Десять миллионов Красного Опоссума (с илл.)

Воспоминания о былых днях, вместе с несколькими бутылками вдовы Клико, разожгли наш охотничий пыл, и недолго думая мы в трактире же составили план охоты на австралийского кенгуру.

Правду сказать, нужно было иметь порядочную долю безумия с нашей стороны, чтобы решиться на подобное предприятие. Однако решение об экспедиции было принято, и мы упаковали свой багаж, который был довольно легок, так как, будучи завзятыми охотниками, мы ненавидели все громоздкое. Отъезд был назначен на другой день, 22 января.

Пред отправлением в путь я зашел проститься с доктором Стефенсоном, старым другом по двухмесячному пребыванию на корабле.

— Доктор, — обратился я к нему без обиняков, — я пришел сказать вам «прости».

— Уже? — удивленно протянул он.

— Да, я задыхаюсь в вашем Мельбурне! Ваша цивилизация раздражает меня… и я предпочитаю городской роскоши пустыню, вольный воздух и свободную жизнь!

— Куда же вы намерены направиться?

— К северу. Я хочу посмотреть на страны, где еще не проходили локомотивы… Хочу видеть другие деревья, а не мельбурнские эвкалипты, выросшие в дыму ваших заводов… Довольно лживых речей, черных фраков и церемонных обедов… Я сказал — еду!..

— О, о! Парижанин затосковал по деревне! И вам не жалко вашей улицы Друо?

— Я предпочитаю всему Парижу пустыню, море или девственный лес.

— Ну, будет, будет… Верю, и сам поехал бы с вами, будь я на четверть века моложе.

— И вы, доктор, отказываетесь? Разве вы не имели всегда твердой руки, верного глаза и хорошего аппетита? Впрочем, ни слова больше… Я отправлюсь завтра на восходе солнца с тремя милейшими товарищами, своими собаками и лошадями. Мы отправимся сначала за 24 версты отсюда к сэру Риду, охотнику на кенгуру… Хорошая прогулка, как видите. Ну так едемте!

— По Австралии, дорогой друг мой, не гуляют. Здесь легко заблудиться и умереть с голоду среди лесов, хотя и роскошных, но таких же страшных, как полюс с его вечными льдами или пустыня с ее знойными песками. Кто знает, сколько времени продолжится ваша прогулка!

— Но ведь «Твид» раньше чем через шесть месяцев не уйдет?

— Нет, я все-таки отказываюсь, и мое решение зрело обдуманно. А вам дам несколько советов, пользу которых вы, может быть, оцените позже. Повторяю, остерегайтесь великолепных пустынь, которые вам придется пересекать… Они опаснее африканской Сахары, потому что здесь забывают о предосторожностях, о которых помнят в других местах. Будьте осмотрительны! Вспомните смерть несчастного Бурке. Не ленитесь запасти побольше провизии, особенно воды: дорогою, может, придется на протяжении 100 верст не встретить ни капли. В заключение, берегите лошадей: спасение путешественника часто зависит от быстроты его коня.

— Тысячу раз благодарю вас, дорогой доктор. Но я бывал в самых опасных положениях и всегда счастливо выходил из них. Надеюсь, и теперь не потеряюсь. Сами увидите, что скоро мы возвратимся назад.

— Ну хорошо, до свидания в таком случае! — заключил доктор, крепко пожимая мне руку.

В то время как я прощался с доктором Стефенсоном, мои друзья выхлопотали себе отпуск в адмиралтействе.

Пять часов спустя мы уже прибыли в Эшуку, откуда весело направились, с ружьями на плечах, к жилищу сэра Т. Рида, расположенному в 24 верстах от Мельбурна, внутри страны. Нас сопровождали десять великолепных больших собак, бывших для меня неоценимыми помощниками в охоте и неразлучными спутниками во всех моих странствиях. Они одни остались в живых из своеобразного экипажа в 25 особей, которых я постоянно возил с собою. Каждое из этих благородных животных подвергалось со мною всевозможным опасностям. Если бы кто вздумал описать их жизнь, то вышла бы целая одиссея: Люмино побывал в пасти боа и только мое ружье избавило его от опасности попасть в желудок ужасного чудовища. Я убил боа и имел печальное утешение построить храброму товарищу приличный памятник. Это было в голландской Гвиане. Стентор, ужаленный в морду коброю-капеллою, умер за пять минут в двухстах верстах от Гуаймаса. Маргана погиб в Луизиане, увлеченный на дно реки аллигатором около Найу-Лафурша. С полдюжины погибло в Кордильерах, защищая меня от диких быков. Оставшиеся, хотя были все покрыты рубцами, являли пример безупречных помощников, с которыми можно было охотиться на любого зверя.

Вьючный мул тащил наш багаж; при себе у нас было только необходимое оружие, да компас у каждого (вещь незаменимая в Австралии).

Проводником у нас служил один старик-туземец, которому майор однажды спас жизнь и который за это платил своему благодетелю рабскою привязанностью. Беднягу ни много ни мало собирались изжарить и съесть. Майор упал лакомкам как снег на голову с револьвером в руках и едва успел снять старика с противня. В благодарность за это спасенный взялся указывать нам дорогу; знание местности и ловкость на охоте делали его для нас вдвойне ценным.

После путешествия, приятность которого омрачалась лишь жестоким зноем, буквально растапливавшим наши мозги, мы достигли «станции».

Может быть, читателям неизвестно, что такое «станция» в австралийской пустыне? Я постараюсь объяснить это в нескольких словах.

Английское правительство уступило огромное количество земель внутри материка богатым скваттерам [4] , которые понастроили на них своих ферм, в виде укреплений для защиты от нападений туземцев. Под страхом уплаты значительного штрафа скваттеры обязаны иметь в них склады со всеми необходимыми вещами: съестными припасами, оружием, платьем и прочим товаром, который они обязались продавать по мельбурнским ценам. Кроме того, они должны принимать у себя, хотя бы на три дня, всякого путешественника, который нуждается в их гостеприимстве.

4

Колонистам, занимавшим свободный необработанный участок земли и становившимся фермерами.

Станция «Трех фонтанов», — таково было название жилища сэра Рида, — когда мы достигли ее, была полна жизни и шума. Во дворе в определенном порядке были расставлены шесть огромных экипажей. Это громоздкие колымаги, сажени в три длиною; в каждую из них впрягалось по крайней мере десять лошадей. Эти дилижансы австралийских колонистов, похожие на фуры [5] южноамериканских буров, обыкновенно кроются крепким полотном. Вместимость их необычайно велика: в фуре помещается оружие, съестные припасы, инструменты, бочонки для воды, принадлежности лагеря и т. д., — короче, в них кладется все, что обыкновенно берут на корабль, собираясь в дальнее плавание. Таким образом, австралийский путешественник никогда не должен забывать, что изречение философа: «Omnia mea mecum porto» [6] — здесь непреложно.

5

Длинные телеги для клади.

6

Все свое ношу с собой (лат.).

Толпа слуг трудилась над фурами. Одни обивали гвоздями навес, другие натягивали железные шины на тяжелые колеса, третьи пробовали крепость упряжи. Работа так и кипела в их умелых руках.

Наш приход был тотчас замечен, и хозяин вышел встретить гостей. Это был старик лет 60, с гордым, величавым видом. Несмотря на годы и седые волосы, его высокая мускулистая фигура поражала крепостью. Казалось, он не знал усталости.

Близ него стояли два молодых человека, из которых старшему на вид было около 25 лет, а младшему лет 20. Оба юноши были одеты по последней парижской моде, только на головах у них были надеты не шляпы, а белые пробковые шлемы, столь обычные у английских путешественников.

При виде майора Гарвэя, друга детства, вся британская чопорность сэра Рида исчезла в широкой улыбке. Он раскрыл объятия, и два друга крепко, по-товарищески обнялись.

— Генри!.. — Том!.. Какое счастье! — вырвались одновременные восклицания.

Когда первый восторг прошел, майор превратился в светского человека и церемонно представил нас скваттеру, который встретил обоих офицеров, Мак-Кроули и Робертса, как соотечественников.

Что касается вашего покорнейшего слуги, то достойный джентльмен принял меня так, что только скромность заставляет умолчать об этом. Как выяснилось, моя репутация путешественника и рассказчика преодолела моря, и сэр Рид долго не переставал осыпать меня своими похвалами.

Молодые люди оказались племянниками нашего хозяина. Старшего, офицера королевского флота, звали Эдуардом, младшего, корнета гвардии, — Ричардом.

По окончании взаимных приветствий и представлений мы удалились в отведенные нам комнаты. Там ожидали нас большие удобства. Роскошные покои, меблированные с изяществом и вкусом, ванны и дорогие ковры заставили нас позабыть о том, что мы находимся в австралийской пустыне.

Приведя свой туалет в порядок, мы отправились на веранду, где был накрыт ужин.