Десерт по имени Аля

— Но я ведь ничего о ней не знаю, чем я могу вам помочь? Мы не дружили…

— Скажите, она приходила сюда одна?

— Иногда одна, — кивает она. — Но чаще с девушкой такого немного неформального вида: рваные джинсы, выбритый затылок… Я еще всё время гадала, что между ними общего…

— А вы не слышали, как зовут эту девушку?

— Мм… Вроде фамилия — Малышева… Марина, Карина… О, кажется, Ирина! Она как-то забыла у нас свою карточку, я прочитала имя…

— Она расплачивалась здесь карточкой? Это же великолепно!

Два дня спустя:

Среда, 31 марта 2021 года

14:30

Анатолий Васильев

Вытираю пот со лба. Я слишком тепло одет для краснодарской весны. Но эти неудобства отходят на второй план, для меня главное — дело, и я чувствую, что оно сдвинулось с мертвой точки.

Я нашел Ирину Малышеву. Не уверен, имеет ли она какое-то отношение к исчезновению, но скоро узнаю всё из первых уст.

Не звоню в домофон, прохожу за одним из жильцов, поднимаюсь на нужный этаж и стучу в квартиру. Ответа ноль. Жду пять минут и стучу снова, результат тот же. Тогда решаю позвонить. Трубку берут почти сразу:

— Ирина Малышева?

— Да, это я!

— Вас беспокоит старший следователь уголовного розыска, Анатолий Васильев, нам необходимо переговорить по поводу пропажи вашей подруги Али Потаповой. Вы дома?

Глава 31. Губёхи

А в это время:

Аля

— Да, я дома! — говорит подруга, зажимает мне рот и ставит телефон на громкую связь. — Что случилось с Алей?

— Может быть, вы меня пригласите войти? Я всё объясню… — мужчина говорит хрипловатым низким басом, какой бывает у заядлых курильщиков.

Я вижу, как глаза Иришки округляются до невозможности, но отвечает она сравнительно спокойно:

— Да-да! То есть нет… я тут в ванной, но если вы пару минут подождете, я немножко оденусь…

— Одевайтесь множко! — из трубки раздается хмыканье.

— Чего?

— В смысле нормально одевайтесь, я подожду!

И отключается.

Иришка кладет телефон в карман, и я чувствую, как потеют мои руки. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас сломает ребра, прорвет грудную клетку и запрыгает по комнате. И тут подруга хлопает меня по щеке.

— Панику отставить! Мы к этому готовились, каждая из нас знает, что делать! Убираем!

С этими словами Иришка кладет в посудомойку тарелку, из которой я только что ела, оставляет лишь свою. Потом берет уксус и щедро поливает им мое замечательное жаркое.

— Что ты делаешь? Блюдо же испорчено! — шепотом кричу я.

— Это ты отлично готовишь, дорогуша! А я готовлю фигово, и кто знает, что он успел обо мне раскопать! Теперь в укрытие и без разговоров! Сиди, как мышь, а я буду держать оборону!

Подруга закрывает меня в кладовой, где я сразу прячусь в огромную коробку, которую мы поставили туда как раз для этого случая. Здесь пахнет пылью, и сидеть буквой «зю» мне совершенно неудобно. Однако, если кто-то откроет дверь, меня не увидят сразу и есть шанс, что ее просто закроют.

Дверь в кладовую совсем тонкая, будто сделала из картона. Я ничего из своего убежища не вижу, зато слышу практически всё.

Вот Иришка куда-то сосредоточенно топает, слышу звук воды из ванной, через пару минут снова топот уже, кажется, в прихожей. Потом в квартиру врывается мужской голос.

— Я очень рад, что вы все-таки дома… — тянет безликий служитель правопорядка.

Я слышу их шаги совсем рядом. Должно быть, идут на кухню, которая как раз соседствует с кладовой. Зажимаю рот ладонью, чтобы не издать ни звука, едва-едва дышу.

— Позволите воды? — спрашивает мужчина.

Слышу, как открывается холодильник, потом шипит и булькает минеральная вода.

— Объясните толком, что же случилось?

— Я задам вам несколько вопросов, а после того, как вы на них ответите, я отвечу на ваши, идет?

Молчание, и после этого град вопросов от следователя:

— Как вы познакомились с пострадавшей?

— А она пострадала?

В реплике подруги нотки паники, мысленно ей аплодирую.

— Мы пока не знаем. Так как вы познакомились с Алей?

— Это вышло случайно, я поругалась с парнем, очень расстроилась, а Аля подошла спросить, всё ли в порядке…

— Почему Аля держала ваше общение втайне от своего мужа?

Слышу хмыканье подруги. Она издает такой звук каждый раз, когда слышит про Михаила.

— А вы мужа-то ее видели? Иван Грозный отдыхает… Для него ж только два мнения существуют — его и неправильное. Не знаю, где этого мужика воспитывали, но тепла и ласки ему там не перепало точно! Я бы ему оторвала оба уха в первую неделю совместной жизни! Искренне не понимаю, как Аля может его любить…

— А Аля его любит?

Я четко слышу нотки недоверия в голосе мужчины.

Сразу возникает ощущение, будто мое сердце трут наждачкой. В первые месяцы нашей совместной жизни я и правда думала, что люблю Михаила. Я хотела его любить, я нуждалась в этом чувстве. Потапов — единственный мужчина, который был ко мне по-настоящему добр, и я мечтала отплатить ему этой самой любовью, окружить его заботой и вниманием. Я очень хотела построить идеальные отношения, основанные на глубоком чувстве. Но как бы я ни старалась, он не был мной доволен и всегда находил к чему придраться. У меня не той длины платье, я слишком задержалась в магазине, я приготовила индийское блюдо, а он карри не любит и так далее. Постепенно любить его стало слишком больно, и я прекратила это делать. Просто запретила себе.

Испытывать нежные чувства к Потапову — всё равно, что обнимать кактус. Ты колешься, корчишься от боли, а ему вроде как без разницы. Разве кактусы нуждаются в любви? В солнце да, в воде, в кислороде, а вот чувства им без разницы.

Он и обнимал-то меня только «по делу», как он выражался. Если потянул ко мне руки, значит, будет секс. Просто так почти никогда.

— Конечно, она его любит! — слышу полный уверенности возглас подруги.

Вот уж в ком пропала великая актриса.

— С чего вы сделали такой вывод?

Снова хмыканье.

— Да она ему с утра до ночи разные блюда варила, дом вылизывала буквально языком. Думаете, станет женщина такое делать ради нелюбимого мужчины? Да ни в жизнь! К тому же он ей обещал ЭКО, Аля страсть как хотела ребенка… А как обеспечивал, мама дорогая… У нее одних шуб было на каждый день недели! Брак отличный!

«Тебе бы с такими талантами в кино сниматься!» — мысленно хвалю подругу.

— Значит, любит… — задумчиво протягивает следователь. — А где вы были одиннадцатого марта?