Десерт по имени Аля

Начальник едва меня замечает, обращается к блондинке:

– На собеседование так никого и нет?

– Как же? – восклицает она и сдает меня с потрохами: – Вот!

Он хмурит свои черные брови, шевелюра у мужчины тоже угольно-черная. Седых волос нет совсем, хотя на вид ему лет тридцать пять.

– Ну проходите… – тянет он зловеще и указывает на дверь своего кабинета.

Я заставляю себя пойти в указанном направлении.

Краснов закрывает дверь, представляется:

– Юрий!

Жду отчество, но он молчит и выжидающе на меня смотрит.

– Аля… По… – начинаю я и тут же понимаю, что мне ни в коем случае нельзя представляться полным именем. Называю фамилию подруги: – Малышева.

– Забыли собственную фамилию?

– Недавно развелась, еще привыкаю… – жму плечами.

– Аля – Алевтина или Алина?

– Просто Аля, это мое полное имя.

– Ладно, Аля Малышева, – кивает он, – давайте портфолио!

– Какое портфолио? – мои пальцы начинают теребить ручку сумочки.

– Ваше…

Он смотрит на меня как на идиотку. Даже не так: не просто идиотку, а полную идиотку.

– Вы пришли на собеседование к фотографу без портфолио?! – спрашивает так, будто я убила его горячо любимую бабушку, потом станцевала на ее могиле и пришла к нему похвастаться.

– Может быть, вы мне расскажете, что должно входить в портфолио, я это подготовлю и вам принесу? – спрашиваю я елейным голосом.

– Так, девушка, мне нужны профессионалы, а вы идите вон! – рычит он строго.

Подскакиваю с места и бегу на выход, подгоняемая его строгими взглядами.

В коридоре останавливаюсь, пытаюсь отдышаться. Достаю телефон и нахожу в интернете статью о том, что же это за зверь такой – портфолио.

«Портфолио фотографа должно содержать двадцать – тридцать его лучших работ…»

– И всё?! – ахаю я.

Так это у меня есть, точнее есть в телефоне, но не суть. Ну этот Краснов и свинья! Жирная и надменная! Вместо того чтобы объяснить элементарную вещь, наорал и дурочкой выставил.

Сама не понимаю, как в груди разрастается ярость. Я резко открываю дверь в студию и, ни на кого не оглядываясь, марширую обратно в логово злого начальника.

– У меня есть портфолио! – заявляю я с порога. – У меня большое портфолио!

С этими словами я открываю ему свой инстаграм, показываю. У меня там всего-то каких-то полторы тысячи постов с десятком фото в каждой. Пусть засмотрится.

– И что? – одна из его пышных бровей тянется вверх. – Чего вы мне тычете каким-то аккаунтом? Ну да, большой, красивый… Вы делали «Вишенке для торта» какие-то фото?

– Я и есть «Вишенка для торта»!

С удовольствием наблюдаю, как вытягивается его лицо, а кожа краснеет как раз под цвет фамилии.

Видела я его инстаграм. У самого и пяти тысяч подписчиков не набежало, аккаунтом занимается мало. Ему до моих ста двух тысяч (да-да, за эту неделю еще тысяча набежала), еще прыгать и прыгать. Знай наших!

Глава 26. Сухожилия

В это же время:

Михаил

Очередной белый конверт в почтовом ящике, очередные угрозы:

«Собрал деньги? Завтра получишь указания, где и как их передать. Попробуешь дурить, я перережу ей сухожилия на обеих ногах!»

Прочитав послание, я некоторое время не могу сойти с места, с трудом заставляю себя вернуться в дом.

На улице минус два, я вышел без куртки, но холода не чувствую. Я уже давно ничего не чувствую, кроме этой бесконечной всепоглощающей тревоги и боли.

«Я тебя найду, тварь! Найду и прибью! Вот этими вот кулаками бить буду!»

Я сжимаю конверт в руках, морщусь от запаха сигарет, который словно пропитал бумагу насквозь. Плетусь на кухню. Ну вот, кажется, и всё. Завтра этой твари придется выбрать место и время для передачи моей Алюни. И если с ней хоть что-нибудь будет не так, бог мне свидетель, я этого похитителя из-под земли достану. Следователь поможет. У него весь отдел в полную силу пашет над этим делом.

В то же время понимаю, что моя девочка отнюдь не на курорте. Я осматривал фото ее мизинца под лупой сотню раз. Заметил под ногтем грязь, да и кожа какая-то синевато-бледная, замерзшая. Наверное, ее держат в подвале – и явно не в лучших условиях. Как представлю свою Алю связанной, так сердце и останавливается. Я этот снимок изучил вдоль и поперек, но всё равно не могу себя заставить прекратить на него смотреть.

Паршиво, что с похитителями нет никакой связи, только их короткие записки, и всё. Эту вот принес почтальон.

Вернувшись на кухню, кладу послание на стол, фотографирую со всех сторон и отправляю Васильеву. На всякий случай еще звоню, чтобы проговорить план действий. И тут следователь аккуратно у меня интересуется:

– А вы знакомы с Николаем Прохоровым?

– Да. Это мой бывший партнер. Разошлись по-дружески, у него наметился какой-то другой проект, а что?

– Да вот какое дело… – начинает темнить Васильев. – Мы нашли кусок фольги от пачки сигарет с отпечатком пальца, принадлежащим этому человеку, под лавкой в квартале от вашего дома…

– Вы собираете мусор и проверяете отпечатки в квартале от моего дома? – удивляюсь я.

– Мы уже весь район проверили! – хмыкает следователь. – Работаем на результат…

– Нет, это точно не он, – заявляю со всей возможной уверенностью. – Хороший мужик, добрый!

– Ну-ну… – тянет следователь. – Он обанкротился, теперь проживает в родительской однушке на окраине Перми. Банкротство и доброта у меня лично в один образ не вяжутся!

– Да бросьте! – продолжаю уверенным тоном. – Он не мог!

На этом отключаюсь, иду прямо в кабинет, открываю сейф, начинаю выбирать.

1. ТТ.

2. Беретта.

3. Глок.

Раскладываю их на столе в таком порядке. Рука тянется к Глоку, у меня на него и глушитель имеется, и пара запасных магазинов. Разбираю его, чищу. Я бы предпочел взять ружье, но с ним по городу все-таки не побегаешь.

– Я тебе, сука, Прохоров, сухожилия не резать буду, а тебе их к чертям прострелю…

Сегодня ночью всё закончится.