ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ОТ У. ЧЕРЧИЛЛЯ ДО Д. МЕДВЕДЕВА. Том 10.

Мне говорили, что это ложь. Я стоял на своём. Тогда в один из лагерей уничтожения в Польше был спешно отправлен министр культуры. Ему показали документы, подтвердили, что да, так оно и было. Тем не менее скандал разрастался. Требовали убрать если не саму картину, то знак с груди заключённого.

Против меня начался настоящий террор. Незнакомые люди неоднократно звонили домой: ночью, рано утром. с угрозами: "Ты теперь не жилец, мы тебя убьем, а работы уничтожим". Потом мы с сыном обнаружили, что из тринадцати работ, по крайней мере, восемь были повреждены ударами рукой, кулаками.

Писали в ООН, ЮНЕСКО, в "Нью-Йорк таймс". Без устали вещали об "антисемитской" работе "Свобода", "Голос Америки", не считая других подголосков. Со многими письмами, даже на имя Брежнева. я расписывался, что "ознакомился", брезгуя их читать. Потому что глубоко был убеждён: ни в одной моей картине не было ни капли лжи.

В конце концов в мастерскую приехал Петр Машеров (глава БССР) и сказал: "Я, вообще-то понимаю, почему весь этот сыр-бор. Но у меня к тебе всё-таки личная просьба — убери ты эту звезду. Так надо". Я уважал Петра Мироновича, потому, немного поколебавшись, согласился».

Да, Пётр Миронович Машеров в СССР был одним из талантливейших руководителей, благодаря ему БССР стала, пожалуй, самой развитой и обеспеченной республикой, и с самым развитым сельским хозяйством на самых бедных почвах. П.М. Машерова в Белоруссии искренне, по-настоящему любили и уважали все. Пожалуй, только один политический деятель в СССР удостаивался такого уважения — А.А. Громыко.

В 1998 году в России можно было увидеть сборник сиониста из Белоруссии Генриха Рутмана, в котором есть его трактат под названием «Некоторые размышления о веке и вечности сионизма в год 100-го юбилея». Эта работа посвящена юбилею первого сионистского конгресса в Базеле (29-31 августа 1897 г.). В самом названии этого трактата содержится неумышленный юмор в стиле Жванецкого: во-первых, речь идёт о вечности сионизма, которого по официально озвученной этой идее — не должно быть с 1948 года, в этом мы уже ранее разбирались. А во-вторых, Рутман говорил о «вечности» сионизма, хотя фактически и по его же признанию — сионизму исполнилось всего 100 лет.

В связи с поднятой Рутманом темой сионизма возникает ряд недоуменных вопросов: что или кто мешает Г. Рутману, живущему в Белоруссии, лично реализовать сионистскую идею Т. Герцля — купить билет на самолёт и через несколько часов оказаться в Израиле? Может, у Рутмана нет денег на билет, — и ему надо помочь? Или Г. Рутман по каким-то причинам не может собрать свои вещи и доехать до аэропорта? А может, Рутмана, живущего в Белоруссии, не отпускает, не выпускает из страны этот «деспот» Лукашенко? Может, этот «тиран», прагматик и «завистник» Лукашенко не хочет, чтобы в Израиле было одним умным человеком больше? А может, Г. Рутман хочет взять и пришвартовать Белоруссию и другие славянские страны к берегам Израиля, включить их в Израиль и сделать Белоруссию вторым Израилем — как это было с XVIII века и до 1938 года? Ещё раз убеждаемся, — что древняя религиозная иудейская идея мирового господства — сионизма ещё больше буянит в головах многих евреев после создания государства Израиль. В своей работе Г. Рутман рассказывает, что встретил П.М. Машерова в картинной галерее Минска и подслушал его разговор с кем-то из спутников, в котором тот произнёс роковые слова: «Сионизм не вечен». И Генрих Рутман злорадно комментирует: «Через несколько дней Петра Мироновича не стало, а его слова, к счастью, не стали пророческими. Идеи сионизма живут».

Петр Миронович Машеров погиб в автокатастрофе 4 октября 1980 года. Помню — каким шоком была его гибель для всех жителей Белоруссии. А ведь П.М. Машеров был в расцвете сил, обладал заслуженным авторитетом и к его мнению в СССР прислушивались. Была ли это роковая случайность или коварная акция Либермана-Андропова в борьбе за власть в Москве при доходяге Брежневе — сейчас в этом уже трудно разобраться. Но бесспорным является то, что если гибель П.М. Машерова была умышленно организована, то в СССР это мог организовать только один человек из кремлевской элиты со своим ведомством.

«Андропов заранее готовился к борьбе», — пишет в своей книге хорошо знавший «кремлевскую кухню» академик Е.И. Чазов. С ресурсом КГБ у соперников Андропова никаких шансов не было, даже у такого статного славянского красавца — талантливого многолетнего руководителя Украины Владимира Васильевича Щербицкого. Задача у Андропова была проста — примерно с 1977 года не допустить в команду «стариков» никого из талантливых молодых партийцев, и тогда дальнейшее неизбежное «усыхание» СССР было гарантировано, и выбора у членов Политбюро и ЦК кроме как Либермана-Андропова не было, избирался безальтернативно, он, несомненно, был самой сильной фигурой на фоне кремлевских стариков и самой молодой — 69 лет.

По-моему убеждению, с этой простой стратегией и тактикой Ю. Андропова и связано убийство сотрудниками КГБ 4 октября 1980 года талантливого советского управленца — 62-летнего Петра Мироновича Машерова, которого предусмотрительно убили за две недели до важного Пленума ЦК КПСС, на котором он якобы должен был занять должность Косыгина, возглавить правительство СССР, а с этой высокой должности мог быть прямой и логичный путь на самый высокий пост вместо Л. Брежнева. Можно вспомнить и загадочную смерть в 1978 году Ф.Д. Кулакова.

Создалось впечатление, что и в революционных событиях в Польше с 1981 года он не отстаивал позиции СССР, оставив полностью на самотек деятельность американских спецслужб и их агентов.

В этот период «стариковщины» и «застоя» наиболее ушлые пользовались человеческими слабостями дряхлого Брежнева и достигали своих целей. «В 1987 г. мой друг, тогда генерал милиции, ныне покойный, рассказывал мне поразившую его историю. При аресте Ю. Чурбанова (бывшего зятя Л. Брежнева), во время обыска у него на квартире была обнаружена шкатулка с драгоценными и полудрагоценными камнями. На вопрос о происхождении этой шкатулки Ю. Чурбанов, с видимым удовольствием, объяснил, что шкатулка была подарена Л.И. Брежневу товарищем Б.Н. Ельциным перед назначением последнего в 1981 г. на XXVI съезде КПСС членом ЦК КПСС. Чурбанов дал показания, что может доказать происхождение этих камней: Ельцин взял их на Свердловском ювелирном заводе», — писал Роман Перин в своей газете «За Русское дело» (№1 за 2011 г.).

25 января 1982 года умер член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС с 1955 года М. Суслов. А 23 марта 1982 года чуть было не ушел в мир иной в Ташкенте и Л. Брежнев. Во время визита на местный самолетостроительный завод на него обрушились мостки с людьми, в результате чего у Брежнева была сломана ключица, и он стал совсем неработоспособным. С этого момента финишный рывок к высшей власти в СССР предпринял Либерман-Андропов. Он воспользовался смертью Суслова и в мае 1982 года прибрал себе его властную долю в СССР — стал секретарем ЦК КПСС по идеологии, то есть глава КГБ стал и главным идеологом в СССР. При этом Либерман-Андропов оставил пост главы КГБ, который возглавил В. Федорчук, но фактически КГБ осталось под его сильным влиянием.

Через месяц Либерман-Андропов ещё более увеличил свою власть — в июле 1982 года он занял ещё один важный пост в СССР — отобрал у К. Черненко пост руководителя Секретариата ЦК КПСС, и стал решать ещё и кадровые вопросы, влиять на кадровую политику в верхах. Фактически в случае смерти Л. Брежнева конкурентов у Либермана-Андропова на его место не было, Г. Романов был сильно дискредитирован, П. Машеров к этому моменту погиб в загадочной автомобильной катастрофе. Пребывая одновременно на трех важных постах Либерман-Андропов легко провел через Политбюро необычайное решение: не проводить по линии КГБ проверку кадров, выдвигаемых в партийный аппарат. То есть снижалась щепетильность, строгость проверки выдвигаемых кадров, что позволяло ему поставить на различные высокие должности «своих» людей, своих «агентов влияния».

10 ноября 1982 года умер Л. Брежнев; чтобы увековечить его память, город Набережные Челны был переименован в Брежнев.

Оставшиеся после смерти Брежнева «старики» стали выбирать среди себя очередного вождя. Слабой альтернативой Либерману-Андропову был только старый друг Брежнева 72-летний К. Черненко.

С этой историей восхождения Андропова на вершину власти, вероятнее всего, связано загадочное самоубийство (якобы) в январе 1982 года первого заместителя Ю. Андропова (с самого начала руководства Андроповым КГБ — с 1967 г.) генерала Семена Кузьмича Цвигуна (1917-1982). Стоит отметить и целую череду смертей в 1982 году — в начале 1982 года в «Кремлевке» умер первый секретарь Якутского обкома Чиряев, за ним умер первый секретарь Татарии, затем первый секретарь Таджикистана, также умер председатель Совмина Грузии. В общем, 1982 год был последним в жизни, роковым не только для Брежнева.