Десять правил обмана

У Эверли на глаза навернулись слезы. Ее мать прижала к сердцу руку. Отец отложил кастрюлю с ложкой и поднял бутылку пива.

– За моих девочек! На их дни рождения и каждый день.

Все подняли свои бокалы или бутылки, и Эверли жадно отпила, охлаждая огонь в горле. Выжила. Все.

Впрочем, ей пора было бы усвоить, что не все так просто. Отец отставил бутылку, пока все еще пили, и наклонился. Когда он поднял в воздух биту, Эверли чуть не задохнулась, а Джессика захлопала в ладоши.

– Какой же день рождения без пиньяты?

Все засмеялись, послышались одобрительные возгласы, а Эверли встретилась взглядом со Стейси. Ее подруга пожала плечами, у нее был сочувствующий взгляд.

– Давай, Эви. Первый удар твой.

Она затрясла головой и остолбенела, когда мать начала подталкивать ее вперед. Ей снова было семь. Она снова была унижена и вынуждена стоять у всех на виду, пока все смотрели и ждали.

– Я не могла поверить, когда нашла эту штуку у тебя в шкафу, – тихо сказала Джессика.

Погоди. Что? Она еще сильнее засопротивлялась и посмотрела на мать.

– Все эти годы я гадала, что с ней случилось. Конечно, все сладости в ней уже пропали. Ну давай, дорогая, иди.

Нееееееееет. Нет. Нет. Нет.

Она и правда не могла дышать. Вдыхай. Ты можешь вдохнуть. У тебя паника. Да, мать его, конечно я паникую! Если это пиньята из моего шкафа, она не набита конфетами! Эверли вцепилась ногтями в ладони. Было больно, но она только сильнее сжала кулаки.

– Оуу, моя девочка стесняется! Ну ничего. Кто хочет попробовать? – сказал отец, оглядываясь по сторонам и протягивая биту.

Она испытала смешанные чувства, разрываясь между тем, чтобы поспешить к нему или убежать. Нужно это остановить. Что с ней не так? Почему она не может двигаться? Разговаривать? Кричать?

– Я попробую, – вызвался Крис, подходя к ее отцу.

Эверли впилась в него взглядом, сердце перестало биться. Она прижала руку к груди, уверенная, что оно остановилось.

– Я тоже! – выкрикнула Стейси, в сопровождении поддержавшей ее Тары, а затем присоединились и другие гости. Джессика рассмеялась.

– Ты пропустишь все веселье. Я тоже хочу ударить разок, – позвала она, направляясь в толпу.

Эверли стояла неподвижно, застряв в моменте, будто она была не здесь. Крис подошел с битой к пиньяте и сделал первый удар. Приглушенный звук отозвался эхом, вызвав у людей одобрение. Тетя Джулс взяла Эверли за руку и легонько сжала ее.

– Они хотят как лучше, – сказала она тихо.

Может, она неправа? Пожалуйста, пусть она будет неправа! Эверли сжала ее руку в ответ, неспособная вымолвить ни слова.

Учитывая, что пиньята была двадцатилетней давности, все случилось быстро.

Потертые, серые и помятые кусочки бумаги полетели на землю, когда осел лопнул с громким хлопком. Картон, бумага, конфетти, несколько конфет и копившиеся годами презервативы, которые она туда засовывала, взорвались в воздухе.

– О, нет, – прошептала Эверли.

Зазвучал смех, и она почувствовала, что может провалиться сквозь землю прямо здесь. Или вспыхнуть огнем. Люди ринулись подбирать «призы». Раскаты хохота резали слух Эверли.

– Они со вкусом! – прокричал кто-то.

– А мой ребристый, – заявил другой.

– Какого хрена? – Голос ее матери было слышно даже среди этого шума.

– Джесси, это ты их туда засунула? – прокричал отец, смеясь.

Эверли высвободила руку из пальцев тети, покачала головой, когда та попыталась заговорить. Смех родителей ощущался ею так, будто ей совали крупные гранулы соли в открытую рану.

– Пойдем, – появилась возле нее Стейси.

Она взяла ее за руку и потащила к боковым воротам. Они проскользнули, незамеченные, оставляя позади хвастливые комментарии. Когда они добрались до машины Эверли, Стейси резко развернулась, оказавшись лицом к лицу с ней. В ее привычно милом лице читалось раздражение.

– Мне жаль. Мне стоило тебя предупредить. С этого дня у нас будет особое кодовое слово. Оно будет значить, что твои родители выкинут что-то новое.

Эверли могла только засмеяться, что прозвучало так, будто она подавилась от стыда.

– Все, что я хотела услышать. Хотя это даже не их вина. Не полностью.

– Чего?

Эверли прислонилась к машине.

– Помнишь, я тебе рассказывала, как она засовывала мне в сумочку презервативы? Я в свою очередь перекладывала их в осла у себя в шкафу. Мама нашла его и решила, что в нем полно застарелых сладостей.

Стейси застонала, уронив голову на плечо Эверли.

– Прости. Ты точно можешь добавить «никаких сюрпризов» в свой список.

– Он уже полный. Тебе придется написать свой, – покачала Эверли головой.

– Мои родители были бы в шоке. – Стейси удивленно уставилась на нее. – Я всегда думала, что ты немного преувеличиваешь свои истории. Я поверить не могу, как они хохотали!

Эверли проследила за летящим в небе самолетом. Они молча постояли, пока Стейси не заговорила снова:

– Могло быть хуже.

– Как?

– Мы могли бы быть в прямом эфире по телевизору, – захихикала подруга.

Закатив глаза, Эверли дала ей шуточный подзатыльник.

– Извини, что не предупредила. – Ее улыбка исчезла с лица.

– Все нормально.

– Я достала тебе подарок, – сказала подруга, опуская глаза. Эверли застонала. Стейси вытащила что-то из кармана штанов и подняла, держа между двумя пальцами. Это был светящийся в темноте презерватив. Она помахала им из стороны в сторону.

– Я тебя немножко ненавижу. – Плечи Эверли затряслись от смеха.

– Да ну! Я не сдержалась. Попробуй сказать, что тебе неинтересно попробовать. Это как джедайский меч. Тебе что, совсем не любопытно?

Эверли пихнула ее плечом, пока Стейси поигрывала бровями, размахивая презервативом и издавая свист, который, как подумала Эверли, должен был походить на звук настоящего светового меча.

– Меня вполне устроит, если я никогда это не попробую, – сказала она, поглядывая на дом.

– Твой недостаток заинтересованности меня беспокоит, – выдала Стейси.