Десять причин для любви

— Я не давала ему никаких обещаний, — произнесла Аннабел, желая, чтобы голос ее звучал немного увереннее. — И я не знаю…

— Ты хоть представляешь себе ту честь, которую он оказал тебе, всего лишь предлагая свое внимание?

Аннабел могла только открыть и закрыть рот. И снова открыть и закрыть. Она чувствовала себя полной идиоткой. Безмолвной ослицей. Будь она дома, она сумела бы защититься, мгновенно находя ответы на все упреки. Но дома ей никогда не приходилось сталкиваться лицом к лицу с двумя разъяренными графинями, мерившими ее ледяными взглядами.

Этого было вполне достаточно, чтобы ей захотелось сесть… если бы ей позволялось сидеть в обществе двух стоящих графинь.

— Естественно, — промолвила леди Челлис. — Он принял меры, чтобы защитить свою репутацию.

— Лорд Ньюбери? — растерянно переспросила Аннабел.

— Конечно, я имею в виду лорда Ньюбери. Другой-то не заботится о своей репутации и никогда о ней не заботился. Я имею в виду племянника.

Однако Аннабел почему-то была уверена, что это не так. Мистер Грей был известным повесой, но за душой у него было гораздо больше. У него было чувство чести, и Аннабел полагала, что он очень ею дорожит.

Хотя, возможно, это все ее фантазии и она просто его романтизирует. В конце концов, насколько хорошо она его знала?

Скорее и не знала вовсе. Они были знакомы всего два дня. Всего два дня! Ей нужно призвать на помощь здравый смысл. Немедленно.

— Что же сделал лорд Ньюбери? — осторожно осведомилась она.

— Он защитил свою честь, как и должен был, — ответила леди Уэстфилд, очень невнятно, по мнению Аннабел. — Где твоя бабушка? — настойчиво повторила она, бдительно оглядывая комнату, словно ожидала обнаружить ее за креслом. — Кто-то должен ее разбудить. Это дело серьезное.

За месяц своей жизни в Лондоне Аннабел видела бабушку до полудня всего два раза. И оба кончились плохо.

— Мы стараемся будить ее только в крайних случаях, — сказала она.

— А что, по-твоему, происходит сейчас? Неблагодарная ты девчонка! — почти прокричала леди Уэстфилд.

Аннабел вздрогнула как от удара. И в голове стал возникать услужливые ответы: «Да, миледи. Конечно, миледи… Немедленно, миледи». Но затем она встрепенулась, посмотрела прямо в глаза леди Уэстфилд и увидела в них что-то такое гадкое, вредное… что ее словно током поразило. Она выпрямилась и твердо объявила:

— Я не стану будить бабушку. И надеюсь, что вы еще не разбудили ее своими воплями.

Леди Уэстфилд отпрянула.

— Дважды подумайте, прежде чем так говорить со мной, мисс Уинслоу.

— Я не проявляю к вам никакого неуважения, миледи. Совсем наоборот. Уверяю вас. Моя бабушка неладно чувствует себя до полудня, и я не сомневаюсь, что, будучи ее подругой, вы не захотите причинять ей какие бы то ни было неудобства.

Графиня прищурилась, она посмотрела на спутницу, которая явно тоже не знала, как ей отнестись к утверждению Аннабел.

— Передайте ей, что мы приезжали, — наконец произнесла леди Уэстфилд резко, словно выплевывая каждое слово.

— Непременно, — пообещала Аннабел и присела в книксене, достаточно глубоком, чтобы выказать уважение, но не слишком глубоком, чтобы это не выглядело угодничеством.

Когда она ухитрилась выучить все оттенки книксенов? Такие тонкости? Наверное, она все-таки больше впитала из атмосферы Лондона, чем ей казалось.

Две дамы, гордо вышагивая, покинули гостиную, но едва Аннабел успела опуститься в изнеможении на диван, как дворецкий доложил о следующей паре посетителей: леди Туомбли и мистере Гримстоне.

Аннабел замутило от тревоги. Ее как-то мимоходом представили этой паре, но она хорошо знала о них. «Эго ужасные сплетники, — объяснила ей Луиза, — злорадные и жестокие».

Аннабел вскочила на ноги, пытаясь перехватить дворецкого, прежде чем он их впустит, но опоздала. Она уже приняла одну пару гостей, и как винить слугу, если он решил, будто «она дома» для всех. Впрочем это ничего не меняло: гостиная была хорошо видна от входной двери, и она ясно видела, как целеустремленно двигаются вперед леди Туомбли и мистер Гримстон.

— Мисс Уинслоу, — проговорила леди Туомбли, вплывая в комнату в облаке розового муслина. Это была невыразимо прелестная молодая матрона, с медово-белокурыми волосами и зелеными глазами. Но в отличие от леди Оливии Валентайн, восхитительные черты которой освещали юмор и доброта, леди Туомбли смотрела взглядом пронзительным и недобрым.

Аннабел присела в книксене.

— Леди Туомбли, как любезно с вашей стороны посетить нас!

Леди Туомбли повела рукой в сторону своего спутника:

— Вы ведь встречали моего дорогого друга мистера Гримстона. Не так ли?

Аннабел кивнула:

— Это было на балу…

— У Моттремов, — закончил за нее мистер Гримстон.

— Разумеется, — пробормотала Аннабел, удивленная, что он это помнит. Она не могла бы дать точный ответ.

— Бэзил обладает необыкновенной памятью, когда речь идет о молодых леди, — прощебетала леди Туомбли. — Вероятно, именно поэтому он такой знаток моды.

— Дамской моды? — уточнила Аннабел.

— Всяческой, — ответил мистер Гримстон, пренебрежительно оглядывая комнату.

Аннабел хотелось бы упрекнуть его за такое выражение лица, но она вынуждена была с ним согласиться: преобладающий цвет гостиной был сумрачно-сиреневый.

— Мы видим, что вы прекрасно выглядите, — продолжала леди Туомбли, без приглашения опускаясь на диван. — Это радует.

Аннабел тут же последовала ее примеру.

— Да. А почему бы нет?

— О, святые небеса! — Глаза леди Туомбли выразили деликатное потрясение, и она приложила руку к сердцу. — Вы не слышали? Бэзил, она ничего не слышала!

— Не слышала что? — настойчиво спросила Аннабел, хотя далеко не была уверена, что хочет это знать. Если это доставило леди Туомбли такую радость, ничего хорошего ждать не приходилось.

— Если бы это случилось со мной, — продолжала леди Туомбли, — я слегла бы в постель.

Аннабел посмотрела на мистера Гримстона в надежде, что тот сообщит ей, о чем щебечет леди Туомбли, однако ее гость сидел со скучающим видом.

— Такое оскорбление, — бормотала леди Туомбли. — Такое оскорбление!..