущая огонь почти всегда с закрытых позиций, ее снаряды летят по навесной траектории, поражая противника через возвышенности, одновременно само орудие остается невидимым для противника. Прямая наводка для гаубицы, это крайний случай, последний шанс. И вот сейчас этот случай наступил. Наконец-то вспотевшие до исподнего белья и вымотавшиеся до смерти артиллеристы выкатили гаубицу на пологий, поросший соснами пригорок, с которого просматривался берег озера. Пока одни солдаты наскоро маскировали орудие нарубленными сосновыми ветками, наводчик стал ловить в прицел один из американских бронетранспортеров, уже выехавших из озера. Американцы увлеченно расстреливали из пулеметов автотранспорт первой и второй мотострелковых рот, стоявший в лощинах неподалеку от берега. Один из БТР повернул направо, заходя в тыл мотострелкам, оборонявшим берег бухты Безымянная. Второй медленно поехал по дороге к ним, в сторону Вилючинска.