Деспот

— Да, — слышу довольно чёткий и бодрый голос. Выдыхаю, вхожу.

Палата явно не простая. Что-то вроде элитной однокомнатной квартиры. Но все это замечаю лишь косвенно. Я смотрю на Рустама… и вижу только его. Зависаем глаза в глаза. С ним все хорошо. И меня, наконец, прорывает. Не хочу, но слёзы сами собой стекают по щекам ручьями…

Глава 32

Диана

— Это что такое? Ты меня там похоронила, что ли? — сводит брови Рустам.

Он и правда выглядит неплохо. Больше усталый, словно не выспался. В спортивных штанах и белой футболке, до неприличия обтягивающей торс. Он лежит на кровати поверх покрывала. В руку воткнута капельница. Смотрю на нее, и слёзы льются сильнее. Ничего не могу с собой поделать. Меня словно прорвало, и я уже не в силах остановить этот поток.

— Ну-ка, иди сюда. Быстро, — голос строгий, и меня это радует. Все не так плохо. Подхожу к кровати, утирая проклятые слезы ладонями. — Ближе. Ко мне, сюда.

Отодвигается, освобождая мне место возле стены, со стороны, где нет капельницы.

— Нет, так нельзя, — мотаю головой, — это же больница, — всхлипываю.

— Можно. Ложись, — голос настойчивый. Рустам берет меня за руку и тянет на себя.

Он везде устанавливает свои правила.

Забираюсь к нему, опускаю голову на мужское плечо, прижимаясь к сильному телу. Глубоко вдыхаю его запах, и становится легче. Прикрываю глаза, когда его рука поглаживает меня по спине, волосам, а горячие губы целуют в висок. Вот оно, мое успокоительное. Прислоняюсь ухом к его сердцу. Стучит. Ровно, без сбоев. Всхлипываю.

— Всё, прекрати меня оплакивать, — шепчет мне в волосы. — Нет никакой трагедии. Я просто немного устал, вымотался. Организм дал сбой.

— Да как нет трагедии? Это я тебя довела, — прижимаюсь к Рустаму сильнее.

— Прекрати. Ты здесь ни при чём. Я сам виноват. Пренебрегал отдыхом и забил на здоровье. Ничего серьёзного, небольшой сбой. Вечером поедем домой. А через пару дней улетим отдыхать.

— Как улетим? — поднимаю голову, заглядывая ему в глаза. Спокойные, внимательные. — Я работаю. Мне отпуск не дадут. Я ведь только что устроилась.

— Да ну прекрати. Моя женщина не будет работать в какой-то захудалой конторе. Тем более там слишком много мужиков, которые возле тебя крутятся. Я дико ревнивый.

— Ну спасибо, — фыркаю. — Содержанкой я тоже не буду.

— Почему сразу содержанкой? Пойдёшь ко мне в отдел прогнозов, как хотела. Содержанкой не хочешь – будешь женой. А это уже серьёзный статус, не находишь? — усмехается.

Замираю на секунду.

Женой – звучит очень серьёзно.

— Попридержите коней, господин Юсупов. Вы еще не развелись и предложение мне не делали.

Снова ложусь на его грудь, прикрывая глаза.

— Развод – дело недели. Предложение будет. Ну ты не превращай меня окончательно в романтика, — усмехается.

— Ой, думаю, образ романтика вам не пойдёт. Вы мне лучше скажите... Всё, что вы говорили утром, правда? — шепотом спрашиваю я, утыкаясь в его шею, вдыхая.

— Ты о чем?

— Я о том. «Что тебе еще надо?! Просить прощения? Признаться в любви? Сказать, что ни к одной женщине ничего подобного не испытывал? Что меня ломает без тебя? Что я очень сожалею, что начал наши отношения с принуждения?» — напоминаю его слова.

— Конечно, правда, девочка моя, — ведет губами по моим волосам. — Решила от меня сбежать с утра?

— Я испугалась, — признаюсь.

— Чего? Кажется, страшнее, чем у нас было, уже не будет.

— Мы не предохранялись ночью. Я не от тебя бежала, а в аптеку, просто не смогла объяснить внятно.

— Диана, я взрослый человек. И если я не предохраняюсь, то осознаю последствия.

— То есть ты намеренно не предохранялся? — доходит до меня. Снова поднимаю голову и смотрю на Рустама с претензией. — Ты это специально?! — от возмущения забываю, что мы в больнице и что в его руке капельница. Шлёпаю мужчину по плечу. — А вы у меня спросили? Говорю же, воспользовались моим опьянением.

— Тихо, тихо, — усмехается, ловя мои руки. — Моя дикая кошка. Я не специально. Но последствий не боюсь. Мне уже много лет, своего ребенка нет. И я хотел бы, чтобы моя женщина мне его подарила. Ты же не добежала до аптеки? — прищуривается.

— А вот не скажу, — сжимаю губы. — Прежде чем делать детей, надо обсудить это со мной.

— Давай обсудим, — улыбается. — Или закрепим результат, — хватает меня за платье, дёргает на себя, хочет поцеловать, но я вырываюсь.

— Капельница, — напоминаю ему.

— Что «капельница»?

— Она заканчивается.

Рустам перекрывает клапан и жмет на кнопку на стене. Пытаюсь слезть с кровати, но он не отпускает, прижимая к себе.

— Ну сейчас же медсестра придёт.

— И что? Я плачу за эту палату столько, что могу положить рядом с собой десяток женщин.

— Ой, замолчи, — прекращаю сопротивляться, укладываюсь назад ему под бок. — Я, знаешь ли, тоже ревнивая. Очень. А еще скандалистка.

— Отлично, люблю гасить женские истерики жёстким сексом.

— Боюсь, твое сердце не выдержит таких нагрузок, — шучу я.

— Ну инвалида-то и старика из меня не делай. Мне, наоборот, показаны кардионагрузки. Планирую начать тренировки очень скоро.

Хочу возмутиться, но в палату входит медсестра. Прячу лицо, утыкаясь в шею Рустама.

Медсестра и правда ни слова не говорит о моём присутствии в его кровати. Она снимает капельницу и сообщает, что врач придёт через пару часов. Он назначит лечение и выпишет Юсупова.

— А ты почему домой не ушла? — спрашивает он меня, водя ладонями по моему телу.

— Ну как я могла уйти? Мне так страшно за тебя.

— То есть я тоже тебе небезразличен? Это признание? Воевать больше не будем?

— Похоже на то, — улыбаюсь и целую его в шею.

— Кошечка моя хитрая. Поезжай домой. Отдохни, поешь. Нечего тут сидеть. Я не умираю. Хочу видеть тебя в своей кровати отдохнувшей, мягкой и горячей.

— Ты точно не умираешь, — фыркаю я. — Секса все равно сегодня не будет. Мало ли...

— Посмотрим. Устроим лайт-версию, покатаешься сегодня сверху. Отдам всю власть тебе...