Десанты

– Уходить будете?
– спросила Марина.

– Сама понимаешь, оттуда по архивам прочешем, так сказать, встречным курсом. И поднажать придется, по всему видно, трудности у нас там начинаются.

– Естественно, у вас трудности. Здесь-то что...

– Марин, вы свою, нет, все-таки эту, нашу, войну выиграли. А у нас еще все впереди.

– Тоже верно, - Шведова покусала губу и спросила.
– А там, в архивах, обо мне есть? Доживу до победы или как?

– Я о тебе точно не читал, - честно сказал Женька. И не столь уж честно добавил: - Мы же здесь только встретились, кто ж знал-то... Да и изменится все. На личном уровне наша встреча, ого, какой результат может дать.

– Мне уже дала. И до встречи с вами, внучками болтливыми, - горько сказала старшина.

– Какого черта вы мне все это нарассказывали? Майор ваш, сука такая...Вот что ты, Женька, все морщишься? Интеллигентные вы там, мля...

– Не зуди. Вот обязательно тебе надо матерно приложить. Всё ты правильно говоришь. А морщусь я, потому что палец дергает. Загрязнил, видимо...

– Вот же, потомки уродились. Чего молчишь, давай сюда...

Женька мычал - средний палец на левой руке порядком распух и решительные действия санинструктора были довольно болезненны.

Подошел Попутный:

– О, очевидный случай вопиющего членовредительства. Слушай, Земляков, ты, куда перст-то сунуть умудрился?

– В рельсу.

– Ничего, до свадьбы доживет. Если рыжая, конечно, поверит, что в рельсу. Ладно, заканчивайте, а мы продолжим, благословясь. Торчок, давай-ка сюда нашего полиглота и этого... Юхо Пелла...

Перерыв все-таки сделали. Женька просыпался от холода, поворачивался к Шведовой замерзшим боком. С другой стороны старшину грел Попутный. Мариша, конечно, майора терпеть не могла, но теплый он был, шпион иновременной. Маячил крупный силуэт часового-старлея, посапывала финская отара. Где-то и Торчок со своим полупустым ППС бодрствовал. Можно было спать спокойно. Даже у плацдарма постреливали реже...

25 июня

Олонецкое направление

Нашими частями перерезана дорога Олонец - Петрозаводск. Войска 7-й армии, преследуя противника, вышли к Праккила. До плацдарма оставался 21 километр.

Тулокскинский плацдарм. Финны продолжали атаковать. Шторм усилился, боеприпасов десантникам остро недоставало. Работали штурмовики. С бреющего полета было сброшено 120 тысяч автоматных патронов и иные боеприпасы.

.

– Мы, приблизительно вот здесь, - Коваленко водил карандашом по карте. От Олонца наши пробиваются вдоль дорог и к поселкам - тут ничего иного не придумаешь. Мы сейчас в стороне, непосредственно к нам основными силами не выйдут. Да и маневренные группы сюда, в глушь, не сунутся. Следовательно, даже после соединения армейцев с десантом, мы рискуем столкнуться с отходящими финнами. Их арьергард лесами будет драпать. Вы с разговорами закончили, Виктор Иванович?

– С запасами бумаги я закончил, - с досадой сказал майор.
– В нашем деле без канцелярии и диктофонов как без рук. Но суть мы уловили, да, Марина Дмитриевна?

– О здешних делах я все поняла, - кивнула Шведова.

– Тогда предлагаю двинуться на соединение, пока наши финики ноги не протянули. Они ведь целенькие нужны?
– уточнил на всякий случай Коваленко.

– Без сомнения. Очень ценные, и главное, разговорчивые индивидуумы. Сдать их нужно непременно живыми и здоровыми. Сопроводительную я уже подготовил. План у нас имеется? Куда движемся, к Олонцу или к плацдарму?
– майор смотрел на Коваленко.

– Сдвинемся ближе к дороге и я обстановку проясню. Лучше бы нам к плацдарму проскочить, там нас знают. Но осторожно сработать надо.

– Это уж всенепременнейше, Валера. Давайте, берите Телефункена и готовьте к маршу группу раскаявшихся оккупантов. Еще раз повторите, что мы не хотим рисковать их жизнями, что война для них окончена и всё такое ласковое.

– Понял. Пойдем, Жень. И окуляры нацепи, самое время...

Женька выковырял из кармана очки - и ведь не бьются, сволочи, только стекла помутнели и дужки лишь на ниточках держатся. Двинулись к Торчку и зашевелившимся финнам.

– А вас, Шведова, я попрошу остаться, - сказал в спину майор.

Мариша вздрогнула, Коваленко обернулся к командиру, и морда у старшего лейтенанта стала сугубо морпеховской.

– Что за гляделки?
– поинтересовался Попутный.
– При получении служебной инструкции еще ни один старшина не пострадал. Шагай, Валера, шагай.

* * *

Всё-таки какая у него морда противная: вроде и осунулся, а все равно сытый, самодовольный. Даже щетина не особо видна. Или побриться успел?

Ждала разговора Марина. Все к тому шло. Думала, отведет в ельник, чтобы без посторонних. Наглый. А разговор нужно было самой начинать. Сергей Вячеславович говорил, "сразу направить беседу - полдела сделать". Черт, протянула, не решилась.

– Вербовать будете?

Глупо. В лоб спросила, разве это направление беседы? Вот дура. Дернул бровью куценькой, хотел съязвить, но сдержался. На доверительности играть будет.

– Зачем вербовать? Я, Марина, против вас играть не буду. Незачем. И наоборот - тоже незачем. В нашем деле, старшина, полного доверия не бывает. Бывают общие интересы, которые связывают крепче добрых чувств, симпатий и прочей лирики. Впрочем, ты уже в курсе. Но о предусмотрительности я тебе напомнить должен. В СМЕРШ и в родственных организациях служат достойные, честные, преданные стране и партии люди. Но не идеальные. У всех свои внутриведомственные интересы, интриги и прочие козявочные сложности повседневной службы. Не верю, что ты об этом не знаешь. То, что мы тут бегали, финнов ловили, спорили и ругались, бесспорно, проходит по категории особых происшествий, заслуживающих самого пристального внимания твоего и моего руководства. Надлежит доложить. Своему непосредственному начальству в Севастополе. После гибели Варварина отделом руководит Хонкин? Подполковника ему дали?

– Нет, еще майор.

– Ну, ничего, повысят. Доложишь ему все. Поминутно. Дословно. Вас с Торчком, конечно, порядком выжмут...

– Не пугайте.

– Не пугаю. Сама догадываешься. Информация у тебя специфическая, разглашению не подлежащая. Не дай бог до немцев дойдет, что мы что-то нащупали.

– В Нурмолице шумно было. Поймут.

– Не факт. Мы там на трех языках орали и оставили "той стороне" простор для фантазии. Кроме того, еще одно обстоятельство нужно иметь в виду. Эти немчики, скорее всего, без санкции сверху работали. Самодеятельная такая группа. Безыдейная.

– С чего вы такие выводы делаете?

– Есть признаки. Есть догадки. Тебе я всего, извини, вываливать не буду. Просто передашь мою версию. Хонкин нам, конечно, не поверит, но и такой вариант в уме держать будет. Война к концу идет, Шведова. И немцы, что поумнее, чуют, что продули, запасные ходы и лазейки ищут.

– Куда ходы?

– А вот этого мы еще не знаем. Но будем над этим работать. Вы тоже. Пленные есть, может, что-то еще из них вытрясете. Всё, Марина. Больше мне сказать нечего. Слушай, а эти грибы точно для желудка нормальны? Что-то пучит меня не по-детски...

– Бросьте, товарищ майор. Закончили, так закончили. Шуточки сортирные для оперетки своей оставьте...

* * *

Финны нервничали. Женька тоже. Старлей пропал, над головами штурмовики проносятся, ельник крошечный, вокруг него сосны, как в парке совсем прозрачные. Автомат отобрали, сиди как дурак с двумя пистолетами - в ТТ неполный магазин, к 'лахти', правда, два, но из него и стрелять-то ни разу не приходилось. Ладно, хоть почистить ствол успел. Зато палец забинтованный вообще не гнется. Хотя и болит меньше.