Десантура разминается

В-четвертых, ликвидация полевых командиров и их инструкторов. В ДРА Гнедичу удалось застрелить мушавера – инструктора из Китая. На территории РФ отряд Шварца-младшего ликвидировал инструктора по контактному карате, а заодно и всю его костоломную школу, ядро которой составляли беспредельщики-отморозки, в буквальном смысле терроризировавшие сразу несколько российских областей. Уничтожали банду прямо в спортзале, где отморозки отрабатывали боевые приемы на манекенах, одетых в милицейскю форму.

В-пятых, перехват опасного оружия – ракет типа «Стингер». Ну это в Афганистане были «Стингеры». У северо-кавказских боевиков в основном ПЗРК [19] «Стрела», как правило, отечественного производства. Благодаря Гнедичу и его ребятам многие летчики и авиапассажиры остались живы и ныне здравствуют.

Как и в Афганистане, спецподразделения десантников действовали боевыми группами по восемь-девять человек. И в отличие от крупных армейских соединений с тяжелым вооружением операции, проведенные ими, почти всегда были успешными и результативными. Как в ДРА, так и в России. Поначалу в отряде Гнедича было ровно девять человек. Вместе с командиром. Каждая спецоперация тщательно подготавливалась. Тем не менее с конца 90-х Валерий Арнольдович начал терять людей. По-разному это было, но всегда в боевой обстановке. На войне, как на войне. Новых же бойцов подобрать было очень непросто. Из последнего набора один только Крафт, он же лейтенант Красов из артиллерийского полка. Судьба у молодого комвзвода сложилась довольно круто. По сей день он находится в федеральном розыске за умышленное двойное убийство. Лейтенант был направлен в подразделение, где «держали власть» выходцы с Северного Кавказа, они же солдаты-срочники. Ни в грош не ставили офицеров, могли послать их по известному адресу, даже избить. Для срочников же некавказской национальности жизнь в воинской части и вовсе превратилась в ад. Тем не менее все офицеры, включая командира части, полковника, с этим почему-то смирились. Все, но не молодой лейтенант. Застав в карауле трех обкуренных наркотиками кавказцев, лейтенант Красов, будучи мастером спорта по вольной борьбе, скрутил всех троих, помял им физиономии, а затем отправил нарушителей дисциплины под арест. На выходе из воинской части лейтенанта ждали пятнадцать человек. У Красова оказался при себе пистолет, и он без долгих предисловий открыл огонь на поражение... Куратор вовремя узнал об этом факте и помог лейтенанту скрыться и замести следы. А затем пристроил его к Гнедичу.

19

ПЗРК – переносной зенитно-ракетный комплекс.

Прапорщик Вагин мог молчать целые сутки. Кроме того, порой он казался неоправданно жестоким. Первая жена Вагина, с которой расписался еще до призыва, его не дождалась. А вторая, когда Вагин уже прапорщиком был, сбежала от него с подполковником медслужбы. Вагина замыкало по-серьезному, один раз даже застрелиться пытался. Пробовал лечиться, даже с психологом заниматься начал. Только психологом оказалась пустая, недалекая молодая баба, которая выслушала Вагина, а потом казенным голосом попросила прапорщика нарисовать на бумаге некое несуществующее животное. В этот момент Вагина, только что открывшего ей свою истерзанную войнами и бывшими женами душу, и переклинило. Для начала он сообщил бабе-психологу, что она сама животное, а потом... Психолог, по счастью, жива осталась, уголовного дела заводить не стали...

А от головных болей и «замыкания» Вагин вылечился, лишь попав в отряд Гнедича.

На сегодняшний день их осталось всего четверо. Но отряд продолжал сражаться. Иного выбора не было.

Дверь отворилась почти бесшумно, и в комнату вошел высокий, одетый в глухой, не по сезону плащ субъект в черной шапочке-полумаске. По обеим сторонам от него встали еще три незнакомца мощного телосложения.

– Случилось несчастье, полковник, – заговорил не желавший быть узнанным субъект.

Голос его был искажен и звучал, словно у монстра из триллера – видимо, с помощью специального, закрепленного во рту приспособления. В ответ Гнедич лишь молча кивнул и развел руками.

– Наркомафия выследила вас, Гнедич, но мы успели спасти вам жизнь, – продолжил искаженным низким голосом незнакомец. – Но вот вашему руководителю – нет.

– Что? – переспросил поднявшийся со своего места Гнедич.

– Тот, с кем вы разговаривали час назад, погиб, – произнес незнакомец.

Куратор погиб?! Каким образом?! Гнедич не знал, что ему делать дальше. Не знал даже, что говорить и о чем спрашивать этого безликого субъекта. Да и станет ли тот отвечать?

– Не могу сообщить вам подробностей, – точно прочитав мысли Гнедича, произнес своим нечеловеческим голосом незнакомец. – Но вы можете попрощаться с ним.

Войдя в соседнюю комнату, Гнедич и увидел тело Куратора, лежавшее на диване и полуприкрытое простыней. Никаких видимых ранений или повреждений Гнедич не заметил. Терять боевых товарищей полковнику приходилось не раз. Но сейчас он с трудом владел собой, стараясь ничем не выдать охватившего его отчаяния. Получалось, что Куратор погиб сразу же после его звонка?!

Его мысли прервал монстрообразный голос:

– Не задавайте вопросов, полковник. Ваша задача – предотвратить операцию «Амнистия». Немедленно приступайте! Все остальные проблемы мы берем на себя.

Может быть, это провокация?! Но не легче ли обезглавить отряд, убить командира, нежели отпускать его, вооруженного, давая полную свободу действий?! Все может быть, но раз тебя отпускают, причем с оружием в руках, надо действовать. Иного решения Гнедич для себя не видел.

– Вот наш с вами основной противник!

С этими словами незнакомца один из молодых людей протянул Гнедичу фотографию, с которой улыбался нынешний президент антинаркотического молодежного союза Иван Эмильевич Ширман.

– Это российский наркофюрер. Насколько успешным будет его фюрерство, зависит от вас и ваших людей, полковник.

6

Окончив просмотр видеозаписи, Ширман одобряюще щелкнул пальцами:

– Какая фактура, какой текст! Прими мои поздравления, Игорек. Вполне профессионально сыграно, говорю тебе авторитетно, как человек, имеющий режиссерское образование.

– Кое-что можем, Иван, – Казаков был польщен.

– Какой сюжет, какая фабула! – не унимался Ширман. – Этот полковник думает, что охотится на меня, а на самом деле выполняет все мои желания... Все мои приказы! – изменившимся жестким тоном закончил Иван.

– Ну это еще впереди, – заметил Казаков.

– Да, – кивнул Ширман. – Света, где Шпазма?

Секретарша Ирочка была сегодня выходная, поэтому ее замещала не менее длинноногая Светочка. Не прошло и трех минут, как в кабинете Ширмана появилась толстая, бесформенная фигура в дурацком колпаке. Иван Эмильевич имел желание расслабиться и повеселиться. Щелкнув пультом, он включил DVD-проигрыватель, и кабинет наполнился звуками песни Сергея Шнурова «Дикий мужчина».

– Ну-ка покажи нам с Игорьком, как гималайский медведь занимается оральным сексом! – перекричав Шнура, скомандовал Шпазме Иван.

Тело Шпазмы задергалось, ноги разъехались в разные стороны, отвисший зад заколыхался так, словно к нему поднесли оголенные электропровода. Изображать гималайского медведя было Шпазме не впервой. Не прошло и трех минут, как Иван Эмильевич по-детски захохотал и захлопал в ладоши. Игорь же позволил себе сдержанную улыбку и пару приличествующих ситуации хлопков.

– Ручьев – твоя единственная зацепка... Точнее, теперь уже наша единственная зацепка. Найди его и поговори! – произнес Сократ Иванович после недолгой паузы.

После фразы «наша единственная зацепка» Водорезов немного приободрился. Несмотря ни на что, Сократ Иванович готов был ему помочь. Не прошло и десяти минут как у Прохорова затренькал мобильник.

– Вообще ничего? – удивленно произнес Сократ Иванович, выслушав сообщение. – Извини, Водорезов, подвел я тебя, – отключив телефон, повернулся Прохоров к Николаю, – у моих ребят никаких данных на Ручьева. Вообще! Даже мобильник на него не зарегистрирован. Считай, живет человек, а на самом деле его вроде и нет.