Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

– Я знаю. Давайте связь с ним!

Волков набрал номер и, приложив трубку к уху, произнес:

– Эй, приятель! Мы твою просьбу выполнили, приехал полковник Гуров, с которым ты хотел переговорить. Дать ему трубку?

Гуров взял из руки Волкова телефон и спросил, прежде чем приложить ее к уху:

– Как он себя ведет? Раздражен, подавлен?

– Сейчас уже спокойнее. Почти нормально разговаривает.

Гуров поманил за собой Волкова и отошел подальше от оцепления и посторонних ушей.

– Моя фамилия Гуров, – сказал он в трубку. – Кому я там понадобился?

– Точно Гуров? – ответил на том конце напряженный, но, в общем-то, спокойный голос. – А ты не врешь? Я знал Гурова давно, он меня сажал в последний раз.

– Ты мне не хами, парень, – спокойно проговорил Гуров. – Я не сопливый лейтенант, я уже полковник. Хочешь что-то сказать, говори. А нет, так я пошел.

– Как так? Куда пошел… в смысле, куда вы пошли? А я? Вы же сыскарь!

– Я – сыщик, – произнес Гуров нарочито ленивым тоном. – Если бы тебя надо было искать, то это моя работа. А тут тебя надо просто взять. Для этого есть спецназ, который тебя или возьмет тепленьким, или шлепнет, что вернее. Не мое это дело, понимаешь?

– Подождите! Вы в самом деле Лев Иванович Гуров?

– Достал ты меня! Хочешь, чтобы я подошел к окну, и ты меня в лицо рассмотрел? Давай подойду, раз уж приехал.

– Лев Иванович, я понял. Я узнал вас по голосу. Вы не спрашиваете, кто я?

– Мне как-то по барабану.

– Это понятно, – вдруг согласился голос. – Лев Иванович, мне надо с вами поговорить. Я готов никому не причинять вреда, но мне нужна ваша помощь. Мне никто не может помочь, кроме вас.

– Как шкодить, значит, вы всегда все сами, а как вытаскивать вас, так Гуров, – поворчал сыщик. – Дети малые, ей-богу! Хорошо, я иду. Подойду к двери, постучу. Узнаешь по голосу, откроешь. Я буду один. Ты меня знаешь, я не обманываю.

– Да, хорошо.

Гуров вернул телефон Волкову и почесал задумчиво бровь. Голос уголовника не выглядел угрожающим и неадекватным. Видимо, он и в самом деле рассчитывает на что-то, требуя разговора именно с Гуровым. Все уголовники, которые прошли через руки Льва Ивановича, знали, что он никогда не опускается до подлости, даже в отношении преступников. Очень часто ему верили на слово. Те, кто не стрелял в него, конечно.

– Что-то там у него не очень просто, Пал Палыч, – заговорил наконец Гуров. – Видимо, он меня знает, раз просит помощи. Придется идти, если есть шанс закончить все это миром.

– Может, за вашей спиной…

– Ни в коем случае, – нахмурился Лев. – Я ему слово дал. Иду один, и без всяких фокусов. Думаю, смогу его убедить.

– А если не сможете?

– Тогда штурмуйте, но обязательно через окна.

– Почему через окна? Почему не через дверь? А если он закроется детьми, учительницей?

– Во-первых, дверь в одном конце класса, а он может находиться в противоположной его части. Это приличное расстояние, и у него будет возможность стрелять в бойцов или в детей. А окна там три, значит, он не успеет поразить столько целей и перекрыть такую большую зону. Если спецназ одновременно высадит все три и несколько человек запрыгнут на подоконники, то… А я не дам ему прикрыться детьми, это я обещаю. Единственный сигнал к атаке – разбитое оконное стекло. Стулом, вазой, неважно. Не раньше!

Гуров шел к школе и чувствовал, что на него из-за занавески смотрят. «Пусть смотрит, пусть видит, что я один», – думал Лев, даже куртку и пиджак снял, а потом приветственно помахал рукой в сторону окна и сделал указующий жест пальцем в сторону двери.

Торопиться не стоило. Время играло на спецназ. Он шел по коридору мимо бойцов с автоматами на изготовку, которые блокировали лестницу, ведущую на второй этаж, выход в спортивный зал и на улицу. Все грамотно, все по науке. Вот и дверь. На всякий случай Гуров встал сбоку и громко постучал несколько раз. Внутри упал стул, послышались приближающиеся неровные шаги. Человек или хромой, или ранен.

– Кто? – спросил теперь уже знакомый голос.

– Полковник Гуров. Открывай давай.

За дверью зашептались, чуть вскрикнул женский голос, потом внутри что-то стали делать с дверью, вытаскивать какой-то запор. Стукнуло дерево, и дверь чуть приоткрылась. Гуров увидел миловидную, но очень испуганную молодую женщину, которую держал за талию смуглый парень с мутными глазами. Он приставлял ей к шее пистолет и пятился назад.

– Ну-ну, – возмутился Гуров. – Прекрати это сейчас же! Не люблю!

Лицо уголовника показалось ему в самом деле знакомым, но сейчас важнее было другое. Гуров кивнул назад на дверь, чтобы тот отпустил женщину и лучше бы занялся опять запиранием двери на ножку стула. Когда парень отпустил учительницу, Лев взял ее за руку и участливо спросил:

– Как вы? Держитесь?

– Держусь, – одними губами прошептала женщина, и ее глаза мгновенно наполнились слезами. – Страшно очень.

– Сейчас все кончится. Не надо бояться, – уверенно заявил Гуров. – Как ребятишки? Тут накурено…

– Я просила его не курить, а он…

– Понятно, – кивнул Гуров и повернулся к подошедшему уголовнику: – Слушай, ты ненормальный? Ты чего куришь в помещении? Воздуха совсем нет, а ведь тут дети!

Сыщик машинально оценивал обстановку, состояние преступника, его реакции. Надо было вести себя очень уверенно, увереннее, чем он. И в то же время не перегибать палку. В конце концов, он просил о помощи, вот в таком ключе и придется строить отношения. Жалко учительницу, ей придется еще немного попереживать за себя и детишек, но тут уж ничего не поделаешь. Главное, свести к минимуму реальную опасность.

– Ничего, еще ни один не помер, – проворчал уголовник и махнул в сторону пистолетом.

– Дурак, открой окно, – не сдвинулся с места Гуров. – Там на горе уже шесть трупов, хочешь, чтобы на тебя навесили еще здоровье детей? Что же вы все такие бестолковые, а?

– Чтобы меня снайпер шлепнул? – начал злиться уголовник.

– Значит, так, парень. Можешь держать меня на мушке сколько тебе угодно, можешь прятаться за моей спиной и прикрываться мной. Я сейчас осторожно подойду и, не отодвигая занавесок, открою окно, чтобы сюда пошел свежий воздух. Согласен?

Не дожидаясь согласия, Гуров подошел к окну и высунул руку, нащупывая запор створки окна. Мысленно он просил, чтобы снаружи не нашлось идиота, который бы решил, что это преступник, и выстрелил. Идиотов не нашлось, а в комнате стало свежее. Гуров пододвинул стул к учительскому столу и сел. Уголовник, прихрамывая на раненую ногу, пододвинул второй стул и уселся напротив.

– Ну, – заговорил Лев, – назовись, герой.

– Вы помните меня, Лев Иванович? – угрюмо ответил уголовник. Гурову даже показалось, что тому стало неудобно перед полковником за такую вот встречу. – Я Саша Башмак, помните?