Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Немцы открыли массированный артогонь. Сожгли самолет на поляне. Погиб комиссар батальона. Гости наши уцелели. Минула беда и Никитина. Все остальные получили ранения. Дмитрий Пантелеевич Никитин, который прошел путь от комиссара первого в РККА отряда десантников до комиссара соединения, познавший вкус победы в боях с белофиннами, в походе за освобождение от бояр Бессарабии, горечь неудач под Киевом и Ржевом, в тот критический момент вывел парашютистов из зоны вражеского обстрела, организовал отправку раненых самолетами. Выдержка и самообладание комиссара тогда позволили избежать нам неисчислимых потерь…»

* * *

Бойцы и командиры, комиссары и политработники десантной группы, которой командовал Н.Е. Тарасов, находились на грани полного истощения. Держались за счет нервной перегрузки и усилием воли, надеждой близкой встречи со своими. До линии фронта – они знали это хорошо – каких-то пять-восемь километров. В лес, где временно отаборились подразделения МВДБ-1 и 204-й ВДБ, доносилась минометная перестрелка, громы пушек. Можно было увидеть, как самолеты врага пикировали на позиции 130-й стрелковой дивизии и, разгрузившись, улетали в сторону Демянска.

Комбриг Н.Е. Тарасов и раненый комиссар А.И. Мачихин были полны радужных чаяний: вывести парашютистов на ту сторону передовой линии! Ведь в ночном бою под Черной несколько групп лыжников проскочило через окопы и траншеи мимо дотов врата. По сообщению начальника штаба 34-й армии генерала Ярмошкевича, одиннадцать бойцов и старшина 1-й роты из МВДБ прибыли в блиндажи 528-го стрелкового полка. И Тарасов, и Мачихин готовы были дать приказ на атаку снова на том же участке фронта.

Николай Ефимович выходил из себя, громя Алексея Бархатова за нарушение радиообмена со штабом 34-й армии.

– Путаете шифры! Забыли коды?! – крикливо спрашивал он шифровальщика. – Дождетесь, выдеру вашу рыжую бороденку!

Начальник штаба МВДБ-1 И.М. Шишкин наседал на капитана Алексея Громова:

– Вы знаете, что нет связи с Булдыгиным? Барахлит рация у Куклина. Принимайте экстренные меры, капитан! Нам нужно знать участок прорыва.

Сдержаннее были подполковник Латыпов и комиссар 204-й ВДБ Дмитрий Пантелеевич Никитин. В конце концов они настояли на своем: привести остатки бригад в порядок, посчитать возвратные и безвозвратные потери, штурмовать вражескую линию с тыла после суточной подготовки.

Душевное состояние комиссара Никитина было удрученным. Обходя на лыжах сиюминутные биваки десантников, Дмитрий Пантелеевич встретил комсомольского вожака МВДБ, старшего политрука Александрова. В порыве нелегких раздумий посетовал:

– Преследуют неудачи, как обреченных! На Поломети, под Доброслями, вот опять под Черной…

– Ну и фашистов побили изрядно! – не согласился Александров.

– Могли бы лучше. Ведь мы – большевики и спрос с нас особый. Вот какие пироги, Алеша!..

Никитин маялся в поисках причин провалов и лишений, выпавших на долю молодых воинов. У него было много предположений и ни одного бесспорного.

«Штабу Северо-Западного фронта. Разведотдел полковнику Деревянко.

Отметка 80,1.

Ночь на 29.03.42 на участке Каменница – Корнево противник оказал упорное сопротивление. Между пунктами блиндажи пулеметами. Корнево, Каменница батареи зенитных пушек, крупнокалиберные пулеметы. Три блиндажа взорваны. Ново-Маславо – Икандово линии связи перерезаны. Там же 200 метров южнее дороги снежный вал. Фронтом юг 300 метров отметки 84,7 – пять блиндажей противника пока не заняты.

Ночь на 29.03.42 противник произвел налет артминогнем до 30 минут каждый по расположению бригады из Лунева, Икандова, Старого Маслова. Противник непрерывно ведет авиаразведку, преследует артогнем.

Степанчиков умер у меня на руках 28.03.42.

Решетняк».

Сложность, критичность обстановки той поры раскрывает в своих заметках полковник в отставке В.М. Рыбин, проживающий ныне в городе Куровская Московской области.

«Наша попытка выйти к своим из немецкого тыла в районе Корнево – Лунево – Черная вылилась в тяжелый, затяжной и кровопролитный бой. – Василий Мокеевич был в МВДБ-1 начальником оперативного отделения штаба и, наверное, больше других осведомлен о ситуации, сложившейся в самых последних днях марта 1942 года в районе выхода десантной группы из Демянского котла. – На этом участке фронта немцы имели сильные оборонительные сооружения, местность была пристреляна заранее. И неудивительно: именно здесь части 130-й стрелковой дивизии проявляли наибольшую активность и командование врага держало свои войска в напряжении. К тому же в ходе боя на прорыв неприятель сумел подтянуть из ближних гарнизонов – Маслово, Икандово, Пеньково – артиллерию и минометы. К великому огорчению, должных взаимопонимания и взаимодействия с подразделениями 34-й армии сперва не было.

Отсутствие средств усиления и прикрытия, нерегулярное снабжение боеприпасами, снаряжением, продовольствием, частые перерывы в связи со штабом войск Северо-Западного фронта – всего этого было в изобилии во время нашего тылового рейда в марте – апреле 1942 года. Нередко бригада оказывалась в крайне тяжелом положении. Приходилось добывать трофейное оружие и пускать его в дело, отбирать у врага продукты. Особенно туго доставалось тому, кто ломал лыжи. Где их взять?.. Снег – по пояс. И вот боец или командир с лыжными палками, как кавалерист с седлом на плече без лошади, по колено в снегу идет на марше, а то и в бой из последних сил. После изматывающего ночного перехода, уснув у костра, десантник нечаянно сжигает валенки – новая беда!..

Ночные сражения под Черной, в районе Лунево – Корнево происходили в конце рейда, и сложности со снабжением возросли до крайности. Физическое состояние личного состава было на пределе. Немецкую линию обороны с тыла мы не преодолели, застревали на дорогах и вынуждены были отойти вновь в лес, на север. Фашисты не оставляли нам шанса – над временными биваками дотемна вертелись разведчики, выглядывая с неба лыжников. Они корректировали огонь своих орудий и тяжелых минометов.

После решения комбрига снова атаковать врага через сутки, к вечеру 28 марта 1942 года объединенная группа десантников укрылась в густом бору. Для нас с начальником штаба И.М. Шишкиным саперы быстро сварганили подобие шалаша. Внутри него мы разрабатывали план передислокации и маршруты к месту прорыва. Намеревались ломать заслоны фашистов в направлении Ожееды, Печища, Черная, обходя Лунево и Корнево. В шалаше находились начальник химической службы МВДБ-1 и ординарец начальника штаба. Поступали донесения из батальонов и отдельных рот. Шишкин помечал карту…

Немец изредка бросал мины, и темные султаны сырой земли то и дело вырастали в отдалении. Но вот мина, как негаданный гостинец, упала рядом. Шалаш загорелся. Я схватил карту и планшетку. Кроме меня, все находившиеся в шалаше погибли. Меня тяжело ранило. Командир бригады Н.Е. Тарасов и комиссар Ф.П. Дранищев находились от места взрыва метрах в двадцати. Они простились с убитыми. Комиссар взял партийный билет И.М. Шишкина.

То была для меня тяжелейшая утрата. И не первая. Я не мог никак забыть гибель Ивана Мосалова, моего помощника и друга. Всего чуть больше суток минуло – два сердечных товарища!.. После выхода из тыла мне довелось встретиться с женой Ивана Степановича Мосалова. Она приехала из Удмуртии в Москву с двумя сыновьями. Близнецы были очень похожи на отца. Сама она учительница. Пришлось рассказать ей горькую правду. Скорбная вышла встреча».

«Пишет вам бывший сержант Валов Александр Гаврилович. Я родом из Котельнического района Кировской области. Служил в 1-й маневренной воздушно-десантной бригаде. Был в котле под Демянском, где мы, парашютисты, славно колотили фашистских захватчиков, истребляя коричневую нечисть. Помню и тот бой, о котором спрашиваете. Перед этим мы сильно пострадали, когда попробовали выйти к своим. Правда, и лыжники сломали хребет не одному фрицу. Я как писарь вел учет. Прямо скажу, немцам удалось задержать нас, но дорогой ценой. Ломали черепа им будь здоров!