Десант времени
Шрифт:
Раздевшись по пояс, с Кика начали снимать мокрые комки и пачки денег, в том числе американские доллары.
Когда продрогший боец был растерт спиртом, а также после стопки вовнутрь, он довольный и счастливый лежал между Луной и Жарой, которые его грели своими телами. В руках он держал королевский бутерброд, сделанный из французской булки с курятиной и зеленью внутри. Медведь принес ему с уважением бутылку пива.
– Американское пиво, на рынке взяли всего две бутылки, в качестве призовых тебе.
– Ох, спасибо, братцы, вот правду
– Только ради этого вечера готов был всю жизнь прожить и шагнуть в прошлое...
– Ладно, не заводись, вон Грач уже второй раз все деньги пересчитывает...
– Много, там Грач?
– Ох, братцы, даже не верится... 5 тысяч 240 долларов! Однако, половина в карбованцах по курсу, придется менять.
– Ого, Кик, ну ты поднял там всех, долго тебя помнить будут!
– Все хорошо, конечно, но я обещал там быть завтра вечером снова, - тихо и внятно сказал Кик, так, словно и не было опасной погони за ним.
Прошло несколько минут, пока смысл его слов дошел до всех.
– Ты, что не в своем уме?
– первая отскочила от своего пациента Луна.
– Что ты имеешь в виду? И о каком обещании ты говоришь?
– спросил Пуля и подполз поближе к Кику, чтобы видеть его глаза и говорить по-мужски лицо-в-лицо, глаза-в-глаза.
– Я им поклялся, что вернусь и сыграю с ними еще раз, - четко и неумолимо ответил боец спецназа, офицер ФСБ Кик.
– Всякое решение плодит новые проблемы, как говаривал Мэрфи, - проворчал Грач, вспоминая любимые им законы американского инженера Мэрфи, который стал кумиром американцев, придумав полушутливые и полунаучные жизненные наблюдения и следствия.
– Я бы еще закон Паддера вспомнил: "Все, что хорошо начинается, кончается плохо. Все, что начинается плохо, кончается еще хуже", - поддержал его Крак, понимая, что бравада Кика лишена всякого смысла.
– Кик, ты, что дворянин и офицер Гусарского Его Императорского Величества полка?
– спросил с наивным удивлением Стаб.
– Я прежде всего офицер Федеральной Службы Безопасности России, Стаб, как ты и все здесь находящиеся, и мы все должны высоко нести честь офицера!
– Согласна с тобой Кик, - спокойно взяла его за плечо и приблизилась к его лицу Луна.
– Я надеюсь, что в тебе офицера больше, чем игрока и ловца удачи.
Прошли еще какие-то минуты, пока все смотрели на заместителя командира отряда, спецназовца Пулю. А он молчал, что-то взвешивая в уме, прежде чем дать ответ. Но вот, снова достав два нагана и проверив патроны, он тихо и четко сказал:
– Честь офицера - это важно для всех нас, хотя в нашем времени, откуда мы пришли бывали исключения из правил, вы все знаете, что приказ превыше всего... Но, в нашей работе иногда хороший ведомый - интуиция, поэтому я и Кик пойдем туда завтра, а там как карта ляжет. Грач ты в языках силен, вот и наведи мосты, кто нас на борт возьмет, завтра уже отплывать пора, дело на месте не должно стоять. За меня останется Уник, зря в свару не
встревать, если не мы, то ни кто, вот такой расклад.3
В белогвардейском штабе контрразведки в одной из старинных тюрем Севастополя в эту ночь не спали маститые офицеры Белого движения. Полковник Зиновьев, бывший начальник штаба 3-го кубанского конного казачьего корпуса генерала Шкуро, нервно ходил по бетонному полу огромной комнаты с решетками на окнах. Вокруг стола, где лежала огромная карта Севастополя и трепеща от ветру горели свечи в бронзовых подсвечниках, стояли длинные лавки. Человек пять в размышлениях курили, а кто наливал себе по кружкам самогон из большой бутыли.
– Лучше своейной хлебной самогревной воды не сыщешь...
– Чего ж там, ротмистр, самогон наш донской это гусли самогуды, сами играют, сами пляшут, сами заводятся... Эх, давай, родимый, выпьем по чарке за наше Отечество!
– Господа, вам бы только салютации устраивать, давайте размазгуем ситуацию, - навис над картой полковник Зиновьев.
– Модеем помаленьку, ваша светлость, чего ж нам осталось... А хоть красных могшем бить прямо сейчас, - вытащил из кобуры наган ротмистр со шрамами на лице и двумя георгиевскими крестами на офицерском френче.
– Пьян бывал, а ума не пропивал!
– Гаврил Васильевич, упустили мы красноперого, вот это факт... А он у господ выиграл денег неизмеримо много, Егор Савельевич сказывал тысяч десять монетов американских! Вот как, а вы самогоном бражничаете.
– Было и пито, да много красных бито! Пей не напивайся; люби, да не влюбляйся: играй, да не отыгрывайся, - раскачивался ротмистр на стуле, не боясь полковника, потому что спас его из самого опасного красного плена, за что тот не мог на него рассердится.
– Полноте, вы это, ротмистр, Василевскому расскажите так, он быстро нас с денежного расчету снимет. Все деньги от Антанты через него проходят.
– Генеральской курицы племянник - этот Василевский, - стукнул по столону ротмистр ребром ладони.
– Ну, полноте, это уж загнул, старый пройдоха, золотодобытчик Крапивин... Говорил Даниил смолу... и сотвори гомолу! Не было там десять тысячев американских, врет он как газета!
– Таскал волк - потащили и волка, проигрался золотодобытчик, поделом ему, - поддакнул капитан Кавказской армии Врангеля, сильно поредевшей после похода на Москву и бежавшей на юг. Он все ни как не мог забыть кошмарной ночи, когда они со штабом Врангеля ели ушли от красной конницы. Отчего капитан иногда вдруг вздрагивал и хватался за револьвер.
– А как вы, ваше преосвященство, дознались, да и записали этого игрока удачливого в краснопузые? Это, что они теперь по кабакам стали шастать, да деньги для ВЧК выигрывать?
– Ха-ха-ха! Ну, молодчага, капитан, верно отсечку сделал.
– Капитан, не гомози, да шулика своего тормозни, шулера так споро не бегают и в воду метельную не ныряют, - отмахнулся полковник, забивая в свой мундштук сигарный огрызок.
– Вон, харьковскую контрразведку как пару дней назад разгромили, поди слышали... Самого начальника контрразведки Кутепова полковника Зверева один комиссар обшутил, да так, что тот зубы в горсти унес. Взорвал им тюрьму, да еще панику в городе посеял, всю ночь палили они по красным, а наутро своих собирали и хоронили...