Десять поколений

– Я только начал диссертацию. – Ари смутился от похвалы. – Если повезет, через три года только закончу, а до профессора мне очень далеко.

– Все будет, Ари-джан, все будет. Я в тебе не сомневаюсь. Такой умный парень, как ты, обязательно добьется успеха.

– У меня вот тоже есть родственник в Америке. – Водитель прямо на ходу полез в карман за смартфоном, чтобы показать фотографию лысеющего мужчины и его семьи на фоне входа в парк аттракционов. – Живет в Глендейле, там вообще полно наших. Говорят, даже на улицах вывески на армянском есть. Уехал он туда еще в девяностые, когда не уезжал только ленивый. Сначала, конечно, трудно ему пришлось, но сейчас уже потихоньку дела выправились. Дочку замуж недавно выдал, сын в университете учится, юристом будет.

– Почему вы не уехали с ним?

– Так не звал он меня с собой. – Хриплый прокуренный смех водителя напомнил Ари раскаты грома, которых он безумно боялся в детстве. – А вообще я никогда уезжать отсюда не собирался. Куда я уеду? Это же моя родина. На кого мне ее оставлять? Нет, я принадлежу этому месту, тут похоронены мои родители, живут люди, похожие на меня. Мне нигде не будет так хорошо, как здесь, какие бы золотые горы ни были на чужбине. Вот мой сын – другое дело. Постоянно рвется куда-то уехать, да только у нас так сложно получить визу в Европу или Америку.

– Он может попробовать перебраться в Россию, может, ему даже не понравится жить где-то далеко.

– Да что он там будет делать? Английский он хоть немного знает, а с русским вообще беда. – Мужчина тяжело покачал головой, словно его расстраивало каждое слово. – Как Союз распался, так молодежь все реже и реже русский учит. Мол, английский нужнее. Так-то, может, и нужнее, но лишних языков не бывает. Еще мой отец говорил: сколько языков знаешь, столько раз ты человек. Вот ты сколько языков знаешь?

– Три: езидский, русский и английский.

– Значит, ты трижды человек, Ари-джан. Этому миру нужны такие образованные люди.

– Вон уже наш дом. – Дядя Мсто указал пальцем на видневшееся вдали каменное здание. Его окружал кирпичный забор, через который свисали ветви плодовых деревьев. – Тут родился твой отец, Ари, да и дедушка с прадедом тоже.

Ари удивлялся красоте горных склонов вокруг. Дом был построен практически на камнях. По соседству стояли еще несколько одиноких домов, но в целом это явно была малочисленная деревня. Едва ли здесь живет три десятка жителей.

– Как они на такой почве что-то выращивают?

– С трудом, Ари-джан, с трудом.

Машина остановилась прямо у ворот дома. Когда-то они были покрашены красной краской, на солнце она выгорела и стала местами оранжевой. Дядя Мсто постучал по воротам своим могучим кулаком, выкрикивая имена хозяев:

– Амиран! Хато! Мы приехали. Встречайте гостей.

Залаяла собака, почуявшая что-то неладное. Ее гавканье разнеслось по всей улице, заставив соседей высунуть головы из окон.

– Бегу, Мсто-джан, – послышался женский голос. – Вы как раз к обеду.

Это была женщина лет пятидесяти пяти, в длинном домашнем платье и с платком на голове. Узел от платка находился прямо посередине ее широкого лба. Увидев Ари, она расцвела в улыбке, обнажившей ее ровные белые зубы – редкость для жителей селений.

– Это Ари? Сын Шивана? – Получив подтверждение от кивнувшего дяди Мсто, она бросилась обнимать Ари и целовать его лицо. – Как же ты изменился! Последний раз, когда тебя видела, ты еще в школу не ходил. Но ты, наверное, меня и не помнишь.

Ари пожал плечами, не зная, что ей сказать и как реагировать на такой теплый прием и поток незнакомых армянских слов. Нужно ли ему ее обнять и поцеловать или хватит короткого приветствия? В итоге, последовав примеру дяди Мсто, слегка приобнял женщину и вежливо поздоровался с ней на русском языке.

– Совсем армянский не знаешь? – спросила Хато. – Или хотя бы немного понимаешь?

– Совсем не говорю. – Губы Ари скривились в извиняющейся улыбке. Он привык как будто бы просить прощения за то, что слишком отошел от корней. Даже на родном езидском он изъяснялся с большим количеством ошибок и вставок русских слов. Сказалось отсутствие практики после отъезда в Америку.

– Ну ничего, главное, чтобы езидский знал. Без родного языка нельзя. Сколькими бы иностранными языками ты ни владел, без родного ты всегда потерян.

– На родном я говорю, – сказал Ари на езидском.

– Молодец, Ари-джан, – похвалила его Хато на русском с сильным акцентом.

Она провела гостей в небольшую гостиную. Комната была выкрашена белой краской. Как часто бывает в Армении, обоев на стенах не было. В углу комнаты стоял старинный буфет из красного дерева с красивыми ножками в виде лап то ли льва, то ли еще какого-то животного. На полках буфета стояла хрустальная посуда: вазы, бокалы, графины. Напротив шкафа на стене висели длинные часы с маятником. Судя по цвету и узору на них, они шли в комплекте с буфетом. Эти два предмета резко выделялись на фоне остальных, как гости из прошлого. Остатки былой роскоши, привезенные когда-то предками из Турции. Ари задумался о том, как эти вещи уцелели и не оказались проданными в голодные годы еще в начале Советского Союза, а затем после его развала.

– Прошу за стол. – Хато указала на стул для него. – Я приготовила сегодня хашламу и зеленую фасоль, сейчас как раз сезон. Надеюсь, Ари-джан, ты такое любишь.

– Очень люблю, самая вкусная еда для меня. – Ари улыбнулся в ответ.

На столе, помимо вареного мяса и зеленой стручковой фасоли, тушенной с чесноком и зеленью, был поднос с домашней брынзой, тарелки с соленьями, свежими овощами, корзинка с матнакашем [12] и большой графин с окрошкой.

– Как я удивилась твоему приезду, Ари-джан. – Хато погладила его по руке. – Но одновременно так обрадовалась. Жаль, что мы встречаемся без твоего отца, хороший был человек.

12

Армянский национальный хлеб из пшеничной муки, обычно овальной формы.

– Ари у нас едет в большое путешествие. – Дядя Мсто говорил, не забывая набивать желудок. – Армения – это только начало. Дальше мы едем в Грузию.

– Вай! У нас там столько родственников. Он, наверное, и с ними толком незнаком.

– Познакомится! Для того и едем. Будем приобщать племянника к истории семьи.

– Я в этом вам главная помощница, надо было сразу сказать. Ты же знаешь, сколько у меня старых фотографий. Я как большой советский архив. – Хато засмеялась своей, как ей показалось, удачной шутке.

– Знаю, Хато-джан, покажи Ари старые альбомы. Может, вспомнит кого.

Покончив с обедом буквально за полчаса, все переместились за маленький столик у дивана. Хато принесла горький черный кофе, который Ари терпеть не мог, но старательно пил маленькими глотками, закусывая конфетами из хрустальной вазы, стоявшей на столике.

Хато достала старые альбомы. Прямоугольные и покрытые какой-то красной мягкой тканью с ворсинками, они напоминали Ари те, что были у них дома. Отец привез их после очередной поездки в Армению. Говорил, что таких сейчас уже не делают, а жаль: какая это красота.