Деспот

— Видела, но не такие.

— То есть у тебя дома нет лифта? — Снежана поднимает лицо и хмурится.

— Нет.

— А где ты живешь?

— В хрущевке, — а потом я вспоминаю, что переехала в странную и нелепую высотку-замок, и добавляю. — Жила, теперь не живу.

— Что это? — Снежана в живом любопытстве кусает губы. — Хрущевка?

О, мои милые ангелочки! Как вам повезло не познать прелести тесной квартиры, грязных подъездов и пьяных спящих бездомных на лестничной площадке.

— Это дом, где живет много людей, — поправляю косичку Снежаны на плече. — Например, на каждом этаже живут по три-четыре семьи.

— Ого, — Каролина с восторгом хлопает глазами.

— Хочу в хрущевку! — заявляет Снежанна.

— Вам там не понравится.

— Почему?

— Там мало игрушек.

— Тогда не хочу, — с детской наивностью отвечает Снежанна.

Лифт открывается, и девочки ведут меня через просторный коридор в огромную кухню, как из рекламного каталога элитной мебельной фабрики: белая, блестящая с отдельной зоной для готовки и большим двустворчатым холодильником.

— Так, — я озираюсь по сторонам, — что будем пить?

— Воду.

— Мхм, — в растерянности окидываю кухню взглядом.

Вряд ли девочек стоит поить из-под крана, но и графина с кипячёной водой я тоже не вижу, поэтому я озадачена. Шагаю к холодильнику.

— Нам холодное нельзя, — бурчит Каролина. — Горло бо-бо, а мама бу-бу.

— Ясно. Никакого бо-бо и бу-бу.

Ряд стеклянных вытянутых бутылок со строгими белыми этикетками с позолоченными буквами нахожу в нижнем шкафчике у холодильника, а чистые стаканы в верхнем над раковиной. Чувствую себя очень неловко: хозяйничаю на чужой шикарной кухне.

— Хотим из бутылок.

Загнанно оглядываюсь на девочек и с неловкой улыбкой вскрываю крышки на стеклянных горлышках, вернув стаканы в шкафчик. Подхожу к малышкам, сажусь перед ними на корточки и вручаю бутылку. Пока они жадно пьют, обхватив бутылки ладошками, страхую их и нервничаю. Вдруг захлебнутся? Что тогда мне делать?

— На, — Снежана протягивает мне бутылку, и Каролина следует ее примеру. — Пей.

Маленькие, а уже командуют. Это, видимо, у них семейное. Прикладываюсь под цепким взглядом девочек сначала к одной бутылке, потом ко второй и улыбаюсь.

— Играть? — с угрозой интересуется Снежана.

— Мне вас надо еще накормить, — прижимаю бутылки к груди. — Вы голодные?

Качают головами, и вижу в их глазах нарастающее желание закричать и затопать ногами, если посмею их принудить к ужину, но я ведь обещала Елизавете. Связать сестричек — плохая идея, и это точно оставит серьезную психологическую травму на всю жизнь.

— Спорим, что я ем быстрее, чем вы?

Попались, маленькие проказницы. Переглядываются, сводят бровки вместе и щурятся. Такой фокус проворачивала со мной мама, и я каждый раз на него покупалась.

— Спорим!

Лезу в холодильник и на средней полке над аккуратно сложенными овощами — спелыми томатами, зелеными перцами, огурцами и фиолетовыми баклажанами, нахожу две белые керамические кастрюльки со стикерами, на которых аккуратным почерком написано “рагу” и “фрикадельки на пару из индейки”. Пробегаюсь глазами по остальным полкам. Холодильник забит доверху, но изучать его содержимое нет времени, хотя очень любопытно.

— Правило первое, — вытаскиваю кастрюльки, — порции одинаковые.

Раскладываю под внимательными взглядами девочек на белые тарелки по три ложки с горкой овощного рагу и по пять крохотных фрикаделек.

— Правило второе, — ставлю одну тарелку в микроволновку, что нахожу за дверцей шкафа у окна, — жуем тщательно.

Кивают. Дожидаемся, когда микроволновка пищит в третий раз, и я расставляю тарелки на круглом столе, накрытом белой скатертью.

— Мы будем кушать тут? — Снежана с удивлением смотрит на меня и оглядывается на дверь. — Не в столовой?

— Тут! — рявкает Каролина и взбирается на стул. — Не хочу в столовую.

Снежана вздыхает и неуклюже садится за стол. Опускаюсь на стул перед ними, всучив ложки, и отсчитываю:

— Раз, два, три. Поехали!

Жуют, сурово глядя на меня, а я лишь делаю вид, что стараюсь их победить в соревновании. Я голодная, но смысл ведь не в том, чтобы мне наесться. Слежу, чтобы девочки в азарте не подавились, и глотаю лишь тогда, когда они в третий раз отправляют в рот ложки с кусочками овощей. Наш ужин затягивается на минут тридцать, и я, конечно же, проигрываю, ведь на моей тарелке остается аж две фрикадельки и кусочек тушеной моркови.

— Да быть этого не может! — с наигранной злостью кидаю ложку на тарелку. — Вы сжульничали! Под стол, наверное, всё выплюнули.

Смеются, и я лезу под скатерть. Затем встаю, подхожу к довольным девочкам и заглядываю под ворот каждой:

— Спрятали! Точно спрятали!

Мимоходом вытираю салфетками их моськи и с театральным бурчанием кладу грязные тарелки в раковину:

— Да как же так?! Я опять проиграла!

Заливаются ликующим хохотом, и я прячу улыбку, отвернувшись к холодильнику. Они даже похрюкивают от радости и хлопают ладошками по столу, а затем замолкают. Когда я испуганно оборачиваюсь через плечо, девочки делают медленные вдохи и капризно вскрикивают:

— Играть?!

Глава 28. Конец игры

Девочки тянут меня от лифта к лестнице, и я послушно следую за ними, любуясь раскидистым фикусом на комоде, что стоит в закутке у закрытых дверей. За ними, вероятно, столовая. Мне очень любопытно заглянуть в каждую комнату на каждом из пяти этажей и посмотреть, как живут другие люди, но я не стану этого делать. Невежливо. Достаточно и того, что я на кухне пошарилась.

У лестницы понимаю, что я расхаживаю по паркету, коврам и дорогущему кафелю в туфлях, и торопливо их сбрасываю на второй ступеньке. Бегу за девочками, которые вприпрыжку поднимаются на третий этаж и юркают за дверь в конце коридора. Я за ними. Замираю на пороге. Теперь я знаю, как выглядит детская комната мечты: просторная, в белых тонах, с пушистым ковром, высокими потолками и кроватями с воздушными балдахинами из прозрачной струящейся ткани.

Мою оторопь нарушают визгливые крики. Снежана и Каролина бегают по комнате, раскидывая игрушки, а затем бросаются на меня в желании опрокинуть на ковер. Странные забавы, которые на секунду меня пугают. Не совсем понимаю, чего они от меня хотят, и я вскидываю руку с громким рявком:

— Вопрос!

Девочки затихают, подняв на меня лица, и я уточняю:

— Во что играем?

Похоже, они сами не знают. Молчат и вновь с криками срываются с места.

— Придумала! — в отчаянии взвизгиваю я.