Десять новелл

Сэр Алингтон шагал взад и вперед.

– Ты совершенно прав. Я, конечно, не мог сказать тебе этого сам, но, боюсь, скоро это станет известно всем.

Сердце Дермота сжалось.

– Вы имеете в виду, что уже приняли решение?

– Да. В этой семье есть сумасшедшие, со стороны матери. Очень, очень печально.

– Я не могу в это поверить, сэр.

– Понимаю, что не можешь. Для простого обывателя вряд ли есть какие-нибудь очевидные симптомы.

– А для специалиста?

– Совершенно ясно. В таком состоянии пациент должен быть изолирован как можно скорее.

– Боже мой, - выдохнул Дермот, - но вы же не можете посадить в сумасшедший дом человека просто так, ни с того ни с сего.

– Дорогой мой, больных изолируют, когда их пребывание на свободе становится опасным для общества.

– Неужели?..

– Увы! Опасность очень серьезна. По всей вероятности, это особая форма мании убийства. То же самое было у его матери.

Дермот отвернулся со стоном, закрыв лицо руками. Клер - белоснежная, золотоволосая Клер!

– При настоящих обстоятельствах, - продолжал врач спокойно, - я считаю своим долгом предупредить тебя.

– Клер, - прошептал Дермот, - бедная моя Клер!

– Да, мы все должны ей сочувствовать. Внезапно Дермот выпрямился.

– Я не верю этому.

– Чему?

– Я не верю этому. Все знают, что врачи могут ошибаться. Даже очень большие специалисты.

– Дермот, дорогой, - выкрикнул сэр Алингтон сердито.

– Я говорю вам, что я этому не верю, а если это даже и так, то мне на это наплевать. Я люблю Клер. Если она захочет, я, увезу ее далеко, далеко, подальше от врачей, вмешивающихся в чужие дела. Я буду ее охранять, заботиться о ней, защищать ее своей любовью.

– Ты не сделаешь ничего подобного. Разве ты сошел с ума?

– И это говорите вы?
– презрительно усмехнулся Дермот.

– Пойми меня, Дермот, - лицо сэра Алингтона сделалось красным от сдерживаемых эмоций, - если ты это сделаешь, это позор, конец. Я перестану оказывать тебе помощь и сделаю новое завещание - все свое состояние оставлю разным больницам.

– Делайте, что хотите, с вашими проклятыми деньгами, - сказал Дермот, понизив голос, - я буду любить эту женщину.

– Женщину, которая...

– Только скажите еще одно слово против нее, и я, ей-Богу, убью вас! крикнул Дермот.

Легкое позвякивание бокалов заставило их обернуться. Незамеченный во время горячего спора, вошел Джонсон с подносом. Его лицо было непроницаемым, как у хорошего слуги, но Дермота очень беспокоило, что он успел услышать.

– Больше ничего не надо, Джонсон, - сказал сэр Алингтон кратко. Можете идти спать.

– Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Джонсон удалился.

Мужчины посмотрели друг на друга. Приход Джонсона охладил бурю.

– Дядя, - сказал Дермот, - я не должен был говорить с вами так. Я понимаю, что с вашей точки зрения вы совершенно правы. Но я люблю Клер Трент очень давно. Джек Трент - мой лучший друг, и это мешало мне даже обмолвиться Клер о своей любви. Но теперь это не имеет значения. Никакие финансовые обстоятельства не могут меня остановить. Я думаю, что мы сказали все, что можно было сказать. Спокойной ночи.

– Дермот...

– Право же, не стоит больше спорить. Спокойной ночи, дядя. Сожалею, но что поделаешь.

Он быстро вышел, затворив дверь. В передней было темно. Он миновал ее, открыл наружную дверь и, захлопнув ее за собой, оказался на улице.

Как раз у ближайшего дома освободилось такси. Дермот сел в него и поехал в Графтон-Галерею.

В дверях танцзала он на минуту задержался, голова его кружилась. Резкие звуки джаза, улыбающиеся женщины - он словно переступил порог другого мира.

Неужели ему все это приснилось? Нельзя было поверить, что этот мрачный разговор с дядей вообще мог произойти. Мимо проплыла Клер, словно лилия в своем белом с серебром платье, которое подчеркивало ее стройность. Она улыбнулась ему, лицо ее было спокойным и безмятежным. Конечно, все это ему приснилось.

Танец кончился. Вскоре она была рядом с ним, улыбаясь ему в лицо. Как во сне, он попросил ее на танец. Теперь она была в его руках. Резкие звуки джаза полились снова.

Он почувствовал, что она немного сникла.

– Устали? Может быть, остановимся?

– Если вы не возражаете. Не пойти ли нам куда-нибудь, где мы могли бы поговорить? Я хочу вам кое-что сказать.

Нет. Это был не сон. Он снова вернулся на землю. Неужели ее лицо могло казаться ему спокойным и безмятежным? В это мгновение оно было измучено беспокойством, ужасом. Что она знает?

Он нашел спокойный уголок, и они сели рядом.

– Ну вот, - сказал он с наигранной беззаботностью, - вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.

– Да, - она опустила глаза, нервно перебирая оборку платья.
– Это очень трудно... пожалуй.

– Скажите мне. Клер.

– Просто я хотела, чтобы вы... чтобы вы на время уехали.

Он был потрясен. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

– Вы хотите, чтобы я уехал? Но почему?

– Честность прежде всего, правда? Я знаю, что вы джентльмен и мой друг. Я хочу, чтобы вы уехали, потому что... потому что я позволила себе полюбить вас.

– Клер!..

От ее слов он онемел, язык не слушался его.

– Пожалуйста, не думайте, что я настолько тщеславна, чтобы вообразить, что вы когда-нибудь в меня влюбитесь. Просто - я не очень счастлива и - ох! Я прошу вас уехать.

– Клер, разве вы не знаете, что вы мне понравились, страшно понравились, как только я вас увидел? Она подняла испуганные глаза.

– Я вам нравлюсь? Я вам давно нравлюсь?

– С самого начала.

– Ах!
– вскрикнула она.
– Зачем же вы мне не сказали этого? Тогда, когда я еще могла быть вашей! Почему вы говорите об атом сейчас, когда уже слишком поздно? Нет, я сошла с ума - я сама не понимаю, что я говорю. Я никогда не могла быть вашей.

– Клер, что вы имеете в виду? Почему теперь слишком поздно? Это... из-за моего дяди? Из-за того, что он знает?

Она молча кивнула. Слезы текли по ее лицу.

– Послушайте, Клер, не думайте об этом. Мы поедем далеко, к Южному морю, на острова, похожие на зеленые изумруды. Вы будете там счастливы. А я буду заботиться о вас... Вы всегда будете в безопасности.

Его руки обняли ее. Он привлек ее к себе и почувствовал, как она дрожит от его прикосновения. Вдруг она освободилась.